Юрий Марченко - Брызги социализма

В общем, так прекрасно завершилось не менее прекрасное туристическое путешествие.

Правда, я оказался всего лишь наблюдателем, но зато такого кофе со сливками по-ужгородски я больше никогда не пил.

В течение более чем двух десятков лет я, вместе со старшим братом Валентином, проводил все летние выходные дни и отпуска в небольшом рыболовном лагере на берегу реки Оскол.

Лагерь представлял собой участок леса, по которому разбросаны палатки рыболовов. Каждому принадлежал свой кусочек «закрепленной» территории, все друг друга знали, посторонние сюда не забредали.

Весной мы приезжали на несколько дней, устанавливали две палатки, оставляли их вместе с надувными матрасами, спальниками, посудой, снастями и другими вещами и уезжали.

Так же поступали и другие наши друзья — рыбаки. Это позволяло нам в течение всего лета на выходные дни везти с собой значительно меньше вещей, и полностью отдаваться рыбалке.

Территория не охранялась, потому что никто ничего не воровал. Сейчас это кажется невероятным, наверняка никому в голову не придет бросить достаточно дорогие вещи на неделю без присмотра в лесу. Помню, однажды я приехал сворачиваться уже в ноябре, пять одиноких палаток, слегка припорошенных легким снежком, ждали своей участи. Пока я два дня разбирал постройки, собирал и прятал вещи — никто больше не появился.

Тот, кто сюда попадал хоть раз, уже не мог избавиться от притягательности этого леса и реки.

Одним из старожилов слияния был рыбак Дод, чрезвычайно компанейский парень, весельчак и балагур. Как-то раз он не приехал, а его друзья принесли грустную весть: у Дода плохо с сердцем, и родственники забрали его в Израиль.

Ему сделали там операцию на сердце, но через месяц он уже удрал от родственников к нам праздновать свой день рождения. Этот феерический день рождения описать у меня не хватит таланта. Специально для этого случая сколотили огромный стол, с ухой, жареной рыбой и несметным количеством водки. Песни и пляски продолжались до утра. Лес периодически оглашался могучими криками Дода: «ГОСПОДИ, ХОРОШО — ТО КАК!». Еще он с большой долей сарказма и с юмором в этот и последующие разы (он еще много лет после этого приезжал в лагерь) рассказывал о порядках в Израиле. И говорил, что такого места, как наше, в Израиле нет и быть не может.

Иногда, однако, в наш безоблачный отпуск на реке грубо вторгался внешний мир.

Летом 1991 года мы с Валентином приехали в наш рыбацкий лагерь.

Это был очень тяжелый год. В январе жена моего брата Жени больше месяца лежала в московской больнице института им. Бурденко, где ей сделали 2 операции опухоли мозга. Я и Валентин взяли на работе отпуска и поочередно сменяли Женю в больнице, где требовалось круглосуточное дежурство.

Как раз в это время появился указ Горбачева о «Павловском» обмене крупных купюр — 50 и 100 руб. Обменять разрешалось не больше 1000 рублей на человека, причем в сжатые сроки — три дня.

Обмен вызвал для нас огромные проблемы. Для операции требовались большие деньги, которые Женя взял с собой как раз крупными купюрами, но обменять их он мог только по месту жительства. Мы с Валентином тоже не могли уехать к себе домой, в Харьков и Донецк, чтобы там обменять. Огромную помощь здесь нам оказали московские родственники, которые взяли на себя обмен.

А тем временем Горбачев с Павловым продолжали успешно разваливать СССР.

В апреле 1991 года были в 3—4 раза повышены цены на продовольственные товары, транспорт, коммунальные услуги. По факту к концу года цены выросли в 8 раз, причем большой вклад в ценовую гонку внес именно обмен купюр, который, по версии Павлова, должен был стабилизировать денежное обращение.

Вот результат действий безумных реформаторов.

Одним из последствий был также так называемый «Августовский путч ГКЧП».

Сразу по приезде, днем 18 августа, я побежал в лес на свой «огород», где снял урожай вешенок, а Валентин за это время поймал щуку прямо с пляжика. Мы сварили грибной супчик, зажарили щуку, ну, конечно, под водочку. Валентин всегда брал с собой небольшой коротковолновый радиоприемник, ложась спать, он его включал, и мы засыпали под бормотание дикторов, а утром слушали свежие новости.

Но на следующий день (напомню, это было 19 августа) впервые никаких новостей не было! По всем радиостанциям играли классическую музыку, не только, кстати, знаменитое «Лебединое озеро». Через несколько часов начали передавать сообщение ГКЧП о введении чрезвычайного положения, назначении Г. Янаева исполняющим обязанности президента СССР в связи с отсутствием Михаила Горбачева на рабочем месте (он отдыхал в Крыму).

Мы плохо понимали ситуацию (а кто ее хорошо тогда понимал?), поэтому порыбачили еще два дня и вечером 20-го августа вернулись в свои дома.

А 21-го все было кончено. Путчистами оказались: вице-президент СССР; министр обороны СССР; министр внутренних дел СССР; председатель Верховного Совета СССР; председатель КГБ СССР; главнокомандующий Сухопутными войсками и другие. В их распоряжении находились силы КГБ, МВД и МО. Более бездарного путча история не знает.

Сторонниками Ельцина против ГКЧП оказались будущие путчисты 1993 года А. Руцкой и Р. Хасбулатов; будущий террорист Шамиль Басаев, олигарх Михаил Ходорковский, мэр Москвы Ю. Лужков и масса деятелей литературы и искусства, фамилии которых без стыда трудно произносить.

Недурственные компании с обеих сторон, не правда ли?

И снова все то же самое. Попытка предотвратить распад СССР привела к быстрой ликвидации государства.

В который раз я всматриваюсь в течение реки истории, и вижу в глубине ее колеблющихся вод только одно — насмешку.

1993 год оказался как бы калькой с 1991. Хотя, кто сейчас знает, что такое калька?

В этот год умер мой отец.

Оглядываясь назад, я вижу, что всегда смерти близких людей приводили к резким изменениям в моей жизни. Несмотря на атеистическое сознание, я чувствовал, что все в мире взаимосвязано, и уход одного человека является катастрофой для всего мира, а не только для его близких.

Политический кризис 1993 года, как и 1991, также начался с денег.

В июле 1993 г я проводил отпуск на реке вместе с дочерью, братом и его внучкой.

Привезенные с собой продукты быстро закончились, и мы отправились электричкой в Изюм. Но в первом же магазине отказались принимать наши рубли. Толком ничего не могли объяснить, сказали только, что получили указание рубли не принимать. Мы растерялись. Купоно-карбованцы мы не взяли.

Многие считают, что отрезные купоны появились вследствие развала Союза. На самом деле купоны ввели в оборот за год до этого из-за повсеместного дефицита, многие товары продавали за рубли, только после предъявления купонов. Купоны выдавали вместе с рублевой зарплатой. При покупке одноразовые купоны гасились, или отрезались.