Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Мы с Кларой, судя по всему, ждем счастливого события, весной… – Меир едва справился со слезами, – детям мы пока ничего не говорили, но, кажется, они и сами догадываются… – полковник опустил радиограмму на стол:

– Дяде Джованни шестой десяток идет. Лаура погибла, но у него ребенок родится. А у меня никогда не будет детей, я никогда не женюсь… – Меир редко думал о Тессе, избегая таких мыслей, но сейчас ему захотелось написать в Индию:

– То есть в Непал. Она пока еще где-то там, в деревне. Но зачем я ей нужен, калека? Ей едва за тридцать, она молодая женщина. Она выйдет замуж, за политика, или врача… – он стер слезы с глаз:

– Никому это не нужно, Меир Горовиц. Лучше подумай, как после войны доказать, что ты не агент СССР… – зная своих боссов, Меир не сомневался, что даже его служба в армии не снимет подозрений:

– Русские решили меня законсервировать, как говорится. Послать на фронт, от греха подальше. Я спас Донована, в Америке, однако они посчитают, что я это тоже сделал, чтобы отвести от себя опасность. И надо еще найти Констанцу… – Меир поговорил с Теодором об отце Виллеме. Кузен пожал плечами:

– Ты сам слышал, от Монаха. Максим ему передал в форте де Жу письмо, для Маргариты, а больше ничего Монах не знает. Максим ему не сообщал, что с отцом Виллемом в Аушвице случилось… – Меир повертел свое пенсне:

– Письма, кстати, так никто и не читал, оно к Монаху вернулось. Может быть, Виллем видел в Аушвице Давида, может быть, он пишет Маргарите, что ее отец погиб… – видя упрямство Гольдберга, Меир предполагал, что врач оставит письмо у себя до того времени, пока Маргарита подрастет.

– Посчитает, что в семь лет ей рано о таком знать. Впрочем, ей даже и семи не исполнилось… – дети, по случаю воскресенья, в школе не занимались. Меир хмыкнул:

– Маргарита сказала, что у Розы подружкой будет. Раввин разрешил, хотя на хупе ничего такого нет… – он видел у Монаха простое, золотое кольцо. Гольдберг привез драгоценность из Льежа. Вернувшись, он весело сказал полковнику Горовицу:

– Кабачкам здешним придется ночью работать. Со всей страны люди на хупу съезжаются… – с утра в Мон-Сен-Мартен потянулись телеги, трофейные, немецкие автомобили, и довоенные, потрепанные форды. Вчера многие шахтеры ходили на охоту, в Амеле, почти всю неделю, удили рыбу. Обед накрывали в большом, едва протопленном здании городской мэрии. У раввина Эйхорна нашлась припрятанная бутылка сладкого, кошерного вина:

– Даже водку из Льежа привезли, – вспомнил Меир, – хотя, обычно, здесь крепкие напитки не подают. Но ради свадьбы можно. Интересно, что за сюрприз Гольдберг приготовил? Он скрытный, до хупы не скажет… – Маргарита призналась Меиру, что ходила с Розой в горы.

– То есть мы на машине ездили, – шепнула ему девочка, – а потом пешком шли. На Ботранже есть пещера, в ней озеро подземное. Тетя Роза в него окуналась… – Меир поежился:

– В конце января. Хотя она ради своего Монаха не то, что в озеро полезет, а в преисподнюю спустится. И он тоже, конечно. Правильно Теодор говорит, между ними молнии бьют… – он придавил радиограммы пистолетом Кроу:

– Надо оружие в Лондон отправить, незачем семейной реликвии на фронте болтаться. Мы после хупы на границу едем, присоединяемся к армии Паттона… – впереди у них лежали предприятия Рурской долины, и Рейн, который еще предстояло форсировать. Допив кофе, Меир прожевал кусок простого, морковного торта, с глазурью из военного, пайкового сахара:

– Мэтью, наверняка, на континенте к шапочному разбору появится. Но что за сюрприз Монах готовит? Не торт, торт женщины пекут… Ладно, на хупе увидим… – сверившись с часами, он пошел надевать парадную форму.

Отступив на несколько шагов, Маргарита склонила голову:

– Тетя Роза, вы словно принцесса, из сказки… – девочка носила новое платье, светлой, тонкой шерсти, и меховую пелеринку. Роза выкроила наряд из потертой, сшитой до первой войны, шубки:

– Это бабушки Терезы, – серьезно сказала Маргарита, – я ее помню немножко. И дедушку помню… – Маргарита завела себе самодельный альбом. Сундуки де ла Марков стояли в поселковом клубе. Девочка приходила туда каждый день, после школы. Маргарита отобрала себе фотографии святых Елизаветы и Виллема, снимки ее бабушки и дедушки, свадебное фото родителей, снимок дяди, в облачении священника, и фотографию первого военного лета.

Маргарита, в венке из ромашек, на кудрявой, черноволосой голове, сидела, болтая босыми ногами, на телеге покойного месье Верне. Справа и слева устроились похожие, как две капли воды, мальчики. Близнецы широко улыбались. Маргарита сморщила лоб:

– За плечи меня Иосиф обнимает. Или Шмуэль. Не знаю, тетя Роза, – призналась девочка, – я братьев никогда не различала… – второй близнец дразнил Гамена удочкой, где раскачивалась какая-то мелкая рыбешка.

– Мы на Амель ездили… – сияло яркое, летнее солнце, за спинами детей виднелись очертания замка, – мамочка нам пикник устроила… – в альбоме была и фотография покойной Элизы, у полевого шатра эпидемиологов, в Маньчжурии. Маргарита коснулась пальцем шали, на плече матери:

– Я там лежу, тетя Роза, только меня не видно… – девочка хихикнула, – мне месяца не исполнилось… – она указала на дату под снимком. Роза смотрела на светлые, стянутые в простой пучок волосы, на большие глаза Элизы:

– Она тогда книгу начала писать, о врачах. Мы ее читали, с Маргаритой, в подвале. Бедный Эмиль, он так Элизу любил, и потерял, и ее, и будущее дитя… – Роза, невольно, положила руку на живот, под кремовым, тонким шелком платья. Маргарита настояла на фате:

– В сундуках столько кружев, тетя Роза, – рассмеялась девочка, – что еще моим внучкам хватит. И потом, вы в первый раз венчаетесь, то есть под хупой стоите… – темные, пышные волосы Розы покрывал кусок антикварного, брюссельского кружева. Подходящих туфель не нашлось, она опустила глаза к своим пурпурным шпилькам:

– Как говорится, на свадьбе надо носить что-то одолженное, и что-то синее. Платье Маргарите вернется, она наследница де ла Марков… – в дворе залаял Гамен, Роза услышала звук автомобильного мотора. Маргарита поскакала по коридору барака. Прислонившись к стене, с самодельным флагом Израиля, Роза чиркнула спичкой:

– Флаг девчонки вышили, те, что у фрау Беатрисы жили. Она просила ее на свадьбу пригласить… – Роза, мимоходом, упомянула об этом будущему мужу, на прошлой неделе. Женихом Монаха она назвать не могла, как ни старалась. Гольдберг, как донесла ей Маргарита, иначе, как о невесте, о Розе и не отзывался.

– И дядя Эмиль краснеет, тетя Роза… – Маргарита улыбалась, – когда о вас говорит… – малышка прижалась теплой щечкой к ее плечу:

– Помните, как я вам гадала, тетя Роза… – девочка перебирала ее локоны, – ваша дочка мне будет, как сестра… – закурив, Роза не смогла сдержать улыбки. На ее рабочем столике, у швейной машинки, лежал новый блокнот. Маргарита передала его Розе с очередной, ласковой записочкой от Монаха: