Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Fyodor Pavlovitch had much to think of, but never had his heart been steeped in such voluptuous hopes. This time he could say almost certainly that she would come!	Хлопотливо было Федору Павловичу, но никогда еще сердце его не купалось в более сладкой надежде: почти ведь наверно можно было сказать, что в этот раз она уже непременно придет!..
Book VI.	Книга шестая
The Russian Monk.	Русский инок
Chapter 1.	I
Father Zossima and His Visitors	Старец Зосима и его гости
WHEN with an anxious and aching heart Alyosha went into his elder's cell, he stood still almost astonished. Instead of a sick man at his last gasp, perhaps unconscious, as he had feared to find him, he saw him sitting up in his chair and, though weak and exhausted, his face was bright and cheerful, he was surrounded by visitors and engaged in a quiet and joyful conversation.	Когда Алеша с тревогой и с болью в сердце вошел в келью старца, то остановился почти в изумлении: вместо отходящего больного, может быть уже без памяти, каким боялся найти его, он вдруг его увидал сидящим в кресле, хотя с изможженным от слабости, но с бодрым и веселым лицом, окруженного гостями и ведущего с ними тихую и светлую беседу.
But he had only got up from his bed a quarter of an hour before Alyosha's arrival; his visitors had gathered together in his cell earlier, waiting for him to wake, having received a most confident assurance from Father Paissy that "the teacher would get up, and as he had himself promised in the morning, converse once more with those dear to his heart."	Впрочем, встал он с постели не более как за четверть часа до прихода Алеши; гости уже собрались в его келью раньше и ждали, пока он проснется, по твердому заверению отца Паисия, что "учитель встанет несомненно, чтоб еще раз побеседовать с милыми сердцу его, как сам изрек и как сам пообещал еще утром".
This promise and indeed every word of the dying elder Father Paissy put implicit trust in. If he had seen him unconscious, if he had seen him breathe his last, and yet had his promise that he would rise up and say good-bye to him, he would not have believed perhaps even in death, but would still have expected the dead man to recover and fulfil his promise.	Обещанию же этому, да и всякому слову отходящего старца, отец Паисий веровал твердо, до того, что если бы видел его и совсем уже без сознания и даже без дыхания, но имел бы его обещание, что еще раз восстанет и простится с ним, то не поверил бы, может быть, и самой смерти, все ожидая, что умирающий очнется и исполнит обетованное.
In the morning as he lay down to sleep, Father Zossima had told him positively:	Поутру же старец Зосима положительно изрек ему, отходя ко сну:
"I shall not die without the delight of another conversation with you, beloved of my heart. I shall look once more on your dear face and pour out my heart to you once again."	"Не умру прежде, чем еще раз не упьюсь беседой с вами, возлюбленные сердца моего, на милые лики ваши погляжу, душу мою вам еще раз изолью".
The monks, who had gathered for this probably last conversation with Father Zossima, had all been his devoted friends for many years.	Собравшиеся на эту последнюю, вероятно, беседу старца были самые преданные ему друзья с давних лет.
There were four of them: Father Iosif and Father Paissy, Father Mihail the warden of the hermitage, a man not very old and far from being learned. He was of humble origin, of strong will and steadfast faith, of austere appearance, but of deep tenderness, though he obviously concealed it as though he were almost ashamed of it.	Их было четверо: иеромонахи отец Иосиф и отец Паисий, иеромонах отец Михаил, настоятель скита, человек не весьма еще старый, далеко не столь ученый, из звания простого, но духом твердый, нерушимо и просто верующий, с виду суровый, но проникновенный глубоким умилением в сердце своем, хотя видимо скрывал свое умиление до какого-то даже стыда.

The fourth, Father Anfim, was a very old and humble little monk of the poorest peasant class. He was almost illiterate, and very quiet, scarcely speaking to anyone. He was the humblest of the humble, and looked as though he had been frightened by something great and awful beyond the scope of his intelligence.	Четвертый гость был совсем уже старенький, простенький монашек, из беднейшего крестьянского звания, брат Анфим, чуть ли даже не малограмотный, молчаливый и тихий, редко даже с кем говоривший, между самыми смиренными смиреннейший и имевший вид человека, как бы навеки испуганного чем-то великим и страшным, не в подъем уму его.
Father Zossima had a great affection for this timorous man, and always treated him with marked respect, though perhaps there was no one he had known to whom he had said less, in spite of the fact that he had spent years wandering about holy Russia with him.	Этого как бы трепещущего человека старец Зосима весьма любил и во всю жизнь свою относился к нему с необыкновенным уважением, хотя, может быть, ни с кем во всю жизнь свою не сказал менее слов, как с ним, несмотря на то, что когда-то многие годы провел в странствованиях с ним вдвоем по всей святой Руси.
That was very long ago, forty years before, when Father Zossima first began his life as a monk in a poor and little monastery at Kostroma, and when, shortly after, he had accompanied Father Anfim on his pilgrimage to collect alms for their poor monastery.	Было это уже очень давно, лет пред тем уже сорок, когда старец Зосима впервые начал иноческий подвиг свой в одном бедном, малоизвестном костромском монастыре и когда вскоре после того пошел сопутствовать отцу Анфиму в странствиях его для сбора пожертвований на их бедный костромской монастырек.
The whole party were in the bedroom which, as we mentioned before, was very small, so that there was scarcely room for the four of them (in addition to Porfiry, the novice, who stood) to sit round Father Zossima on chairs brought from the sitting room.	Все, и хозяин и гости, расположились во второй комнате старца, в которой стояла постель его, комнате, как и было указано прежде, весьма тесной, так что все четверо (кроме Порфирия-послушника, пребывавшего стоя) едва разместились вокруг кресел старца на принесенных из первой комнаты стульях.
It was already beginning to get dark, the room was lighted up by the lamps and the candles before the ikons.	Начало уже смеркаться, комната освещалась от лампад и восковых свеч пред иконами.
Seeing Alyosha standing embarrassed in the doorway, Father Zossima smiled at him joyfully and held out his hand.	Увидав Алешу, смутившегося при входе и ставшего в дверях, старец радостно улыбнулся ему и протянул руку:
"Welcome, my quiet one, welcome, my dear, here you are too.	- Здравствуй, тихий, здравствуй, милый, вот и ты.
I knew you would come."	И знал, что прибудешь.
Alyosha went up to him, bowed down before him to the ground and wept.	Алеша подошел к нему, склонился пред ним до земли и заплакал.
Something surged up from his heart, his soul was quivering, he wanted to sob.	Что-то рвалось из его сердца, душа его трепетала, ему хотелось рыдать.
"Come, don't weep over me yet," Father Zossima smiled, laying his right hand on his head. "You see I am sitting up talking; maybe I shall live another twenty years yet, as that dear good woman from Vishegorye, with her little Lizaveta in her arms, wished me yesterday.	- Что ты, подожди оплакивать, - улыбнулся старец, положив правую руку свою на его голову, - видишь, сижу и беседую, может, и двадцать лет еще проживу, как пожелала мне вчера та добрая, милая, из Вышегорья, с девочкой Лизаветой на руках.

God bless the mother and the little girl Lizaveta," he crossed himself. "Porfiry, did you take her offering where I told you?"	Помяни, Господи, и мать, и девочку Лизавету! (Он перекрестился.) Порфирий, дар-то ее снес, куда я сказал?
He meant the sixty copecks brought him the day before by the good-humoured woman to be given "to someone poorer than me."	Это он припомнил о вчерашних шести гривнах, пожертвованных веселою поклонницей, чтоб отдать "той, которая меня бедней".
Such offerings, always of money gained by personal toil, are made by way of penance voluntarily undertaken.	Такие жертвы происходят как епитимии, добровольно на себя почему-либо наложенные, и непременно из денег, собственным трудом добытых.
The elder had sent Porfiry the evening before to a widow, whose house had been burnt down lately, and who after the fire had gone with her children begging alms.	Старец послал Порфирия еще с вечера к одной недавно еще погоревшей нашей мещанке, вдове с детьми, пошедшей после пожара нищенствовать.
Porfiry hastened to reply that he had given the money, as he had been instructed, "from an unknown benefactress."	Порфирий поспешил донести, что дело уже сделано и что подал, как приказано ему было, "от неизвестной благотворительницы".
"Get up, my dear boy," the elder went on to Alyosha. "Let me look at you.	- Встань, милый, - продолжал старец Алеше, - дай посмотрю на тебя.
Have you been home and seen your brother?"	Был ли у своих и видел ли брата?
It seemed strange to Alyosha that he asked so confidently and precisely, about one of his brothers only- but which one? Then perhaps he had sent him out both yesterday and to-day for the sake of that brother.	Алеше странно показалось, что он спрашивает так твердо и точно об одном только из братьев, - но о котором же: значит, для этого-то брата, может быть, и отсылал его от себя и вчера, и сегодня.
"I have seen one of my brothers," answered Alyosha.	- Одного из братьев видел, - ответил Алеша.
"I mean the elder one, to whom I bowed down."	- Я про того, вчерашнего, старшего, которому я до земли поклонился.
"I only saw him yesterday and could not find him to-day," said Alyosha.	- Того я вчера лишь видел, а сегодня никак не мог найти, - сказал Алеша.
"Make haste to find him, go again to-morrow and make haste, leave everything and make haste.	- Поспеши найти, завтра опять ступай и поспеши, все оставь и поспеши.
Perhaps you may still have time to prevent something terrible.	Может, еще успеешь что-либо ужасное предупредить.
I bowed down yesterday to the great suffering in store for him."	Я вчера великому будущему страданию его поклонился.
He was suddenly silent and seemed to be pondering.	Он вдруг умолк и как бы задумался.
The words were strange.	Слова были странные.
Father Iosif, who had witnessed the scene yesterday, exchanged glances with Father Paissy.	Отец Иосиф, свидетель вчерашнего земного поклона старца, переглянулся с отцом Паисием.
Alyosha could not resist asking:	Алеша не вытерпел.
"Father and teacher," he began with extreme emotion, "your words are too obscure.... What is this suffering in store for him?"	- Отец и учитель, - проговорил он в чрезвычайном волнении, - слишком неясны слова ваши... Какое это страдание ожидает его?
"Don't inquire.	- Не любопытствуй.