Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Скоро ей не придется переводить, – Джошуа потянулся, – вернее, она займется переводами с русского на английский, – Джошуа пока не говорил о девушке посольским коллегам.

– Павел тоже ничего не знает, – он не сомневался, что Айелет понравится другу, – после праздников я все ему расскажу, – девушка зевнула.

– Ты скоро уезжаешь, – в ее темных глазах плавала дремота, – а я заснула, мне так неудобно, – длинные ресницы дрогнули, Джошуа шепнул:

– Тебе надо отдыхать, ты устаешь. У меня есть пара часов, ничего страшного, – от девушки веяло домашним теплом. Джошуа натянул на них одеяло.

– Так уютнее, – Айелет сонно улыбнулась, – давай на неделе опять сходим в Парк Горького, – Джошуа стали поручать выемку подарков от Леоны, – я заеду за тобой, проведем день вместе, – Айелет обняла его.

– Хорошо, милый. Иди ко мне, – она потянулась к Джошуа, – ты мне приснился. Мне надо сказать тебе что-то важное, но не сейчас…

Горячее, нежное обожгло ему губы, Прижав девушку к себе, Джошуа пробормотал: «Я так люблю тебя, так люблю».

Дубовые двери аудитории Института Стран Азии и Африки на Моховой с утра снабдили табличкой: «Идет защита диссертации. Вход только по пропускам. Просьба не беспокоить». Пропуска проверял подтянутый парень в неприметном пиджаке. Машинописный список допущенных на защиту завизировали двумя печатями.

Рядом с каждым именем красовалась личная подпись члена комиссии. Третьего дня доценты и профессора получили в деканате машинописный лист с обязательством о неразглашении секретных данных. Такие защиты были в Институте обычным делом.

– Жаль, что ему не удалось продолжить занятия «Сном в красном тереме», – заметил один из профессоров коллеге, – хотя, разумеется, его нынешняя тема более актуальна…

Залитую солнцем аудиторию осенял портрет Владимира Ильича. Рядом вилась выписанная золотом цитата: «Международный пролетариат является единственным союзником всех трудящихся и эксплуатируемых народов Востока».

Соискатель носил отлично сшитый серый костюм. Рядом с пламенеющим на белоснежной рубашке галстуком блестел партийный значок. По стенам аудитории развесили аккуратно вычерченные ватманы. Каждый снабдили заголовком: «Роль СССР в подготовке военно-политических кадров Китая в 1920-30-е годы». Оглядев немногих членов комиссии, Павел обаятельно улыбнулся.

– С точки зрения международного коммунистического движения подготовка в СССР китайских политических и военных кадров является важным актом СССР в теории и практике пролетарской мировой революции. ВКП (б) в духе интернационализма считала китайскую революцию важной частью мировой коммунистического движения и всячески ее поддерживала.

– Обратимся, товарищи, к письму Владимира Ильича Ленина Александру Даниловичу Горскому, – Павел подошел к ватману, – в 1920 году товарищ Ленин, планируя создание будущего Университета Трудящихся Востока, поручил товарищу Горскому обратить особое внимание на связи с китайским пролетариатом.

– Дорогой Саша, – выразительно прочел Павел, – замечательная идея – заняться китайским языком перед отъездом на Дальний Восток. Я рад, что ты вскоре сможешь говорить с нашими китайскими товарищами, – Павел не сомневался, что позер Горский преувеличил свои успехи, – Китай для нас чрезвычайно важен, – Павел поднял указку, – и я думаю, что тамошние коммунисты скоро создадут свою партию, – он добавил:

– Владимир Ильич, в своей гениальности, оказался прав. Через год на первом съезде коммунистов в Шанхае китайские товарищи действительно образовали свою партию. Однако теперь мы знаем, что ее непосредственным вдохновителем являлся Александр Данилович Горский, передавший китайским товарищам мудрые идеи Владимира Ильича…

Павел даже гордился найденной в трижды засекреченном архиве ЦК КПСС торопливой запиской. Весточку доставили в Москву за две недели до гибели Горского в паровозной топке под Волочаевкой.

– Дорогой Володя, – Павел откашлялся, – я встретился с перешедшим границу замечательным марксистом, товарищем Ли Дачжао. Он горит энтузиазмом. Я уверен, что он и другие китайские товарищи приложат все усилия и разбудят трудовые массы этой великой страны, – Павел поправил галстук.

– Ли Дачжао действительно стал одним из организаторов первого съезда китайских коммунистов. Он был злодейски убит гоминьдановцами в 1927 году, – говоря, что о встрече Горского и Ли Дачжао никто не знал, Павел немного лукавил. Работая в Пекине, он услышал от Пенга, как выразился приятель, партийную сплетню.

– Документов не осталось, – предупредил его Пенг, – но якобы Мао слышал о встрече от покойного товарища Ли, они дружили, – Павел отступил от ватмана.

– Товарищи члены комиссии, спасибо за внимание. Я готов ответить на ваши вопросы, – диссертацию Павлу пришлось написать, как он шутливо говорил, следуя примеру Достоевского.

– Практически за месяц, – он бросил взгляд на переплетенные в темно-зеленый дерматин книжки, – учитывая, что меня никто не освобождал от работы над сценарием и пьесой.

Казахские шоферы стали для Павла дойной коровой. Повестью заинтересовались в странах народного социализма, готовились немецкое и польское издания. В «Юности» Павлу намекнули, что ждут от него, как выразился Полевой, большого романа.

– Можешь послать твоего героя-журналиста собкором в Америку, – предложил главный редактор, – он будет разоблачать козни ЦРУ в их собственном логове, – Павел резонно заметил, что он никогда не был в Америке.

– Все впереди, – загадочно сказал Полевой, – посмотрим, как дело сложится, а пока занимайся предварительной работой, набросками, – как Павел и ожидал, вопросов не оказалось. У него не было и официальных оппонентов. Характеристику с места работы не зачитывали.

– Место работы – Лубянка, – Павлу стало противно, – по ее свистку товарищи профессора и доценты дружно проголосуют за присвоение мне степени, – он не считал диссертацию своей заслугой.

– Пиши я по «Сну в красном тереме», вздохнул Павел, – меня забросали бы вопросами, началась бы дискуссия, а здесь дискутировать не с чем. Советский Союз сначала давал деньги китайским коммунистам, потом они повзрослели и мы рассорились, однако ясно, что без помощи СССР Китай не стал бы Китаем, – сменить тему Павлу приказал его лубянский куратор Мортин.

– Китайская филология ни к чему, – бесцеремонно заявил генерал, – вы работник идеологического фронта и должны писать об идеологии. Поверьте мне, я плохого не посоветую. Степень вам пригодится, – со значением добавил он, – допуск в архивы вы получите, а пишете вы быстро, – Мортин оскалился в улыбке, – без творческих мук…

Научный руководитель Павла, получивший звание профессора Вяткин, поднялся.