Камен Калчев - Отважный капитан

Велчо засмеялся:

— Много ты знаешь, Петр!

— Знаю, бай Велчо. И про капитана Георгия знаю…

— Что ты про него знаешь? — Велчо вздрогнул и, остановив коня, посмотрел на парня в упор — что-то он не в меру разболтался!

— А то, что капитан Георгий будет болгарским царем. Будто я не слышал, о чем вы с ним толковали!

— Цыц, осел ты этакий, довольно! — не на шутку рассердился Велчо. — Надо же придумать такой вздор!

— Бай Велчо, чего ж плохого, если капитан Георгий станет царем Болгарии? По мне, так это хорошо. Какие на нем позументы!..

Велчо так растерялся, что его даже в пот бросило, — из-за этого болтливого шалопая недолго и в беду попасть!

Старый торговец молчал. А Петр не унимался:

— А это верно, что капитан Георгий поведет русское войско на Тырново и освободит нас?

— Послушай, Петр! — строгим голосом начал Велчо. — Эти речи, которые я сейчас от тебя слышал, ты больше не смей повторять. Мало ли что люди говорят! А твое дело — держать язык за зубами! Ты уже большой и должен маленько соображать… Если ты при турках проговоришься, они на кол тебя посадят, живьем на костре сожгут. Чтоб я больше ничего такого не слышал! Понял?

— Понял, бай Велчо; только я тоже за капитана Георгия, я тоже с ним… Не подумай, что я с турками заодно!

— Да замолчи ты наконец! — вспылил Велчо. — Помалкивай, когда тебя не спрашивают. Распустил язык… Больно мне нужно знать, с кем ты!

— Буду молчать, бай Велчо.

— Поклянись!

— Клянусь святым крестом и святой богородицей!

— Ну, смотри мне! Ежели что сболтнешь где-нибудь, пеняй на себя.

— Бог свидетель! — сказал Петр и перекрестился. И, помолчав немного, добавил: — Но если что надумаете, зовите и меня. Я и на коне ездить умею, и из ружья стрелять… Дома у меня есть сундучок с патронами.

— О господи! — простонал в отчаянии Велчо. — Опять понес. Кого это интересует, что у тебя есть дома?

— Мне его дал на хранение отец Сергий. Так ведь я же одному тебе говорю, бай Велчо! Другим я ни одного слова не скажу.

— Эх, мать родная, ну надо же быть таким болтуном… Заткнись ты наконец!

— Я же не при турках, я при тебе говорю, бай Велчо. Ты ведь за народ стоишь? Вот и я за народ!

— Никак тебя, Петр, не угомонить. Уймись ты наконец! Поклялся ведь…

Петр замолчал.

Лошади шли одна за другой. Спустя некоторое время Петр стал весело насвистывать. Бай Велчо молча слушал, и душу его согревало приятное чувство. Какой юнак!.. С такими горы можно своротить! Бай Велчо все больше проникался доверием к этому веселому парню: «Коль уж таким чистым сердцам не доверять, то с кем же тогда приниматься за дело? Кто будет нам опорой, если не сам народ?»

Когда до Тырнова уже было рукой подать, Велчо сказал своему помощнику:

— Слушай, Петр. Первым делом я должен заехать в Плаковский монастырь, а потом поедем в Тырново. Надо же сказать отцу Сергию спасибо за то, что он позволил тебе сопровождать меня в этой дальней дороге, и пускай он увидит, что ты вернулся жив и невредим.

— Твоя воля, бай Велчо. Я смогу и сам доехать до монастыря, но раз ты тоже решил к нам наведаться — милости просим. Только ты всегда бери меня с собой, ежели тебе понадобится ехать далеко. Я буду охранять тебя в дороге, и потолкуем о том о сем. Уж очень мне приятно, бай Велчо, быть с такими людьми, которые за народное дело стоят!

Велчо усмехнулся:

— Ты хороший парень, Петр, только не в меру разговорчив… Народу не слова нужны, а дела. Запомни это!

И, свернув в сторону, они мелкой рысцой поехали в Плаковский монастырь.

В Плаковском монастыре, что между Тырновым и Еленой, был игуменом отец Сергий, выходец из бедняцкой слободы Руховцы, доставлявший властям немало хлопот; много повидавший в жизни, очень развитой, энергичный и храбрый, — этот монах из гайдуцкого племени всегда носил с собой оружие и ездил на лихом коне.

Вечерело. Велчо Стекольщик и сопровождавший его Петр молча ехали через поля и виноградники, мимо зеленых дубрав и заброшенных водяных мельниц.

У Велчо сердце оборвалось, когда он увидел невспаханные, поросшие буйной травой поля. Виноградники и те потонули в зарослях бурьяна, как будто там никогда не ступала нога человека. Отчего такое запустение? Велчо был в явном недоумении. С тех пор как он побывал в этих местах, прошло всего два месяца, а изменилось все до неузнаваемости.

Верстах в двух от места, где ютился старый монастырь, Велчо и Петр остановили лошадей и с удивлением стали смотреть вперед. У лесной опушки виднелись крыши разбросанных домишек. Лучи заходящего солнца золотили верхушки тополей. На трубе какого-то дома сидел аист — единственный признак жизни. Даже собаки, эти деревенские глашатаи, не мелькали во дворах за плетнями и не бросались с лаем навстречу. В деревушке царило полное запустение. У Велчо мурашки пробежали по спине. Нигде никакой тропинки — одни дворы и огороды.

— Бай Велчо, — сказал Петр, — да тут не иначе разбойники прошли? Давай-ка лучше объедем кругом, а то как бы не попасть в беду.

— А где еще можно проехать поблизости?

— Да вон там, под орешником, а потом обогнем сады и выберемся на простор.

Петр повернул своего коня, и бай Велчо последовал за ним. Но чуть только они углубились в сад, как где-то за кустарниками послышался человеческий стон. То ли кричал кто, то ли плакал — трудно было понять. Всадники остановились. Под сливовыми деревьями вырисовывалась тощая человеческая фигура в лохмотьях; на всадников дико глядели темные, провалившиеся глаза. Кто это — мужчина, женщина? Определить удалось не сразу. Казалось, перед ними сама смерть. Бледный Петр закричал в испуге:

— Бай Велчо, это вурдалак! Поехали скорей!

Но Велчо не шелохнулся. Живой скелет сделал несколько шагов вперед. Затем послышался сдавленный шепот:

— Далече путь держите, божьи люди?

— В Плаковский монастырь едем, — ответил Велчо и, тронув коня, приблизился к истощенному человеку.

— К отцу Сергию?

— Да.

— А чего вас понесло сюда?

— Сбились с дороги.

— Езжайте вниз, перелеском. Через село и сады не ездите.

— Почему? Что случилось? — спросил Велчо.

Скелет молчал.

— Почему в селе не видать людей? — допытывался Велчо.

Призрак пришел в движение и сказал как бы сквозь слезы:

— Мы чумные, сынок…

— Как?!

— Чума тут прошла и все начисто уморила. Кого настигла дома, всех унесла. А кто успел убежать в лес, те уцелели. Туда чума ходить не смеет. Она все больше вокруг деревни бродит. Потому я и говорю — бегите в лес, там ее нет! На меня вы не смотрите: я уже старая, мне уж все равно. Глядите, как бы вас она не подстерегла где-нибудь. До того люта, проклятая, никому пощады не дает… Вся деревня вместе с садами тебе кладбище. Куда не ступишь, всюду могилы. Сколько деток, молодиц, сколько девушек и парней удалых унесла — не перечесть! Пускай бы лучше меня она прибрала, так нет же! Оставила горе мыкать да оплакивать своих деток…