Янко Веселинович - Гайдук Станко

Станко вытер нож и вложил его в ножны.

Потом надел шапку и повернулся к друзьям:

— Пошли судить Ивана!

Гайдуки встретили их глубоким молчанием.

— Готово? — спросил атаман.

— Готово, — ответил Станко.

— Тогда садитесь.

Друзья сели.

— Так вот, Станко, сынок, — сказал атаман. — Главных виновников мы отдали тебе.

— Тут нет главных и неглавных! — воскликнул Станко. — Они все главные!..

— Ты разгневан, потому тебе так и кажется, — спокойно возразил атаман, — но мы думаем иначе.

— Иначе? — вскипел Станко и вскочил на ноги. Глаза его грозно сверкнули. — Ты хочешь сказать, что Иван Миражджич ни в чем не повинен?

— Нет. Но его вина меньше, чем тех двоих.

— Он еще больше виноват! Он их пособник. Он ссорил народ. Он всюду срамил моего отца! Я должен убить его!

— Легче, парень! Буйная головушка… Послушай-ка старших. Здесь я, здесь Ногич, Суреп, Верблюд и вон сколько людей. Пусть-ка Иван возвращается в село, чтоб люди показывали на него пальцем, как на предателя.

Станко встрепенулся.

— Тогда прикажи мне снять шапку и хорошенько попросить у него прощения.

— Ты знаешь, что такого я от тебя не потребую. Но ты зря не желаешь слушать нас…

— А все его пакости…

— Он за них поплатится. Что может быть хуже презрения уважаемых людей? Это хуже самой смерти. Так ведь, братья?

— Так!

— Тогда будь по-моему.

У Станко было такое чувство, будто ему залепили пощечину. Он считал, что он один вправе судить Ивана. Он подошел к атаману, мрачно взглянул на него и произнес:

— Я не согласен.

— Тогда ты нам не товарищ! — резко ответил атаман.

— Вот и хорошо. Я сам буду ему судьей! — И Станко взялся за пистолет.

Сверкнуло черное око Сречко и остановило его руку.

— Слово Сречко — закон! Пистолет за пояс, и скатертью дорожка! Когда начнешь действовать самостоятельно, поступай как знаешь, а ежели у меня в отряде сделаешь по-своему, убью!

Гайдуки обступили Станко.

— Хорошо, атаман! До сегодняшнего дня я был твой, а отныне сам себе хозяин. Я уважаю твое слово, как уважаю твои хлеб-соль.

Он сунул пистолет за пояс и повернулся к дружине:

— Братья! Спасибо за хлеб-соль! Ежели есть среди вас лютые мстители, то присоединяйтесь ко мне. Я не останавливаюсь на полпути.

Йован и Йовица подошли к нему.

— Как, оба? — удивились гайдуки.

— Да.

Заврзан почесал затылок и тоже подошел.

— И ты, Заврзан?

— Да! Потехи ради…

— Атаман, что ты делаешь?! — воскликнул Ногич.

— Я никого не держу! Я требую повиновения. Если ты тоже недоволен, то ступай.

— Я доволен. Но Станко…

— Я семь раз отмерю, а один отрежу! — спокойно сказал атаман. — Я неспроста помиловал Ивана…

— Для чего же ты даришь ему жизнь? — язвительно спросил Станко.

— Ты молод еще. Сердце у тебя горячее. Ты не видишь дальше своего носа. И если будешь поступать по велению сердца, то натворишь больше зла, чем добра…

— Послушай, Станко! — вмешался Верблюд. — Сречко знает, что делает. Он поступил разумно.

У Станко дрожали губы.

— О боже!.. Уж не сошел ли я с ума? — простонал он. — Выходит, он за свои злодейства еще достоин жизни! До свидания, атаман! Спасибо за отеческую заботу! Спасибо за хлеб-соль! Я же думаю по-другому. Здесь ты старший. Он под твоей защитой, пусть живет. Но рано или поздно я доберусь до него! До свидания!

Станко снял шапку и поцеловал Сречко руку.

— Прости, обидел я тебя. Ведь ты мне что отец родной. Так не думай обо мне худо. Прости!

— Бог тебя простит! Быть бы тебе атаманом, да только ты чересчур горяч.

— Я богу поклялся, атаман.

Они поцеловались.

— Братья! — обратился Станко к гайдукам. — До свидания! Не поминайте лихом!

Потом он подошел к отцу, поцеловал у него руку и проговорил сквозь слезы:

— Батюшка! Передай поклон матушке. А я не вернусь под родной кров, пока не выполню свою клятву… До свидания!

Проходя мимо Ивана, Станко бросил на него такой грозный взгляд, что тот содрогнулся.

— Горе твоему дому, Иван Миражджич!

Гайдуки прощались с Заврзаном, Йованом и Йовицей.

— Ничего не поделаешь, — оправдывался Заврзан перед товарищами. — Люблю Станко! Люблю за беспокойный нрав. К тому ж и у меня есть кое-какие свои счеты, а раз дружина такая жалостливая, то я сам сведу их. До свидания, Суреп! Тебя мне больше всех жаль, жаль твоих прибауток!

Раздался взрыв смеха. Суреп поднял левую бровь и раздвинул губы…

— Заврзан, Заврзан! — повторял он.

— Ну, пошли!

Гайдуки поцеловались и обнялись, точно родные братья.

— Может, господь приведет снова соединиться! — закричали гайдуки.

— Конечно, приведет! — сказал Станко. — Но не раньше, чем земная правда примирит небо с землей. А сейчас до свидания!

Заврзан запел:

Затянули потуже котомки и двинулись в путь. Густой лес быстро скрыл их от взоров друзей.

Гайдуки понурились.

— Словно родные братья меня покинули, — вздохнул Ногич.

Никто не поддержал разговора. Один ветерок беспокойно шевелил зеленую листву.

Солнце пекло даже сквозь густую листву. Небесная лазурь совсем поблекла от зноя. Вдали шумела бурливая Дрина.

Гайдуки шли молча. Балагур Заврзан и тот приуныл.

— Куда пойдем? — нарушил молчание Йовица.

— В Пара́шницу, — ответил Станко. — Гайдукам там такая благодать, как ребенку в люльке. К тому ж оттуда рукой подать до Черного Омута и Рачи. Любой турецкий отряд будет у нас как на ладони.

— Передохнуть бы чуток, — предложил Латкович. — Не станет же нам хуже, если мы немного поговорим о своих делах. У меня ведь тоже есть неуплаченный долг.

— Ладно, — согласился Станко, присаживаясь в густой тени. — Я до сих пор не знаю, почему вы ушли в лес.

— От добра никто не уходит, — заметил Латкович. — Тяжело мне об этом говорить. Пусть лучше расскажет Йовица.

Но Йовица понурил голову.

— Ну, так слушай! — начал Заврзан. — Жил в их селе субаша, по имени Ибро. У Йовицы была сестра на выданье, а Йовану пришла пора жениться. Были они соседи… Росли вместе, ну и полюбили друг друга. Йован хотел взять за себя Спасению, сестру Йовицы. Но не тут-то было! Приглянулась девушка турку. И вот в один прекрасный день его стражники схватили девушку и привели к нему. А что случилось потом, и говорить не стоит… сам знаешь.

Станко сверкнул очами.

— Что было с турком? — грянул он.

— Сбежал в город. С того дня нигде его нет, словно сквозь землю провалился, — ответил Заврзан.

— Я пошел бы в город! — сказал Станко.

— Мы и хотели, — вступился Йовица, — да атаман не пустил… Потому и примкнули к тебе. Вот тебе наши руки и наши головы. Веди нас куда хочешь, лишь бы за нее отомстить!