Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

When Adelaida Ivanovna had run away, Grigory took Dmitri, then a child of three years old, combed his hair and washed him in a tub with his own hands, and looked after him for almost a year.	Дмитрия Федоровича он к себе принял на руки, когда сбежала Аделаида Ивановна, трехлетним мальчиком и провозился с ним почти год, сам гребешком вычесывал, сам даже обмывал его в корыте.
Afterwards he had looked after Ivan and Alyosha, for which the general's widow had rewarded him with a slap in the face; but I have already related all that.	Потом хлопотал он и с Иваном Федоровичем, и с Алешей, за что и получил пощечину; но об этом обо всем я уже повествовал.
The only happiness his own child had brought him had been in the anticipation of its birth.	Собственный же ребеночек порадовал его лишь одною надеждой, когда Марфа Игнатьевна еще была беременна.
When it was born, he was overwhelmed with grief and horror.	Когда же родился, то поразил его сердце скорбью и ужасом.
The baby had six fingers.	Дело в том, что родился этот мальчик шестипалым.
Grigory was so crushed by this, that he was not only silent till the day of the christening, but kept away in the garden.	Увидя это, Григорий был до того убит, что не только молчал вплоть до самого дня крещения, но и нарочно уходил молчать в сад.
It was spring, and he spent three days digging the kitchen garden.	Была весна, он все три дня копал гряды в огороде в саду.
The third day was fixed for christening the baby: meantime Grigory had reached a conclusion.	На третий день приходилось крестить младенца; Григорий к этому времени уже нечто сообразил.
Going into the cottage where the clergy were assembled and the visitors had arrived, including Fyodor Pavlovitch, who was to stand godfather, he suddenly announced that the baby "ought not to be christened at all." He announced this quietly, briefly, forcing out his words, and gazing with dull intentness at the priest.	Войдя в избу, где собрался причт и пришли гости и, наконец, сам Федор Павлович, явившийся лично в качестве восприемника, он вдруг заявил, что ребенка "не надо бы крестить вовсе", - заявил не громко, в словах не распространялся, еле выцеживал по словечку, а только тупо и пристально смотрел при этом на священника.
"Why not?" asked the priest with good-humoured surprise.	- Почему так? - с веселым удивлением осведомился священник.
"Because it's a dragon," muttered Grigory.	- Потому это... дракон... - пробормотал Григорий.
"A dragon? What dragon?"	- Как дракон, какой дракон?
Grigory did not speak for some time.	Григорий промолчал некоторое время.
"It's a confusion of nature," he muttered vaguely, but firmly, and obviously unwilling to say more.	-Смешение природы произошло... - пробормотал он, хоть и весьма неясно, но очень твердо, и видимо не желая больше распространяться.
They laughed, and, of course, christened the poor baby.	Посмеялись и, разумеется, бедненького ребеночка окрестили.
Grigory prayed earnestly at the font, but his opinion of the new-born child remained unchanged.	Григорий молился у купели усердно, но мнения своего о новорожденном не изменил.
Yet he did not interfere in any way. As long as the sickly infant lived he scarcely looked at it, tried indeed not to notice it, and for the most part kept out of the cottage.	Впрочем, ничему не помешал, только все две недели, как жил болезненный мальчик, почти не глядел на него, даже замечать не хотел и большею частью уходил из избы.

But when, at the end of a fortnight, the baby died of thrush, he himself laid the child in its little coffin, looked at it in profound grief, and when they were filling up the shallow little grave he fell on his knees and bowed down to the earth.	Но когда мальчик через две недели помер от молочницы, то сам его уложил в гробик, с глубокою тоской смотрел на него и, когда засыпали неглубокую маленькую его могилку, стал на колени и поклонился могилке в землю.
He did not for years afterwards mention his child, nor did Marfa speak of the baby before him, and, even if Grigory were not present, she never spoke of it above a whisper.	С тех пор многие годы он ни разу о своем ребенке не упомянул, да и Марфа Игнатьевна ни разу при нем про ребенка своего не вспоминала, а когда с кем случалось говорить о своем "деточке", то говорила шепотом, хотя бы тут и не было Григория Васильевича.
Marfa observed that, from the day of the burial, he devoted himself to "religion," and took to reading the Lives of the Saints, for the most part sitting alone and in silence, and always putting on his big, round, silver-rimmed spectacles.	По замечанию Марфы Игнатьевны, он, с самой той могилки, стал по преимуществу заниматься "божественным", читал Четьи-Минеи, больше молча и один, каждый раз надевая большие свои серебряные круглые очки.
He rarely read aloud, only perhaps in Lent.	Редко читывал вслух, разве Великим постом.
He was fond of the Book of Job, and had somehow got hold of a copy of the sayings and sermons of "the God fearing Father Isaac the Syrian, which he read persistently for years together, understanding very little of it, but perhaps prizing and loving it the more for that.	Любил книгу Иова, добыл откуда-то список слов и проповедей "Богоносного отца нашего Исаака Сирина", читал его упорно и многолетно, почти ровно ничего не понимал в нем, но за это-то, может быть, наиболее ценил и любил эту книгу.
Of late he had begun to listen to the doctrines of the sect of Flagellants settled in the neighbourhood. He was evidently shaken by them, but judged it unfitting to go over to the new faith.	В самое последнее время стал прислушиваться и вникать в хлыстовщину, на что по соседству оказался случай, видимо был потрясен, но переходить в новую веру не заблагорассудил.
His habit of theological reading gave him an expression of still greater gravity.	Начетливость "от божественного", разумеется, придала его физиономии еще пущую важность.
He was perhaps predisposed to mysticism.	Может быть, он склонен был к мистицизму.
And the birth of his deformed child, and its death, had, as though by special design, been accompanied by another strange and marvellous event, which, as he said later, had left a "stamp" upon his soul.	А тут как нарочно случай появления на свет его шестипалого младенца и смерть его совпали как раз с другим весьма странным, неожиданным и оригинальным случаем, оставившим на душе его, как однажды он сам впоследствии выразился, "печать".
It happened that, on the very night after the burial of his child, Marfa was awakened by the wail of a new-born baby.	Так случилось, что в тот самый день, как похоронили шестипалого крошку, Марфа Игнатьевна, проснувшись ночью, услышала словно плач новорожденного ребенка.
She was frightened and waked her husband.	Она испугалась и разбудила мужа.
He listened and said he thought it was more like someone groaning, "it might be a woman."	Тот прислушался и заметил, что скорее это кто-нибудь стонет, "женщина будто бы".
He got up and dressed. It was a rather warm night in May.	Он встал, оделся; была довольно теплая майская ночь.
As he went down the steps, he distinctly heard groans coming from the garden.	Выйдя на крыльцо, он ясно вслушался, что стоны идут из сада.

But the gate from the yard into the garden was locked at night, and there was no other way of entering it, for it was enclosed all round by a strong, high fence.	Но сад был на ночь запираем со двора на замок, попасть же в него, кроме этого входа, нельзя было, потому что кругом всего сада шел крепкий и высокий забор.
Going back into the house, Grigory lighted a lantern, took the garden key, and taking no notice of the hysterical fears of his wife, who was still persuaded that she heard a child crying, and that it was her own baby crying and calling for her, went into the garden in silence.	Воротясь домой, Григорий засветил фонарь, взял садовый ключ и, не обращая внимания на истерический ужас своей супруги, все еще уверявшей, что она слышит детский плач и что это плачет, наверно, ее мальчик и зовет ее, молча пошел в сад.
There he heard at once that the groans came from the bath-house that stood near the garden gate, and that they were the groans of a woman.	Тут он ясно уразумел, что стоны идут из их баньки, стоявшей в саду, недалеко от калитки, и что стонет взаправду женщина.
Opening the door of the bath-house, he saw a sight which petrified him. An idiot girl, who wandered about the streets and was known to the whole town by the nickname of Lizaveta Smerdyastchaya (Stinking Lizaveta), had got into the bath-house and had just given birth to a child.	Отворив баню, он увидал зрелище, пред которым остолбенел: городская юродивая, скитавшаяся по улицам и известная всему городу, по прозвищу Лизавета Смердящая, забравшись в их баню, только что родила младенца.
She lay dying with the baby beside her.	Младенец лежал подле нее, а она помирала подле него.
She said nothing, for she had never been able to speak.	Говорить ничего не говорила, уже по тому одному, что не умела говорить.
But her story needs a chapter to itself.	Но все это надо бы разъяснить особо.
Chapter 2.	II
Lizaveta	Лизавета смердящая
THERE was one circumstance which struck Grigory particularly, and confirmed a very unpleasant and revolting suspicion.	Тут было одно особенное обстоятельство, которое глубоко потрясло Григория, окончательно укрепив в нем одно неприятное и омерзительное прежнее подозрение.
This Lizaveta was a dwarfish creature, "not five foot within a wee bit," as many of the pious old women said pathetically about her, after her death.	Эта Лизавета Смердящая была очень малого роста девка, "двух аршин с малым", как умилительно вспоминали о ней после ее смерти многие из богомольных старушек нашего городка.
Her broad, healthy, red face had a look of blank idiocy and the fixed stare in her eyes was unpleasant, in spite of their meek expression.	Двадцатилетнее лицо ее, здоровое, широкое и румяное, было вполне идиотское; взгляд же глаз неподвижный и неприятный, хотя и смирный.
She wandered about, summer and winter alike, barefooted, wearing nothing but a hempen smock.	Ходила она всю жизнь, и летом и зимой, босая и в одной посконной рубашке.
Her coarse, almost black hair curled like lamb's wool, and formed a sort of huge cap on her head.	Почти черные волосы ее, чрезвычайно густые, закурчавленные как у барана, держались на голове ее в виде как бы какой-то огромной шапки.
It was always crusted with mud, and had leaves; bits of stick, and shavings clinging to it, as she always slept on the ground and in the dirt.	Кроме того, всегда были запачканы в земле, в грязи, с налипшими в них листочками, лучиночками, стружками, потому что спала она всегда на земле и в грязи.