Александр Дюдин - Сестры

– Подай простыню, вон на гвоздике, – Мария подала. Валя ловко закутала дочку с головой, взяла на руки, торчали только толстые ноги, да в отверстие, оставленное Валей, смотрело розовое блаженное личико (Катя любила купаться).

– Пошли!

В проходной комнате на диване сидел Сергей, читал газету. Они прошли в маленькую комнатку, сели на кровать. Валя одевала девочку. Мария говорила:

– Я пришла с тобой посоветоваться, сестренка. Андрей еще маленький, а я снова беременна.

– Чего ж ты не береглась?

– Береглась, да вот так получилось. Если буду рожать, то как раз перед защитой диплома. Что делать? Не знаю.

– Видишь, я тебе здесь помочь не смогу. Даже не представляю, как буду просить кого-то из гинекологов, хотя всех знаю. Сейчас аборты запрещены, за это несут уголовную ответственность, и если я попрошу, никто всё равно не согласится. Если самой делать, очень опасно. У нас санитарка ослепла от эмболии мозга, а сколько умирают? Это страшное дело. А что Егор?

– Ему что? Говорит, рожай, стране мужиков надо.

– Ну, вот и не мудри, рожай. И думать нечего. Одежки от одного к другому переходить будут, вырастут. Вдвоем им веселее будет. Говорят: «Один ребенок – это еще не семья, два – семья».

– Перед самым дипломом…

– Защитишься как-нибудь. Ты же умница! – Мария повеселела.

– Правду сказать, сама боялась, не решалась.

Проводив Марию, Валя напоила молочком Катю, уложила спать. Взяла Мишутку, повела его к кровати в комнате стариков. Свекровь читала Бальзака и вытирала слезы. «Значит, не совсем у нее нет сердца. Какую-то бездельницу-герцогиню жалеет (Валя знала, что она читала «Человеческую комедию»). Почему ей меня не жалко? Я же ничего плохого ей не сделала! Мужа своего ни во что не ставит, часто говорит сыну: «Ты же знаешь, что я не люблю твоего отца!» Сергея любит, слушается беспрекословно, гордится им. Соседям серьезно говорит: «Он у меня очень умный, заместителем Сталина будет».

Соседи смеются, видя, как ему далеко до этого. А Валю ненавидит. «За что? – Валя укрыла Мишу одеялом, поцеловала, вышла. Раздеваясь, продолжала думать. – У Клавдии Никифоровны свои странности. Каждое утро она встает с постели и рассказывает сны мужу, следуя за ним по пятам. Он умываться – она за ним, он в кухню – она за ним». Свекор не любит этого. Особенно сердится, когда она его спрашивает:

– Как ты думаешь, к чему бы это?

– Что я тебе, гадалка? – злится он.

В баню ходит с таким же удовольствием, как в театр. Просидев там два часа в очереди, приходит довольная, пахнущая банными нарами, полная впечатлений от услышанного. Снимает шаль с головы на плечи, садится пить чай, рассказывает новости:

– Семен-то, такой тихий на вид, и не подумаешь, оказывается, живет с соседкой, Лидкой. Это от жены-то, от троих детей! Охальник!

Валя не любит сплетен, хмуро отвечает: «Не знаю я его».

– Ну как не знаешь? – не отстает свекровь. – Высокий чернявый мужик, живет в двухэтажном доме напротив. А Лидка, холостячка, вертлявая такая, в том же дому живет, только в другом подъезде.

Она всех на улице знает. Валя удивлялась этой способности.

– А свою жену смертным боем бьет. Оно, конечно, учить надо, чтоб не зарывалась (многозначительно сердито посмотрела на Валю), имела уважение к мужу, – громко высморкалась в конец шали, растерла.

– А вас не бил Федор Николаевич? – Валя звала их по имени-отчеству. Не могла выговорить: мама или папа. Ей казалось это лицемерием, чем-то неестественным, отжившим обычаем.

– Так я же его сильнее! Раз попробовал было, я его два раза переметнула через себя, шмякнула о землю, он и пополз на четвереньках, охая, – смеялась она, тряся жирным животом. – А бухгалтерша, ну ты ее знаешь, расфуфыренная такая ходит – крадет!

– Как так можно говорить? Не пойман – не вор!

– Ох и любишь ты перечить! – сердилась свекровь. – Я тебе говорю, значит, знаю, что говорю! Откуда иначе этим богатствам взяться? Платье не платье, пальто не пальто, – растопырив пальцы, вертела ими в воздухе. – Ты на трех работах мантулишься, а много нажила? Одна смена белья, да и то драная! С зарплаты не разжиреешь! – берет блюдечко, грызет крепкими зубами сахар, прихлебывает чай. – А ты, коли не знаешь, так помалкивай, слухай, что старшие говорят, уму разуму учат! Нынче молодежь неуважительная пошла, так не бери дурного примера!

Валя устала, не дождавшись мужа, уснула с мыслями о свекрови.

Валя получила за практические занятия со студентами института пятьсот рублей. Зарплату все трое отдавали Клавдии Никифоровне, она вела хозяйство, была главой семьи. Но эти деньги Валя считала побочными и решила приобрести на них самое необходимое. «Надо Мишутке купить пальтишко: в зимнем уже жарко. Вон как печет солнце!» – жмурилась Валя. На улице шумно, людно, грязно. Морил теплый воздух, ноги пудовые, хотелось спать.

В Универмаге не протолкнешься, Валя с трудом пробиралась в людском водовороте к прилавку. «Надо купить недорогой костюм Сергею. Неудобно: ходит в штопаных штанах; хоть одну рубашку, если хватит денег: у старых воротники проносились».

Самый дешевый суконный черный костюм, брюки галифе и гимнастерка, стоил пятьсот рублей. Валя купила его и шла очень довольная своей покупкой. Представила, как обрадуется Сергей. «Пальтишко Мише тоже очень нужно, но его купить проще. – Она зашла в детский универмаг, приценилась. – Вот это серенькое славное, наверное, сыну будет как раз. Сколько стоит? Двести десять рублей. Это два дежурства (за суточное дежурство платили сто рублей). Ничего, немножко потерпит, а можно и в кассе взаимопомощи взять, в получку рассчитаться».

Зашла за Катей в детский сад. Когда пришла домой, свекровь лежала и читала Бальзака.

– Смотрите, что я купила, – радостная Валя вошла в комнату свекрови с пакетом. Клавдия Никифоровна поднялась, развернула, посмотрела.

– Ох! – взялась за голову, – что же ты, стерва, делаешь?! – Ты почему не спросишь, можно купить али нет? – Валя растерялась. Она всегда терялась, когда свекровь ее оскорбляла, и очень страдала от этого. Потом думала, что вот так надо было ответить или лучше вот так, более сдержанно. Отвечать на грубость грубостью не умела. Как-то просила Сергея поговорить с матерью.

– Не обращай внимания, она старая, – отмахнулся он.

Вот и сейчас молча забрала дрожащими руками костюм и ушла в свою комнату.

Свекровь замотала полотенцем голову, снова легла с книгой. Прибежал Мишутка из школы, бросил портфель, выскочил на улицу к ребятам.

Валя собрала белье, постиранное накануне вечером, стала гладить. На сердце маята. Думала: «Сергей приедет – всё изменится, но ничего не изменилось. Жить так тяжело, другой раз домой идти не хочется».