Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I seemed to see something terrible yesterday... as though his whole future were expressed in his eyes.	Показалось мне вчера нечто страшное... словно всю судьбу его выразил вчера его взгляд.
A look came into his eyes- so that I was instantly horror-stricken at what that man is preparing for himself.	Был такой у него один взгляд... так что ужаснулся я в сердце моем мгновенно тому, что уготовляет этот человек для себя.
Once or twice in my life I've seen such a look in a man's face... reflecting as it were his future fate, and that fate, alas, came to pass.	Раз или два в жизни видел я у некоторых такое же выражение лица... как бы изображавшее всю судьбу тех людей, и судьба их, увы, сбылась.
I sent you to him, Alexey, for I thought your brotherly face would help him.	Послал я тебя к нему, Алексей, ибо думал, что братский лик твой поможет ему.
But everything and all our fates are from the Lord.	Но все от Господа и все судьбы наши.
'Except a corn of wheat fall into the ground and die, it abideth alone; but if it die, it bringeth forth much fruit.'	"Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода".
Remember that.	Запомни сие.
You, Alexey, I've many times silently blessed for your face, know that," added the elder with a gentle smile. "This is what I think of you, you will go forth from these walls, but will live like a monk in the world.	А тебя, Алексей, много раз благословлял я мысленно в жизни моей за лик твой, узнай сие, -проговорил старец с тихою улыбкой. - Мыслю о тебе так: изыдешь из стен сих, а в миру пребудешь как инок.
You will have many enemies, but even your foes will love you.	Много будешь иметь противников, но и самые враги твои будут любить тебя.
Life will bring you many misfortunes, but you will find your happiness in them, and will bless life and will make others bless it- which is what matters most.	Много несчастий принесет тебе жизнь, но ими-то ты и счастлив будешь, и жизнь благословишь, и других благословить заставишь - что важнее всего.
Well, that is your character.	Ну вот ты каков.
Fathers and teachers," he addressed his friends with a tender smile, "I have never till to-day told even him why the face of this youth is so dear to me.	Отцы и учители мои, - умиленно улыбаясь, обратился он к гостям своим, - никогда до сего дня не говорил я, даже и ему, за что был столь милым душе моей лик сего юноши.
Now I will tell you. His face has been as it were a remembrance and a prophecy for me.	Теперь лишь скажу: был мне лик его как бы напоминанием и пророчеством.
At the dawn of my life when I was a child I had an elder brother who died before my eyes at seventeen.	На заре дней моих, еще малым ребенком, имел я старшего брата, умершего юношей, на глазах моих, всего только семнадцати лет.
And later on in the course of my life I gradually became convinced that that brother had been for a guidance and a sign from on high for me. For had he not come into my life, I should never perhaps, so I fancy at least, have become a monk and entered on this precious path.	И потом, проходя жизнь мою, убедился я постепенно, что был этот брат мой в судьбе моей как бы указанием и предназначением свыше, ибо не явись он в жизни моей, не будь его вовсе, и никогда-то, может быть, я так мыслю, не принял бы я иноческого сана и не вступил на драгоценный путь сей.
He appeared first to me in my childhood, and here, at the end of my pilgrimage, he seems to have come to me over again.	То первое явление было еще в детстве моем, и вот уже на склоне пути моего явилось мне воочию как бы повторение его.

It is marvellous, fathers and teachers, that Alexey, who has some, though not a great, resemblance in face, seems to me so like him spiritually, that many times I have taken him for that young man, my brother, mysteriously come back to me at the end of my pilgrimage, as a reminder and an inspiration. So that I positively wondered at so strange a dream in myself.	Чудно это, отцы и учители, что, не быв столь похож на него лицом, а лишь несколько, Алексей казался мне до того схожим с тем духовно, что много раз считал я его как бы прямо за того юношу, брата моего, пришедшего ко мне на конце пути моего таинственно, для некоего воспоминания и проникновения, так что даже удивлялся себе самому и таковой странной мечте моей.
Do you hear this, Porfiry?" he turned to the novice who waited on him. "Many times I've seen in your face as it were a look of mortification that I love Alexey more than you.	Слышишь ли сие, Порфирий, - обратился он к прислуживавшему его послушнику. - Много раз видел я на лице твоем как бы огорчение, что я Алексея больше люблю, чем тебя.
Now you know why that was so, but I love you too, know that, and many times I grieved at your mortification.	Теперь знаешь, почему так было, но и тебя люблю, знай это, и много раз горевал, что ты огорчаешься.
I should like to tell you, dear friends, of that youth, my brother, for there has been no presence in my life more precious, more significant and touching.	Вам же, милые гости, хочу я поведать о сем юноше, брате моем, ибо не было в жизни моей явления драгоценнее сего, более пророческого и трогательного.
My heart is full of tenderness, and I look at my whole life at this moment as though living through it again."	Умилилось сердце мое, и созерцаю всю жизнь мою в сию минуту, како бы вновь ее всю изживая...
Here I must observe that this last conversation of Father Zossima with the friends who visited him on the last day of his life has been partly preserved in writing.	Здесь я должен заметить, что эта последняя беседа старца с посетившими его в последний день жизни его гостями сохранилась отчасти записанною.
Alexey Fyodorovitch Karamazov wrote it down from memory, some time after his elder's death.	Записал Алексей Федорович Карамазов некоторое время спустя по смерти старца на память.
But whether this was only the conversation that took place then, or whether he added to it his notes of parts of former conversations with his teacher, I cannot determine. In his account, Father Zossima's talk goes on without interruption, as though he told his life to his friends in the form of a story, though there is no doubt, from other accounts of it, that the conversation that evening was general. Though the guests did not interrupt Father Zossima much, yet they too talked, perhaps even told something themselves. Besides, Father Zossima could not have carried on an uninterrupted narrative, for he was sometimes gasping for breath, his voice failed him, and he even lay down to rest on his bed, though he did not fall asleep and his visitors did not leave their seats.	Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Once or twice the conversation was interrupted by Father Paissy's reading the Gospel.	Раз или два беседа прерывалась чтением Евангелия, читал отец Паисий.

It is worthy of note, too, that no one of them supposed that he would die that night, for on that evening of his life after his deep sleep in the day he seemed suddenly to have found new strength, which kept him up through this long conversation.	Замечательно тоже, что никто из них, однако же, не полагал, что умрет он в самую эту же ночь, тем более что в этот последний вечер жизни своей он, после глубокого дневного сна, вдруг как бы обрел в себе новую силу, поддерживавшую его во всю длинную эту беседу с друзьями.
It was like a last effort of love which gave him marvellous energy; only for a little time, however, for his life was cut short immediately.. But of that later.	Это было как бы последним умилением, поддержавшим в нем неимоверное оживление, но на малый лишь срок, ибо жизнь его пресеклась вдруг... Но об этом после.
I will only add now that I have preferred to confine myself to the account given by Alexey Fyodorovitch Karamazov.	Теперь же хочу уведомить, что предпочел, не излагая всех подробностей беседы, ограничиться лишь рассказом старца по рукописи Алексея Федоровича Карамазова.
It will be shorter and not so fatiguing, though, of course, as I must repeat, Alyosha took a great deal from previous conversations and added them to it.	Будет оно короче, да и не столь утомительно, хотя, конечно, повторяю это, многое Алеша взял и из прежних бесед и совокупил вместе.
Notes of the Life of the deceased Priest and Monk, the Elder Zossima, taken from his own words by Alexey Fyodorovitch Karamazov.	II Из жития в бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы, составлено с собственных слов его Алексеем Федоровичем Карамазовым
BIOGRAPHICAL NOTES	Сведения биографические
(a) Father Zossima's Brother.	а) О юноше брате старца Зосимы
Beloved fathers and teachers, I was born in a distant province in the north, in the town of V. My father was a gentleman by birth, but of no great consequence or position.	Возлюбленные отцы и учители, родился я в далекой губернии северной, в городе В., от родителя дворянина, но не знатного и не весьма чиновного.
He died when I was only two years old, and I don't remember him at all.	Скончался он, когда было мне всего лишь два года от роду, и не помню я его вовсе.
He left my mother a small house built of wood, and a fortune, not large, but sufficient to keep her and her children in comfort.	Оставил он матушке моей деревянный дом небольшой и некоторый капитал, не великий, достаточный, чтобы прожить с детьми не нуждаясь.
There were two of us, my elder brother Markel and I.	А было нас всего у матушки двое: я, Зиновий, и старший брат мой, Маркел.
He was eight years older than I was, of hasty, irritable temperament, but kind-hearted and never ironical. He was remarkably silent, especially at home with me, his mother, and the servants.	Был он старше меня годов на восемь, характера вспыльчивого и раздражительного, но добрый, не насмешливый и странно как молчаливый, особенно в своем доме, со мной, с матерью и с прислугой.
He did well at school, but did not get on with his school-fellows, though he never quarrelled, at least so my mother has told me.	Учился в гимназии хорошо, но с товарищами своими не сходился, хотя и не ссорился, так по крайней мере запомнила о нем матушка.
Six months before his death, when he was seventeen, he made friends with a political exile who had been banished from Moscow to our town for freethinking, and led a solitary existence there.	За полгода до кончины своей, когда уже минуло ему семнадцать лет, повадился он ходить к одному уединенному в нашем городе человеку, как бы политическому ссыльному, высланному из Москвы в наш город за вольнодумство.