Александр Дюдин - Сестры

– Подождите нас, – попросил Егор возницу, большого небритого мужика с одним глазом и большим красным еще рубцом через весь лоб.

Оба несли по ребенку, а Мария взяла еще на руки Андрейку.

– Вот прибыли к вам строить мост и дорогу, – бросил Егор, держа одной рукой Вадика, другой смущенно поправляя очки.

Среднего роста молодой председатель райисполкома смотрел на них, улыбаясь.

– Я сейчас, присядьте, – он указал рукой на стулья и скрылся за дверью. Минут через пять вернулся.

– Пойдемте к секретарю райкома. – Они поднялись на второй этаж.

– Рад вас приветствовать, – шел к ним навстречу секретарь райкома, с зачесанными назад волосами, тронутыми сединой. В его походке, движениях чувствовалась власть, сила, уверенность. – Давно вас ждем, вы нам очень нужны. Ни одного инженера во всем районе, а строить много надо. Так что сразу предупреждаю: мы вам поможем, чем можем, а вам придется строить не только дорогу и мост, хотя они нам во как нужны, – он резанул краем ладони по горлу, – но помогать строить животноводческие помещения в колхозах, сразу это вам говорю. А сейчас надо вас в первую очередь устроить. Мы вам приготовили комнату в общежитии, не рассчитывали, что вы с детьми. Василий Васильевич, их надо устроить в отдельный дом с надворными постройками, – обратился он к председателю райисполкома. – Сегодня у нас бюро райкома, надо включить в повестку дня вопрос о выделении им коровы и корма для нее. Трое малышей, выпаивать молочком надо. Ты займись ими сам. Есть у тебя что-то на примете?

– Так, чтоб была свободная квартира, да с надворными постройками, нет. Есть дом в Луговой, стоит второй год с заколоченными окнами, недалеко от моей квартиры. Хозяева в город уехали. Но как там внутри – не знаю. А мы имеем право заселять эту частную собственность?

– Заселяй, если дом пригоден для жилья, под мою ответственность. Уладим, когда хозяева приедут – освободим, подремонтируем, еще спасибо скажут. Пусть ваш муж съездит, посмотрит.

– Нет, мы сразу все поедем, у нас вещи на телеге около райкома.

– Ладно, езжайте, смотрите.

Домишко оказался небольшим: два окна на улицу, одно во двор. Василий Васильевич сбил заржавленный замок подобранным во дворе кирпичом. Зашли в сенки, в открытую дверь избы. Одна комната с русской печью, ухват, клюка, дырявое ведро в углу, некрашеный стол посредине, лавки у стен. От заколоченных досками окон в избе полумрак, пахло мышами, нежилым. Пыль толстым слоем лежала на столе, полу, на стеклах окон. Потолок, углы стен заплетены плотной сетью паутины. Василий Васильевич, упираясь ногой в стену дома, уже отрывал доски с окон. Мария с Егором вышли во двор, заросший бурьяном. Напротив крылечка – глинобитный сарай с провалившейся крышей. За тыном простирался большой огород с качающейся под ветром травой.

– Смотри, Мария, здесь даже погреб есть, – басил Егор, – и колодец! – На валке колодца тоскливо болтался обрывок веревки.

– Ну, как? – спросил, подходя и отряхивая руки, Василий Васильевич.

– Что ж, люди жили, и мы будем жить, пока хозяева не выгонят! – улыбался довольный Егор. – Крышу над сараем надо новую ставить.

– Леса мы вам подбросим, и людей тоже. А сейчас пошлю вам девчат, комсомолию, помочь помыть, прибрать в доме, – старался он перекричать ревущую пару близнецов. Мария трясла их на обеих руках.

– Я в первую очередь схожу на базар за молоком, – бросил беспокойный взгляд на жену Егор, – ребята изголодались в пути. Двоим материнской груди не хватит.

– Сегодня сходите на базар, а с завтрашнего дня, пока не обеспечим вас коровой, договоримся с ближайшим колхозом. Будут завозить молоко. Пять литров вам хватит?

– Конечно, спасибо, – обрадовалась Мария.

Специальным решением бюро райкома Данышевым была выделена корова. Привезли две скирды свежего сена. Мария быстро нашла няню: Юлю, миловидную девочку лет четырнадцати, с коротенькими светлыми толстыми косичками, всегда мурлыкающую какую-нибудь песенку без слов, застенчивую и в то же время очень шуструю. Она летала из дома в сарай, доила, кормила корову, кормила детей. Отец погиб на фронте. У матери еще, кроме нее, шесть ртов. Мать была рада избавиться от лишнего едока. Помощница у нее была, на год младше Юли. И Мария была довольна, что устроила детей, за дом можно не беспокоиться.

Через неделю в машине секретаря райкома Мария ездила по колхозам, нанимая рабочих для строительства моста. Но война прошла по всей земле русской. Хоть и не было в Сибири боев, а редко где в колхозе найдешь два-три мужика. Подросла молодежь, и то не густо. Кое-кто обещал приехать после уборки хлеба. Время шло. Через год, к осени, мост нужно сдать в эксплуатацию. Есть деньги, выделены материалы, нет людей. Не лучше обстояли дела и у Егора. Связались с областью. Мост, дорога, крайне необходимы району. Прислали заключенных. К Марии – мужиков, осужденных по 58-й статье, к Егору – женщин-уголовниц.

– Может быть, мне дадите женщин? – попросила Мария секретаря райкома.

– Не советую: трудный народ. А осужденные по 58-й статье – бывшие коммунисты, руководители. Работают честно, хорошо, без саботажа, это я знаю.

Набралось человек десять мужиков-плотников, пришедших из деревень. Мария велела распилить четыре бревна на равные отрезки, дала каждому по чурбаку, предложила вытесать восьмигранник, ставила разряд. Особенно ей понравился темноволосый паренек лет двадцати, топором он словно играл так ловко, так точно, что она просто заглядывалась. «Вот тебе и молодой, да умелый, а другой до старости доживет, а так неумехой и помрет!» – думала она.

Когда подули холодные ветра, зачастил снежок, работы на мосту шли полным ходом. Мария утром уходила в темноту и домой приходила с темнотой. Сегодня, возвращаясь домой, невольно остановилась у освещенного окна своего дома. Нижняя часть его сверкала хрустальными перьями, написанными морозом на стекле, а в верхнюю половину видела, как в теплом свете лампы Юля кормила ребят. Вадик и Анютка, как птицы, сидели с открытыми ртами, ожидая очередную порцию каши.

«Милые мои галчата», – растроганно подумала она. Теплом нежности к ним переполнило грудь. Перемерзнув за день, устала так, что с трудом ела, сил не было, и повалилась в глубокий сон.

Ночью Марию разбудил стук в окно.

– Кто там?

– Откройте, Мария Михайловна, – говорил секретарь райкома, голос которого она сразу узнала. – Извините, врываюсь в полночь, – входил он, пригибая голову в низких дверях. – Только что вернулся из дальнего колхоза. Построили там летом животноводческие помещения, сами, без проекта, без расчетов, конечно, без специалистов. Ехал дорогой, думал: валит снег, провисли крыши. Боюсь, рухнет – погибнет скот! Побоялся до утра оставить этот вопрос. Берите мою машину, поезжайте, посмотрите.