Александр Дюдин - Сестры

Валя зашла в дом, поставила чемодан, побежала за Катей в детский сад. Соскучилась очень.

Дети играли в садике, как цыплята рылись в земле, бегали друг за другом, стояли кучками, склонившись головами, рассматривали что-то. Дочку Валя не видела. Стояла, держась за чугунные узорные переплеты ограды, искала ее глазами. Обернулась воспитательница, увидела Валю.

– Катюша, смотри, кто пришел?! – Маленький комочек на земле разогнулся, радостно поднял руки, закричал: «Мама!», – побежали маленькие ножки к калитке. Валя пошла ей навстречу, подхватила на бегу, подняла, поцеловала в щечку.

– Лапушка моя, соскучилась по маме?

– Соскучилась, – она обвила ручонками шею матери. К ограде подошла, улыбаясь, воспитательница.

– Подождите немного, мы сейчас идем на полдник. Она выпьет молока с печеньем, и пойдете. Дети! – захлопала в ладоши воспитательница. – Стройтесь парами! – Дети побросали свои игры, стекались к ней. – Саша Горюнов, ты не слышишь, что я говорю?

Мальчуган отбросил в сторону какую-то палку и побежал к ребятам. Валя опустила дочку. Саша протянул руку Кате. Она шла, оглядываясь на мать, кричала:

– Ты меня подожди, я быстро!

– Не торопись, дочка, я буду ждать!

Миша уже вернулся из школы. Увидев входившую мать, бросился на шею. Они сидели все трое на Валиной кровати, когда пришел Сергей.

– Вернулась, фокусница! – кинул холодно. – Сказать не могла? Записку написала! – и недовольный вышел из комнаты.

В субботу свекор уехал в район, на базар за коровой. В воскресенье утром вернулся, ведя на веревке маленькую темно-коричневую молодую коровку.

– Первым должна телиться, – говорил он, – зовут Красуля.

– И правда красавица, – ходила около нее свекровь. – Смотри-ка, глаза-то какие, ресницами, как помелом, машет, – смеялась она довольная, с торжеством поглядывая на Валю.

– Вымечко у нее маленькое, – сказала Валя.

– Чего ты понимаешь? Молодая еще! У другой вымя по земле стелется, а молока нет! Это как у бабы: маленькие титьки, а молока залейся, большие висят, а толку нет!

Красуля кричала всю ночь.

– Чего она кричит? – спрашивала Валя.

– Мобуть по дому скучает, мобуть быка надобно.

Корова кричала всю неделю и днем, и ночью.

– Ты, сын, сводил бы ее на случной пункт, вишь, как корова мается, – сочувственно просила свекровь.

Еще через неделю Сергею надоело ее мычание: сводил на случной пункт, а она опять кричит, как прежде. Встречается сосед, смеется, говорит:

– Слушай, Воробьев, продай корову, пол-литра поставлю, покоя от нее нет!

Свекровь каждое утро ставит завтрак сыну, просит:

– Надо снова вести Красулю к быку.

– Да что за корова попалась, – сердился Сергей, – каждый день ее на случной пункт водить надо!

– Молодая еще, это не Марфа, – вздыхала свекровь. – А как же ты думал? Надо, чтоб отелилась, тогда молочко будет.

В следующий выходной Сергей опять повел Красулю на случной пункт. Здоровенный бык подошел, понюхал корову. Смотрит Сергей, а у Красули ноги дрожат. Повернул бык голову, опустил рога и пошел на Сергея. Он – бежать, бык за ним. К его счастью, недалеко стояла пустая грузовая машина. Как залетел в кузов, не заметил, словно ветром забросило. Щепки от кузова так и брызнули после удара рогами!

Домой Сергей возвращался злой. «Я вам что, тореадор? Пусть хоть заорется, больше не поведу! Пусть хоть сдохнет! Погибнуть, но на каком поприще? На случном пункте? Сказать стыдно!»

Корова была отельная, кричала, пока не отелилась, а при отеле стала подыхать. Пришлось прирезать. Когда разрезали ей живот, обнаружили в печени огромный, с голову человека, гнойник с грязью и шерстью, а в шкуре, над гнойником, рубец.

– В стаде пропороли ей, видно, рогом, – сказал свекор.

– А вы всё на случной пункт, на случной пункт! У нее, бедной, ноги дрожали, – сердился Сергей.

– Какая красавица, вся в мать, – гладила свекровь темно-коричневую, блестящую влагой телочку. «Действительно, очень милая, – любовалась Валя. – Наверное, есть хочет, а мать подохла», – побежала домой, намыла картошки, принесла.

– Пусть ест.

Все стояли и смотрели, как она с жадностью хватает картошку. Вдруг захрипела.

– Подавилась! – испугалась Валя. – Картошка крупная попалась, не проходит через узенькое горлышко. Как же я не досмотрела!

– Давай, мать, палку, надо обернуть тоненько тряпкой, смазать вазелином да попытаться протолкнуть, – предложил свекор.

Вот свекор держит сзади за хвост. Сергей вцепился в открытый рот, а свекровь проталкивает. Вале жалко телочку: «Наверное, ей больно!» Телочка пятится на своих тоненьких ножках.

– Нет, не проталкивается, – говорит, разгибаясь, свекровь.

Около забора остановился мужик, смотрит в садик.

– Что вы там делаете, не пойму?

– Да вот картошкой подавилась телочка, проталкиваем.

– Не показалось еще под хвостом? – смеялся он. – Дурачье, когда сами подавитесь, попробуйте на себе! – и пошел, осуждающе качая головой.

Телочка хрипела, ночью начала подыхать. Только свекор чиркнул ей по горлу ножом, картошка выскочила. Она была в дыхательном горле.

Так перевели Воробьевы всю скотину, не попробовав молочка от Красули.

Валя была на работе, когда ее пригласили к телефону.

– Можешь меня поздравить, – услышала она довольный голос Егора.

– Мальчик?

– И мальчик, и девочка!

– Двойня! – ахнула Валя. «Боже мой, вот посоветовала!»

Дней через десять, когда Мария уже выписалась из больницы, Валя приехала к ним.

В большой комнате стояло два стола. За одним чертил Егор, за другим, склонившись над листом ватмана, стояла бледная похудевшая Мария. В кухне хозяйничал Борис, подвязанный вместо фартука полотенцем. У него что-то бежало на пылающую жаром плиту, густой дым стоял столбом до потолка. Он схватил крышку, обжегся, бросил ее, она, загремев, вертелась на полу.

За перегородкой у двух кроваток склонился Виктор над кричащей девочкой.

– Борис, иди помоги, – звал он растерянным голосом.

– Подожди, у самого тут горит!

– Давайте я помогу, – зашла к детям Валя.

– И откуда у них только берется? – растерянно моргая, говорил Виктор. На руках, рукаве гимнастерки, даже на груди у него висели желтые крошки кала. Кудрявые волосы спустились на лоб, лезли в глаза. Он их поправлял, и там тоже висели эти желтые крошки. Валя засмеялась: «Ну и ухлюпались вы!»

Принесла таз с водой, одной рукой взяла девочку, подмывая другой.

– Неужели из этого лягушонка может вырасти красавица, и кто-нибудь влюбится в нее? – брезгливо смотрел Виктор.

Убрал грязные пеленки, бросил их в кучу на пол, постелил чистые.

– Да еще какая! – Валя любовно завернула ее, та перестала кричать.

Виктор подхватил таз, выскочил на улицу, выплеснул, вошел, собрал кучу пеленок на полу, стал стирать.