Ян Козак - Белый жеребец

— Владимир Андреевич, вы не хотите мне попозировать с глухарями в руках? — обратилась она к Володе, который вместе с шофером копался в моторе.

Володя взглянул на нее с удивлением. У него и у Нюргуна совсем закоченели пальцы, руки замерзли. Свечи были в порядке, но мотор не работал, а надо было торопиться: на таком морозе нельзя надолго открывать капот.

— Снимок может получиться очень интересный, — сказала Наташа. — Глухари, машина, снег. «Путешествие по тайге». Прекрасный снимок с настроением, такой современный пейзаж в тайге. Люди ведь любят посмотреть на то, чего у них нет под рукой.

«Чудный пейзаж! — Володя в душе выругался. — Черт побери, что бы это могло быть? Проклятый мотор! Не хватало только застрять тут. Вот это влипли». Беспокойство его возрастало, родилось дурное предчувствие.

— Погодите, Наташа, давайте попробуем, что получится, — вмешался Буров. — Куда мне лучше встать?

— Рядом с капотом.

Она дышала на руки, хотя огонь приятно согревал.

Буров подошел к машине и встал около капота с ружьем, висящим через плечо, приподняв обоих глухарей.

— Минутку, — воскликнула Наташа, — сейчас, сейчас. — Она нацелила объектив. — Чудный кадр. Только встаньте немного в сторону, Саша, чуточку правее. Вот так… там нет тени… и сзади на кустах высокая шапка снега.

— Как вам угодно, Наташа, — согласился Буров. — А шофер поместится в кадр?

— Все в порядке, — довольно ответила она, нажав на спуск. Затем поспешно убрала аппарат и снова стала дышать на руки. Вода тем временем стала закипать.

Спустя некоторое время Буров собрался наливать чай и вдруг заметил на сосне, росшей неподалеку, белку — солнце выманило ее из дупла. Буров застрелил ее и торжественно, хотя и с улыбкой, преподнес Наташе.

— В память о тайге. Вечером, когда возвратимся, я сниму с нее шкурку.

Наташа подержала мертвого зверька, приложив его к щеке. Шубка у белки была пепельно-серая, густая и мягкая, зверек был еще теплый.

— Я в самом деле могу оставить ее? — спросила она. — Вы так милы ко мне.

Экскурсия, видимо, нравилась Наташе, хотя она немного промерзла: все было так волнующе, спутники наперебой заботились о ней, а Буров явно ухаживал.

— Да, она ваша.

— Если так дело пойдет дальше, то я вернусь в новой шубе. — Она растянула губы в улыбке. — И если вы не забудете разузнать, где можно достать мех.

— Добудем что-нибудь шикарное. Ну, а Нюргун, наверно, может презентовать вам этого медведя, хотя шкура уже не новая. — Буров повернулся к шоферу, который в этот момент закрыл капот и с очень мрачным видом направился к костру вслед за Володей.

Наташа сразу обратила внимание на выражение его лица.

— Ну что? — спросила она.

— Треснул коленчатый вал, и нет искры, — ответил он. Руки, перемазанные маслом, у него, казалось, закоченели.

— Что это значит? — взглянула Наташа на Бурова.

— Что наше дело труба, — ответил за Бурова Володя, протянув ладони к самому огню; он разминал их, будто не ощущая обжигающего тепла.

Буров выругался, держа дымящийся чайник. До сих пор он не слишком-то интересовался поломкой, полагаясь на то, что Нюргун не только хороший шофер, но и великолепный механик. К тому же он надеялся на Володю, но теперь словно протрезвел.

— Можно ли что-нибудь сделать? — Голос Наташи дрогнул, в нем зазвучали нотки опасения, внезапный страх.

— Само собой, — ответил Володя. — Всегда можно что-то сделать. Нам просто придется вернуться пешком к реке, а там остановить грузовик, если какой пойдет. Нам не из чего выбирать.

— Ох, — с испугом выдохнула Наташа.

Мужчины озабоченно переглянулись. «Ну, вот тебе и на», — подумал Володя. Лицо Наташи выражало ужас и беспомощность.

— В самом деле? — прошептала она. — В самом деле нет другого выхода? — С минуту она размышляла. — А может, нам лучше остаться здесь, у костра? А шофер пускай спустится вниз и пошлет сюда какую-нибудь машину. А?

Володя и Нюргун молча взглянули друг на друга.

— Нет, — решительно возразил Володя. — Нет гарантии, что именно сейчас пойдет мимо какая-нибудь машина, к тому же грузовик сюда не доберется. И наконец… — Володя посмотрел ей в глаза, — знаете, лучше двигаться, быть в движении. А потом, это ведь недалеко, напрямик к реке каких-нибудь двенадцать километров. Три часа — и мы там. — Он подбадривающе улыбнулся, хотя разговор о мехах, а главное ее предложение послать шофера на поиски машины насторожили его. Уж очень это было трусливо.

Наташа обернулась к Бурову, как бы ища у него поддержки.

— Да, ничего другого не придумаешь, — подтвердил он. — К счастью, мороз пока не очень сильный, градусов тридцать пять. — Он посмотрел на небо. — До захода солнца мы, наверно, успеем дойти до реки, Наташа. — И Буров мягко взял ее за плечи.

— В общем-то, ничего особенного не произошло, — заметил Володя. — Такие вещи случаются у нас часто. Так сказать, маленькое приключение. Вам будет о чем написать.

— Чудесная перспектива, нечего сказать, — ответила она недовольно. — Я просто в восторге. — Ее хорошего настроения как не бывало.

— Дорога вполне безопасна, если мы пойдем быстро, — продолжал Володя. — Но сначала давайте-ка выпьем чаю, надо как следует согреться. Очень сладкий чай, и капнуть туда немного спирта — это то, что надо.

Он видел, что она вся дрожит в своей теплой лисьей шубе. «Что ее так напугало? — подумалось ему. — Нервы у нее, как видно, никуда не годятся. Этого только недоставало. Ну, да делать нечего». Володя подбросил дров в костер.

— Да-да, сахар, — отозвался Буров. — Положите в чай побольше сахара. — И он бросил в Наташину кружку еще два куска.

Нюргун снова пошел к машине. Выпустив из радиатора воду, он набросил на капот брезент и принялся лопатой бросать на него снег. Володя и Буров стали ему помогать.

Потом они вернулись к костру; Нюргун принес медвежью шкуру и накинул ее Наташе на плечи, заботливо укутав ей ноги, как и прежде, в газике. Все это время она сидела на обломке дерева около костра и курила.

Они молча отдыхали, грелись, пили крепкий, почти черный чай, а потом тронулись в путь.

Сначала они прошли отрезок пути по гладкому следу, оставленному в снегу колесами газика. В тех местах, где машина сделала полукруг, взбираясь на холм, когда они увидели глухарей, идти было труднее: склон был покрыт высокой травой, запорошенной снегом, путь им то и дело преграждали заросли кустарника. Нюргун и Буров шли впереди, прокладывая дорогу, Наташа за ними, Володя замыкал шествие. Все, кроме Наташи, были тяжело нагружены — несли ружья и те вещи, которые были в багажнике, то, что теперь могло пригодиться в тайге. Нюргун нес рюкзак со всем необходимым, глухарей и медвежью шкуру: она затрудняла бы Наташу во время ходьбы.