Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

That's your regulation method, that's where all your cunning comes in.	Ведь вот ваша казенщина, это ведь у вас правило, вот на чем вся ваша хитрость-то зиждется!
You can put peasants off their guard like that, but not me.	Да ведь это вы мужиков усыпляйте подобными хитростями, а не меня.
I know the tricks. I've been in the service, too. Ha ha ha!	Я ведь понимаю дело, сам служил, ха-ха-ха!
You're not angry, gentlemen? You forgive my impertinence?" he cried, looking at them with a good-nature that was almost surprising. "It's only Mitya Karamazov, you know, so you can overlook it. It would be inexcusable in a sensible man; but you can forgive it in Mitya.	Не сердитесь, господа, прощаете дерзость? -крикнул он, смотря на них с удивительным почти добродушием. - Ведь Митька Карамазов сказал, стало быть, можно и извинить, потому умному человеку не извинительно, а Митьке извинительно!
Ha ha!"	Ха-ха!
Nikolay Parfenovitch listened, and laughed too.	Николай Парфенович слушал и тоже смеялся.
Though the prosecutor did not laugh, he kept his eyes fixed keenly on Mitya, as though anxious not to miss the least syllable, the slightest movement, the smallest twitch of any feature of his face.	Прокурор хоть и не смеялся, но зорко, не спуская глаз, разглядывал Митю, как бы не желая упустить ни малейшего словечка, ни малейшего движения его, ни малейшего сотрясения малейшей черточки в лице его.
"That's how we have treated you from the beginning," said Nikolay Parfenovitch, still laughing. "We haven't tried to put you out by asking how you got up in the morning and what you had for breakfast. We began, indeed, with questions of the greatest importance."	- Мы, однако, так и начали с вами первоначально, - отозвался, все продолжая смеяться, Николай Парфенович, - что не стали сбивать вас вопросами: как вы встали поутру и что скушали, а начали даже со слишком существенного.
"I understand. I saw it and appreciated it, and I appreciate still more your present kindness to me, an unprecedented kindness, worthy of your noble hearts.	- Понимаю, понял и оценил, и еще более ценю настоящую вашу доброту со мной, беспримерную, достойную благороднейших душ.
We three here are gentlemen and let everything be on the footing of mutual confidence between educated, well-bred people, who have the common bond of noble birth and honour.	Мы тут трое сошлись люди благородные, и пусть все у нас так и будет на взаимном доверии образованных и светских людей, связанных дворянством и честью.
In any case, allow me to look upon you as my best friends at this moment of my life, at this moment when my honour is assailed.	Во всяком случае, позвольте мне считать вас за лучших друзей моих в эту минуту жизни моей, в эту минуту унижения чести моей!
That's no offence to you, gentlemen, is it?"	Ведь не обидно это вам, господа, не обидно?
On the contrary. You've expressed all that so well, Dmitri Fyodorovitch," Nikolay Parfenovitch answered with dignified approbation.	- Напротив, вы все это так прекрасно выразили, Дмитрий Федорович, - важно и одобрительно согласился Николай Парфенович.
"And enough of those trivial questions, gentlemen, all those tricky questions! cried Mitya enthusiastically. "Or there's simply no knowing where we shall get to! Is there?"	- А мелочи, господа, все эти крючкотворные мелочи прочь, - восторженно воскликнул Митя, -а то это просто выйдет черт знает что, ведь не правда ли?
"I will follow your sensible advice entirely," the prosecutor interposed, addressing Mitya. "I don't withdraw my question, however.	- Вполне последую вашим благоразумным советам, - ввязался вдруг прокурор, обращаясь к Мите, - но от вопроса моего, однако, не откажусь.

It is now vitally important for us to know exactly why you needed that sum, I mean precisely three thousand."	Нам слишком существенно необходимо узнать, для чего именно вам понадобилась такая сумма, то есть именно в три тысячи?
"Why I needed it?...	- Для чего понадобилась?
Oh, for one thing and another.... Well, it was to pay a debt."	Ну, для того, для сего... ну, долг отдать.
"A debt to whom?"	- Кому именно?
"That I absolutely refuse to answer, gentlemen.	- Это положительно отказываюсь сказать, господа!
Not because I couldn't, or because I shouldn't dare, or because it would be damaging, for it's all a paltry matter and absolutely trifling, but- I won't, because it's a matter of principle: that's my private life, and I won't allow any intrusion into my private life.	Видите, не потому, чтоб не мог сказать, али не смел, али опасался, потому что все это плевое дело и совершенные пустяки, а потому не скажу, что тут принцип: это моя частная жизнь, и я не позволю вторгаться в мою частную жизнь.
That's my principle.	Вот мой принцип.
Your question has no bearing on the case, and whatever has nothing to do with the case is my private affair.	Ваш вопрос до дела не относится, а все, что до дела не относится, есть моя частная жизнь!
I wanted to pay a debt. I wanted to pay a debt of honour but to whom I won't say."	Долг хотел отдать, долг чести хотел отдать, а кому - не скажу.
"Allow me to make a note of that," said the prosecutor.	- Позвольте нам записать это, - сказал прокурор.
"By all means.	- Сделайте одолжение.
Write down that I won't say, that I won't.	Так и записывайте: что не скажу и не скажу.
Write that I should think it dishonourable to say.	Пишите, господа, что считаю даже бесчестным это сказать.
Ech! you can write it; you've nothing else to do with your time."	Эк у вас времени-то много записывать!
"Allow me to caution you, sir, and to remind you once more, if you are unaware of it," the prosecutor began, with a peculiar and stern impressiveness, "that you have a perfect right not to answer the questions put to you now, and we on our side have no right to extort an answer from you, if you decline to give it for one reason or another.	- Позвольте вас, милостивый государь, предупредить и еще раз вам напомнить, если вы только не знали того, - с особенным и весьма строгим внушением проговорил прокурор, - что вы имеете полное право не отвечать на предлагаемые вам теперь вопросы, а мы, обратно, никакого не имеем права вымогать у вас ответы, если вы сами уклоняетесь отвечать по той или другой причине.
That is entirely a matter for your personal decision.	Это дело личного соображения вашего.
But it is our duty, on the other hand, in such cases as the present, to explain and set before you the degree of injury you will be doing yourself by refusing to give this or that piece of evidence.	Но наше дело состоит опять-таки в том, чтобы вам в подобном теперешнему случае представить на вид и разъяснить всю ту степень вреда, который вы сами же себе производите, отказываясь дать то или другое показание.
After which I will beg you to continue."	Затем прошу продолжать.

"Gentlemen, I'm not angry... I... "Mitya muttered in a rather disconcerted tone. "Well, gentlemen, you see, that Samsonov to whom I went then..."	-Господа, я ведь не сержусь... я... - забормотал было Митя, несколько сконфуженный внушением, - вот-с видите, господа, этот самый Самсонов, к которому я тогда пошел...
We will, of course, not reproduce his account of what is known to the reader already.	Мы, конечно, не станем приводить рассказ его в подробности о том, что уже известно читателю.
Mitya was impatiently anxious not to omit the slightest detail. At the same time he was in a hurry to get it over.	Рассказчик нетерпеливо хотел рассказать все до малейшей черточки и в то же время чтобы вышло поскорей.
But as he gave his evidence it was written down, and therefore they had continually to pull him up.	Но по мере показаний их записывали, а стало быть, необходимо его останавливали.
Mitya disliked this, but submitted; got angry, though still good-humouredly.	Дмитрий Федорович осуждал это, но подчинялся, сердился, но пока еще добродушно.
He did, it is true, exclaim, from time to time,	Правда, вскрикивал иногда:
"Gentlemen, that's enough to make an angel out of patience!" Or,	"Господа, это самого Господа Бога взбесит", или:
"Gentlemen, it's no good your irritating me." But even though he exclaimed he still preserved for a time his genially expansive mood.	"Господа, знаете ли вы, что вы только напрасно меня раздражаете?", но все еще, восклицая это, своего дружески экспансивного настроения пока не изменял.
So he told them how Samsonov had made a fool of him two days before. (He had completely realised by now that he had been fooled.) The sale of his watch for six roubles to obtain money for the journey was something new to the lawyers. They were at once greatly interested, and even, to Mitya's intense indignation, thought it necessary to write the fact down as a secondary confirmation of the circumstance that he had hardly a farthing in his pocket at the time.	Таким образом он рассказал, как "надул" его третьего дня Самсонов. (Он уже догадывался теперь вполне, что его тогда надули.) Продажа часов за шесть рублей, чтобы добыть на дорогу денег, совсем еще не известная следователю и прокурору, возбудила тотчас же все чрезвычайное их внимание, и уже к безмерному негодованию Мити: нашли нужным факт этот в подробности записать, ввиду вторичного подтверждения того обстоятельства, что у него и накануне не было уже ни гроша почти денег.
Little by little Mitya began to grow surly.	Мало-помалу Митя начал становиться угрюмым.
Then, after describing his journey to see Lyagavy, the night spent in the stifling hut, and so on, he came to his return to the town. Here he began, without being particularly urged, to give a minute account of the agonies of jealousy he endured on Grushenka's account.	Затем, описав путешествие к Лягавому и проведенную в угарной избе ночь и проч., довел свой рассказ и до возвращения в город и тут начал сам, без особенной уже просьбы, подробно описывать ревнивые муки свои с Грушенькой.
He was heard with silent attention. They inquired particularly into the circumstance of his having a place of ambush in Marya Kondratyevna's house at the back of Fyodor Pavlovitch's garden to keep watch on Grushenka, and of Smerdyakov's bringing him information. They laid particular stress on this, and noted it down.	Его слушали молча и внимательно, особенно вникли в то обстоятельство, что у него давно уже завелся наблюдательный пункт за Грушенькой у Федора Павловича "на задах" в доме Марьи Кондратьевны, и о том, что ему сведения переносил Смердяков: это очень отметили и записали.