Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Of course this was no great grievance to him: he would not have troubled to contradict a set of tradespeople.	Конечно, тот не очень-то даже и претендовал на это: каким-нибудь купчишкам или мещанам он и отвечать не стал бы.
In those days he was proud, and did not condescend to talk except in his own circle of the officials and nobles, whom he entertained so well.	Тогда он был горд и разговаривал не иначе как в своей компании чиновников и дворян, которых столь веселил.
At the time, Grigory stood up for his master vigorously. He provoked quarrels and altercations in defence of him and succeeded in bringing some people round to his side.	Вот в эту-то пору Григорий энергически и изо всех сил стал за своего барина и не только защищал его против всех этих наговоров, но вступал за него в брань и препирательства и многих переуверил.
"It's the wench's own fault," he asserted, and the culprit was Karp, a dangerous convict, who had escaped from prison and whose name was well known to us, as he had hidden in our town.	"Она сама, низкая, виновата", - говорил он утвердительно, а обидчиком был не кто иной, как "Карп с винтом" (так назывался один известный тогда городу страшный арестант, к тому времени бежавший из губернского острога и в нашем городе тайком проживавший).
This conjecture sounded plausible, for it was remembered that Karp had been in the neighbourhood just at that time in the autumn, and had robbed three people.	Догадка эта показалась правдоподобною, Карпа помнили, именно помнили, что в те самые ночи, под осень, он по городу шлялся и троих ограбил.
But this affair and all the talk about it did not estrange popular sympathy from the poor idiot. She was better looked after than ever.	Но весь этот случай и все эти толки не только не отвратили общей симпатии от бедной юродивой, но ее еще пуще стали все охранять и оберегать.
A well-to-do merchants's widow named Kondratyev arranged to take her into her house at the end of April, meaning not to let her go out until after the confinement.	Купчиха Кондратьева, одна зажиточная вдова, даже так распорядилась, что в конце еще апреля завела Лизавету к себе, с тем чтоб ее и не выпускать до самых родов.
They kept a constant watch over her, but in spite of their vigilance she escaped on the very last day, and made her way into Fyodor Pavlovitch's garden.	Стерегли неусыпно, но так вышло, что, несмотря на всю неусыпность, Лизавета в самый последний день, вечером, вдруг тайком ушла от Кондратьевой и очутилась в саду Федора Павловича.
How, in her condition, she managed to climb over the high, strong fence remained a mystery.	Как она в ее положении перелезла через высокий и крепкий забор сада, осталось некоторого рода загадкой.
Some maintained that she must have been lifted over by somebody; others hinted at something more uncanny.	Одни уверяли, что ее "перенесли", другие, что ее "перенесло".
The most likely explanation is that it happened naturally- that Lizaveta, accustomed to clambering over hurdles to sleep in gardens, had somehow managed to climb this fence, in spite of her condition, and had leapt down, injuring herself.	Вероятнее всего, что все произошло хоть и весьма мудреным, но натуральным образом, и Лизавета, умевшая лазить по плетням в чужие огороды, чтобы в них ночевать, забралась как-нибудь и на забор Федора Павловича, а с него, хоть и со вредом себе, соскочила в сад, несмотря на свое положение.
Grigory rushed to Marfa and sent her to Lizaveta, while he ran to fetch an old midwife who lived close by.	Григорий бросился к Марфе Игнатьевне и послал ее к Лизавете помогать, а сам сбегал за старухой повитухой, мещанкой, кстати недалеко жившею.

They saved the baby, but Lizaveta died at dawn.	Ребеночка спасли, а Лизавета к рассвету померла.
Grigory took the baby, brought it home, and making his wife sit down, put it on her lap.	Григорий взял младенца, принес в дом, посадил жену и положил его к ней на колени, к самой ее груди:
"A child of God- an orphan is akin to all," he said, "and to us above others.	"Божье дитя-сирота - всем родня, а нам с тобой подавно.
Our little lost one has sent us this, who has come from the devil's son and a holy innocent.	Этого покойничек наш прислал, а произошел сей от бесова сына и от праведницы.
Nurse him and weep no more."	Питай и впредь не плачь".
So Marfa brought up the child.	Так Марфа Игнатьевна и воспитала ребеночка.
He was christened Pavel, to which people were not slow in adding Fyodorovitch (son of Fyodor).	Окрестили и назвали Павлом, а по отчеству все его и сами, без указу, стали звать Федоровичем.
Fyodor Pavlovitch did not object to any of this, and thought it amusing, though he persisted vigorously in denying his responsibility.	Федор Павлович не противоречил ничему и даже нашел все это забавным, хотя изо всех сил продолжал от всего отрекаться.
The townspeople were pleased at his adopting the foundling.	В городе понравилось, что он взял подкидыша.
Later on, Fyodor Pavlovitch invented a surname for the child, calling him Smerdyakov, after his mother's nickname.	Впоследствии Федор Павлович сочинил подкидышу и фамилию: назвал он его Смердяковым, по прозвищу матери его, Лизаветы Смердящей.
So this Smerdyakov became Fyodor Pavlovitch's second servant, and was living in the lodge with Grigory and Marfa at the time our story begins.	Вот этот-то Смердяков и вышел вторым слугой Федора Павловича и проживал, к началу нашей истории, во флигеле вместе со стариком Григорием и старухой Марфой.
He was employed as cook.	Употреблялся же в поварах.
I ought to say something of this Smerdyakov, but I am ashamed of keeping my readers' attention so long occupied with these common menials, and I will go back to my story, hoping to say more of Smerdyakov in the course of it.	Очень бы надо примолвить кое-что и о нем специально, но мне совестно столь долго отвлекать внимание моего читателя на столь обыкновенных лакеев, а потому и перехожу к моему рассказу, уповая, что о Смердякове как-нибудь сойдет само собою в дальнейшем течении повести.
Chapter 3.	III
The Confession of a Passionate Heart- in Verse	Исповедь горячего сердца.
ALYOSHA remained for some time irresolute after hearing the command his father shouted to him from the carriage. But in spite of his uneasiness he did not stand still. That was not his way.	В стихах Алеша, выслушав приказание отца, которое тот выкрикнул ему из коляски, уезжая из монастыря, оставался некоторое время на месте в большом недоумении. Не то чтоб он стоял как столб, с ним этого не случалось.
He went at once to the kitchen to find out what his father had been doing above.	Напротив, он, при всем беспокойстве, успел тотчас же сходить на кухню игумена и разузнать, что наделал вверху его папаша.
Then he set off, trusting that on the way he would find some answer to the doubt tormenting him.	Затем, однако, пустился в путь, уповая, что по дороге к городу успеет как-нибудь разрешить томившую его задачу.

I hasten to add that his father's shouts, commanding him to return home "with his mattress and pillow" did not frighten him in the least.	Скажу заранее: криков отца и приказания переселиться домой, "с подушками и тюфяком", он не боялся нимало.
He understood perfectly that those peremptory shouts were merely "a flourish" to produce an effect. In the same way a tradesman in our town who was celebrating his name-day with a party of friends, getting angry at being refused more vodka, smashed up his own crockery and furniture and tore his own and his wife's clothes, and finally broke his windows, all for the sake of effect.	Он слишком хорошо понял, что приказание переезжать, вслух и с таким показным криком, дано было "в увлечении", так сказать даже для красоты, - вроде как раскутившийся недавно в их же городке мещанин, на своих собственных именинах, и при гостях, рассердясь на то, что ему не дают больше водки, вдруг начал бить свою же собственную посуду, рвать свое и женино платье, разбивать свою мебель и, наконец, стекла в доме и все опять-таки для красы; и все в том же роде, конечно, случилось теперь и с папашей.
Next day, of course, when he was sober, he regretted the broken cups and saucers.	Назавтра, конечно, раскутившийся мещанин, отрезвившись, пожалел разбитые чашки и тарелки.
Alyosha knew that his father would let him go back to the monastery next day, possibly even that evening.	Алеша знал, что и старик назавтра же наверно отпустит его опять в монастырь, даже сегодня же, может, отпустит.
Moreover, he was fully persuaded that his father might hurt anyone else, but would not hurt him.	Да и был он уверен вполне, что отец кого другого, а его обидеть не захочет.
Alyosha was certain that no one in the whole world ever would want to hurt him, and, what is more, he knew that no one could hurt him.	Алеша уверен был, что его и на всем свете никто и никогда обидеть не захочет, даже не только не захочет, но и не может.
This was for him an axiom, assumed once for all without question, and he went his way without hesitation, relying on it.	Это было для него аксиомой, дано раз навсегда, без рассуждений, и он в этом смысле шел вперед, безо всякого колебания.
But at that moment an anxiety of sort disturbed him, and worried him the more because he could not formulate it. It was the fear of a woman, of Katerina Ivanovna, who had so urgently entreated him in the note handed to him by Madame Hohlakov to come and see her about something.	Но в эту минуту в нем копошилась некоторая другая боязнь, совсем другого рода, и тем более мучительная, что он ее и сам определить бы не мог, именно боязнь женщины, и именно Катерины Ивановны, которая так настоятельно умоляла его давешнею, переданною ему госпожою Хохлаковою, запиской прийти к ней для чего-то.
This request and the necessity of going had at once aroused an uneasy feeling in his heart, and this feeling had grown more and more painful all the morning in spite of the scenes at the hermitage and at the Father Superior's.	Это требование и необходимость непременно пойти вселила сразу какое-то мучительное чувство в его сердце, и все утро, чем далее, тем более, все больнее и больнее в нем это чувство разбаливалось, несмотря на все последовавшие затем сцены и приключения в монастыре, и сейчас у игумена, и проч., и проч.
He was not uneasy because he did not know what she would speak of and what he must answer.	Боялся он не того, что не знал, о чем она с ним заговорит и что он ей ответит.
And he was not afraid of her simply as a woman. Though he knew little of women, he spent his life, from early childhood till he entered the monastery, entirely with women.	И не женщины вообще он боялся в ней: женщин он знал, конечно, мало, но все-таки всю жизнь, с самого младенчества и до самого монастыря, только с ними одними и жил.
He was afraid of that woman, Katerina Ivanovna.	Он боялся вот этой женщины, именно самой Катерины Ивановны.