Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He was a good scholar who had gained distinction in philosophy in the university.	Был же этот ссыльный немалый ученый и знатный философ в университете.
Something made him take a fancy to Markel, and he used to ask him to see him.	Почему-то он полюбил Маркела и стал принимать его.
The young man would spend whole evenings with him during that winter, till the exile was summoned to Petersburg to take up his post again at his own request, as he had powerful friends.	Просиживал у него юноша целые вечера, и так во всю зиму, доколе не потребовали обратно ссыльного на государственную службу в Петербург, по собственной просьбе его, ибо имел покровителей.
It was the beginning of Lent, and Markel would not fast, he was rude and laughed at it.	Начался Великий пост, а Маркел не хочет поститься, бранится и над этим смеется:
"That's all silly twaddle, and there is no God," he said, horrifying my mother, the servants, and me too. For though I was only nine, I too was aghast at hearing such words.	"Все это бредни, говорит, и нет никакого и Бога", - так что в ужас привел и мать и прислугу, да и меня малого, ибо хотя был я и девяти лет всего, но, услышав слова сии, испугался очень и я.
We had four servants, all serfs.	Прислуга же была у нас вся крепостная, четверо человек, все купленные на имя знакомого нам помещика.
I remember my mother selling one of the four, the cook Afimya, who was lame and elderly, for sixty paper roubles, and hiring a free servant to take her place.	Еще помню, как из сих четверых продала матушка одну, кухарку Афимью, хромую и пожилую, за шестьдесят рублей ассигнациями, а на место ее наняла вольную.
In the sixth week in Lent, my brother, who was never strong and had a tendency to consumption, was taken ill. He was tall but thin and delicate-looking, and of very pleasing countenance.	И вот на шестой неделе поста стало вдруг брату хуже, а был он и всегда нездоровый, грудной, сложения слабого и наклонный к чахотке; роста же немалого, но тонкий и хилый, лицом же весьма благообразен.
I suppose he caught cold, anyway the doctor, who came, soon whispered to my mother that it was galloping consumption, that he would not live through the spring.	Простудился он, что ли, но доктор прибыл и вскоре шепнул матушке, что чахотка скоротечная и что весны не переживет.
My mother began weeping, and, careful not to alarm my brother, she entreated him to go to church, to confess and take the sacrament, as he was still able to move about.	Стала мать плакать, стала просить брата с осторожностию (более для того, чтобы не испугать его), чтобы поговел и причастился святых Божиих таин, ибо был он тогда еще на ногах.
This made him angry, and he said something profane about the church. He grew thoughtful, however; he guessed at once that he was seriously ill, and that that was why his mother was begging him to confess and take the sacrament.	Услышав, рассердился и выбранил храм Божий, однако задумался: догадался сразу, что болен опасно и что потому-то родительница и посылает его, пока силы есть, поговеть и причаститься.
He had been aware, indeed, for a long time past, that he was far from well, and had a year before coolly observed at dinner to your mother and me,	Впрочем, и сам уже знал, что давно нездоров, и еще за год пред тем проговорил раз за столом мне и матери хладнокровно:
"My life won't be long among you, I may not live another year," which seemed now like a prophecy.	"Не жилец я на свете меж вами, может, и года не проживу", и вот словно и напророчил.
Three days passed and Holy Week had come.	Прошло дня три, и настала Страстная неделя.

And on Tuesday morning my brother began going to church.	И вот брат со вторника утра пошел говеть.
"I am doing this simply for your sake, mother, to please and comfort you," he said.	"Я это, матушка, собственно для вас делаю, чтоб обрадовать вас и успокоить", - сказал он ей.
My mother wept with joy and grief.	Заплакала мать от радости, да и с горя:
"His end must be near," she thought, "if there's such a change in him."	"Знать, близка кончина его, коли такая в нем вдруг перемена".
But he was not able to go to church long, he took to his bed, so he had to confess and take the sacrament at home.	Но недолго походил он в церковь, слег, так что исповедовали и причастили его уже дома.
It was a late Easter, and the days were bright, fine, and full of fragrance.	Дни наступили светлые, ясные, благоуханные, Пасха была поздняя.
I remember he used to cough all night and sleep badly, but in the morning he dressed and tried to sit up in an arm-chair.	Всю-то ночь он, я помню, кашляет, худо спит, а наутро всегда оденется и попробует сесть в мягкие кресла.
That's how I remember him sitting, sweet and gentle, smiling, his face bright and joyous, in spite of his illness.	Так и запомню его: сидит тихий, кроткий, улыбается, сам больной, а лик веселый, радостный.
A marvellous change passed over him, his spirit seemed transformed.	Изменился он весь душевно - такая дивная началась в нем вдруг перемена!
The old nurse would come in and say,	Войдет к нему в комнату старая нянька:
"Let me light the lamp before the holy image, my dear."	"Позволь, голубчик, я и у тебя лампаду зажгу пред образом".
And once he would not have allowed it and would have blown it out.	А он прежде не допускал, задувал даже.
"Light it, light it, dear, I was a wretch to have prevented you doing it.	"Зажигай, милая, зажигай, изверг я был, что претил вам прежде.
You are praying when you light the lamp, and I am praying when I rejoice seeing you.	Ты Богу, лампадку зажигая, молишься, а я, на тебя радуясь, молюсь.
So we are praying to the same God."	Значит, одному Богу и молимся".
Those words seemed strange to us, and mother would go to her room and weep, but when she went in to him she wiped her eyes and looked cheerful.	Странными казались нам эти снова, а мать уйдет к себе и все плачет, только к нему входя обтирала глаза и принимала веселый вид.
"Mother, don't weep, darling," he would say, "I've long to live yet, long to rejoice with you, and life is glad and joyful."	"Матушка, не плачь, голубушка, - говорит, бывало, - много еще жить мне, много веселиться с вами, а жизнь-то, жизнь-то веселая, радостная!" -
"Ah, dear boy, how can you talk of joy when you lie feverish at night, coughing as though you would tear yourself to pieces."	"Ах, милый, ну какое тебе веселье, когда ночь горишь в жару да кашляешь, так что грудь тебе чуть не разорвет". -
"Don't cry, mother," he would answer, "life is paradise, and we are all in paradise, but we won't see it; if we would, we should have heaven on earth the next day."	"Мама, - отвечает ей, - не плачь, жизнь есть рай, и все мы в раю, да не хотим знать того, а если бы захотели узнать, завтра же и стал бы на всем свете рай".

Everyone wondered at his words, he spoke so strangely and positively; we were all touched and wept.	И дивились все словам его, так он это странно и так решительно говорил; умилялись и плакали.
Friends came to see us.	Приходили к нам знакомые:
"Dear ones," he would say to them, "what have I done that you should love me so, how can you love anyone like me, and how was it I did not know, I did not appreciate it before?"	"Милые, говорит, дорогие, и чем я заслужил, что вы меня любите, за что вы меня такого любите, и как я того прежде не знал, не ценил".
When the servants came in to him he would say continually,	Входящим слугам говорил поминутно:
"Dear, kind people, why are you doing so much for me, do I deserve to be waited on?	"Милые мои, дорогие, за что вы мне служите, да и стою ли я того, чтобы служить-то мне?
If it were God's will for me to live, I would wait on you, for all men should wait on one another."	Если бы помиловал Бог и оставил в живых, стал бы сам служить вам, ибо все должны один другому служить".
Mother shook her head as she listened.	Матушка, слушая, качала головой:
"My darling, it's your illness makes you talk like that."	"Дорогой ты мой, от болезни ты так говоришь". -
"Mother darling," he would say, "there must be servants and masters, but if so I will be the servant of my servants, the same as they are to me.	"Мама, радость моя, говорит, нельзя, чтобы не было господ и слуг, но пусть же и я буду слугой моих слуг, таким же, каким и они мне.
And another thing, mother, every one of us has sinned against all men, and I more than any."	Да еще скажу тебе, матушка, что всякий из нас пред всеми во всем виноват, а я более всех".
Mother positively smiled at that, smiled through her tears.	Матушка так даже тут усмехнулась, плачет и усмехается:
"Why, how could you have sinned against all men, more than all?	"Ну и чем это ты, говорит, пред всеми больше всех виноват?
Robbers and murderers have done that, but what sin have you committed yet, that you hold yourself more guilty than all?"	Там убийцы, разбойники, а ты чего такого успел нагрешить, что себя больше всех обвиняешь?" -
"Mother, little heart of mine," he said (he had begun using such strange caressing words at that time), "little heart of mine, my joy, believe me, everyone is really responsible to all men for all men and for everything.	"Матушка, кровинушка ты моя, говорит (стал он такие любезные слова тогда говорить, неожиданные), кровинушка ты моя милая, радостная, знай, что воистину всякий пред всеми за всех и за все виноват.
I don't know how to explain it to you, but I feel it is so, painfully even.	Не знаю я, как истолковать тебе это, но чувствую, что это так до мучения.
And how is it we went on then living, getting angry and not knowing?"	И как это мы жили, сердились и ничего не знали тогда?"
So he would get up every day, more and more sweet and joyous and full of love.	Так он вставал со сна, каждый день все больше и больше умиляясь и радуясь и весь трепеща любовью.
When the doctor, an old German called Eisenschmidt, came:	Приедет, бывало, доктор - старик немец Эйзеншмидт ездил: