АlshBetta - Мужчина без чести [СИ]

Но не это важно. Важно то, что мало что потерпело изменения, хотя и должно было. Да, пятница многое перевернула с ног на голову и заставила увидеть ситуацию в ином свете, но все же…

Белла прежняя. Прежняя и ее любовь.

Каллен согласно кивает на замечание жены, но имеет и дополнение к ответу:

— За исключением некоторых, кто там живет.

Белла снисходительно смотрит на мужа, заставляя повернуться в свою сторону. Ее губы улыбаются.

— Он твой отец, ты еще помнишь?

— Кроме обвинений он никогда ничего мне не давал.

— Эдвард, так или иначе, он тебя любит, — девушка применяет тяжелую артиллерию, легонько чмокнув его в губы, — ты скоро поймешь…

И улыбается, чуточку прищурившись. Карий взгляд мимолетно касается живота.

— Я таким не стану. Он не будет ненавидеть меня, — поморщившись, отрицает Эдвард.

Белла хмурится.

— Ну конечно же нет, — укладывает голову ему на плечо, проводит тоненькие линии по шее, — он будет тебя любить больше всех на свете, Папочка.

И тут же, припомнив его недавнюю реакцию, она прикусывает язык. Торопливо бормочет извинения, подкрепляя их осторожными поцелуями.

— Я не буду, я не буду… — уверяет, не желая портить доброго настроения, — прости…

— Я и есть его папа, Белла, — Эдвард переходит за грань прежде дозволенного для себя, качнув головой, — и ты имеешь полное право так меня называть.

— Просто в больнице…

— Надо было еще в больнице тебе сказать, — любые упоминания о капельницах, рубашках в горошек и людей в халатах Эдварда не прельщают, тему пытается поскорее перевести.

Обнимает Беллу сам, потирая ее плечи. Наслаждается близостью и здоровьем. Тем, что она в порядке.

— У тебя все получится, — спустя какое-то время тишины в темноте автомобиля, который Белла, сославшись на отсутствие заказов, сама забрала с утра из ремонта «Готовым к новым свершениям», уверяет девушка. Тем же тоном, что и всегда.

— Тут нечему получаться, — мужчина наплевательски пожимает плечами, проглатывая волнение, и вынимает ключи из зажигания, — пойдем. Чем скорее начнем, тем быстрее закончим.

Белла не упрямится и ничего не дополняет. Послушно выходит из машины, закрывая за собой дверь. Поправляет расстегнувшиеся пуговицы пальто, зябко поежившись.

Эдвард достает из багажника пакет с омаром, краем глаза подмечая каждое ее движение. И когда оказывается рядом, надежно обнимая за плечи, хмуро сообщает:

— Если ты еще и заболеешь, я ему точно никогда не прощу.

— У меня есть об кого греться, — Белла по-девчоночьи хихикает, прижавшись к мужу. И идет по подъездной дорожке, присыпанной гравием, к широкой голубой двери за тремя ступеньками крыльца.

Они не успевают даже позвонить, как она уже открывается.

Эсми, стоящая на пороге в приятном глазу кофейном брючном костюме, радушно и тепло улыбается.

— Добро пожаловать, — отступая назад, приветствует гостей она. Включает дополнительные лампы, создающие в прихожей сплошную иллюминацию.

— Здравствуйте, — Белла улыбается так же радостно и дружелюбно. Аккуратно обнимает Эсми.

— Привет, мама, — Эдвард отдает женщине пакет с омаром, чмокнув в щеку. Сияющая радостью, она нравится ему больше, чем во время их последней ссоры с отцом, когда плакала. Ради этого можно вечер и потерпеть…

На какое-то мгновенье, не глядя на то, что ужин семейный, Эдвард надеется, что отца нет дома. Но жестоко разочаровывается в своих мыслях уже спустя пару секунд.

В переходе между коридором и прихожей ждет Карлайл. На нем серый свитер и черные джинсы. В принципе, за последние два месяца мужчина не изменился. Те же поседевшие короткие волосы, тот же немного вздернутый вверх из-за мнимого превосходства подбородок. Даже щетина та же — всегда продуманная, всегда — недельная. И только серые глаза — глаза Эдварда — другие. В них, кажется, больше нет спеси и ярости. В них, кажется, где-то затаилась доброта.

Эдвард не верит тому, что видит. Хмурится, пытаясь найти объяснение. Для правды уж слишком невероятно…

— Добро пожаловать, — немного глухо, что совсем не характерно для него, приветствует он.

Каллен-младший и сам не замечает, как протягивает руку. Без задней мысли. Безбоязненно.

Беллу Карлайл осторожно обнимает. Краем уха Эдвард слышит, как она шепчет ему: «Спасибо за приглашение».

В гостиной уже стоит накрытый на четверых стол — прямо возле большого окна во всю стену, с которого сегодня отодвинули все тяжелые шторы. Чудесный вид на лес и озеро. И чудесный аромат от блюд — Эсми расстаралась.

Белла садится рядом с мужем, тихонько стиснув под столом его руку. Ободряюще.

Она ведет себя так, как будто что-то знает. Как будто в этом ужине что-то… другое. Не спонтанное решение провести время вместе и принести извинения. Что-то более… важное. Только понять пока что именно Эдвард не в состоянии.

— Буябес, — торжественно объявляет Эсми, снимая с кастрюли посреди стола крышку и принимая тарелки от гостей, — кажется, сегодня он неплохо получился.

Пока миссис Каллен разливает суп, они с Беллой умудряются обсудить несколько мелочей, случившихся за последнее время. С его мамой у девушки всегда получалось хорошо ладить — Эдвард даже удивлялся. Сам же он сидит прямо напротив Карлайла, немного заслоненного кувшином с яблочным соком (спиртного, к счастью, нет), и смотрит на отца, хотя делать этого совершенно не хочется. Он не должен.

Серые глаза встречаются с такими же серыми. В их соединении есть что-то необыкновенное и очень, очень личное. Полыхающая в Эдварде ненависть на миг ослабевает, сменяясь недоумением. Но потом, конечно, восстанавливает утраченные позиции.

— Приятного аппетита, — закончив с приготовлениями, говорит Эсми.

В гостиной на ближайшие десять минут повисает тишина. Миссис Каллен предпринимает попытки заговорить, и Белла даже вторит ей, но тщетно. Мужчины молчат, лениво перебирая ложками содержимое тарелок и постепенно разговоры сходят на нет. Женщины смиряются с таким положением вещей и решают не торопить событий. В конце концов, молчание лучше ссор. А ссоры наверняка будут, стоит лишь кому-нибудь из Калленов открыть рот…

На второе свиной антрекот. В исполнении Эсми это блюдо шедеврально — было, есть и будет. Эдвард улыбается, отвлекаясь от недомолвок с отцом, и делая матери комплимент. Та смущается.

— Неужели?..

В этот раз привести все к общему знаменателю — молчанию — не удается. Не позволяют, решив, что достаточно.

— Ты две недели не звонил, Эдвард, — с легким упреком говорит Эсми, недовольно взглянув на сына, — а мне ведь все еще интересно — и всегда будет интересно нам обоим, — она оглядывается на Карлайла, и тот медленно кивает, — что с тобой происходит.