Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Я все-таки дошел до Мон-Сен-Мартена. Я рад, что с тобой все в порядке, Роза. То есть мадемуазель Левина… – она убрала миску. На длинном пальце блестело золотое, обручальное кольцо.

– Мадам Гольдберг, мистер Джон… – темные глаза ласково засияли, – неделю, как мадам Гольдберг. Эмиль твой лечащий врач, он тебя тоже навестит… – Роза будто вся светилась:

– И ее я тоже потерял… – горько подумал Джон, – впрочем, она меня никогда не любила… – отпив из поильника чая, он устало закрыл глаза: «Поздравляю, Роза».

Семейный пистолет Кроу придавливал армейскую, крупного масштаба карту. По территории Германии пролегала карандашная дорожка. Джон забыл, каким дотошным и настойчивым может быть старший агент Секретной Службы США, а ныне начальник контрразведки танковой армии генерала Паттона, полковник, и кавалер Медали Почета, Меир Горовиц. Серо-синие глаза кузена, за простым пенсне, внимательно, пристально разглядывали Джона:

– Значит, в Рётген ты не заходил… – остро отточенный кончик карандаша уперся в точку на карте. Джон вздохнул:

– Третий раз повторяю, или даже пятый. Не заходил, Меир… – герцог понимал, что кузен всего лишь следует протоколу, однако допрос напомнил ему о бесконечных беседах с представителями его собственного ведомства, после похищения Джона в Тегеране. На темных висках кузена сверкала седина:

– Он отца потерял, – Джон облизал губы, – при немецком прорыве, в Мальмеди. Дядю Хаима тоже Медалью Почета наградили… – герцог услышал и о пропаже майора Питера Кроу, в Рётгене, и о свадьбе Эстер и Авраама, в восставшей Варшаве:

– Циона с ними, – добавил Меир, – то есть графиня Сечени… – в голосе кузена звучал яд. Джон отозвался:

– Я понятия не имел о ее подлоге. Девочка хотела, как лучше. Нельзя ее обвинять, что в шестнадцать лет, у нее дрогнула рука… – по словам Меира, Циону кто-то вывез из Будапешта и доставил в Польшу.

– Понятия не имею, кто, – коротко сказал кузен, – однако она отыскала отряд Эстер, и сейчас при ней и Аврааме. То есть, все это в декабре было… – Джон узнал о единственном звонке, сделанном Эстер с захваченной базы вермахта, в горах на границе Польши и Словакии:

– Не знаю, успел ли папа с ней поговорить, – горько сказал кузен, – успела ли она услышать, где дети… – на кровати лежала свежая сводка. На прошлой неделе русские освободили Варшаву и Краков. Сегодня, двадцать третьего января, временное правительство Венгрии подписало перемирие с союзниками:

– В Будапеште продолжаются уличные бои, – объяснил Меир, – но правительство сидит в Дебрецене, под крылом маршала Малиновского… – потянувшись за солдатскими папиросами кузена, Джон усмехнулся:

– Венгрия и Польша после войны станут советскими, к гадалке не ходи. А еще Румыния, Словакия, Чехия, и часть Германии… – Меир оглянулся на дверь:

– Главный врач запрещает курить в больнице.

– С главным врачом я сам поговорю, если ты Гольдберга имеешь в виду… – кисло заметил Джон. Герцог, все равно, поймал себя на ревности:

– Оставь, оставь. Пусть Роза будет счастлива, и Эстер тоже. Пусть она найдет мальчиков, уедет в Израиль, с Авраамом. То есть Израиля еще нет… – Джон подумал, что и Гольдберг с Розой могут отправиться в Палестину:

– Монах человек решительный, я нашим тамошним деятелям не позавидую. Не говоря о Розе. В форте де Жу они в одиночку батальон СС положили. И Меир может к ним присоединиться, частным образом, так сказать. Не афишируя своего пребывания в стране… – кузен ни о чем таком не упоминал, но Джон хмыкнул:

– Не сомневаюсь, что Авраам и Звезда, буде выживут, потащат за собой в Палестину целый поезд с евреями. Еще и Авербах в Польшу собирается, семью искать… – вслух, он добавил:

– Например, Восточная Пруссия, откуда вермахт срочно эвакуирует войска и гражданское население. В Ялте, на конференции, Сталин заберет себе эту часть рейха, и будет претендовать на что-то еще… – встреча тройки, о которой ему сказал Меир, начиналась в следующем месяце.

– В общем, – подытожил Джон, – в Рётген я не заходил, и Питера не видел. Но я могу тебе сказать, откуда там появился пистолет Кроу… – Меир, внимательно, слушал:

– Значит, Воронов не имеет никакого отношения к советской разведке, а Марта, не жена Максимилиана… – Джон покачал головой:

– Нет. Я в Берлине обо всем узнал. Мы с Эммой фон Рабе познакомились… – он заставил себя не краснеть, не отводит глаз от спокойного лица кузена, – а потом во Франкфурте столкнулись, в госпитале, когда меня на излечение привезли… – Меир погрыз ручку:

– Это понятно. То есть Эмму арестовали, ты не дождался Марты, и покинул город… – полковник Горовиц вспомнил:

– Роза и Монах то же самое говорили, о Воронове. Надо было нам их послушать, не настаивать на своем. Мы с Вороновым никогда не сталкивались, если не считать Джона. И то, он его под наркотиками видел, и в форте де Жу, издалека… – Меир рассказал кузену о пропаже Мишеля, за линией фронта, в Италии.

– Я с Максимом встретился, о котором ты говорил, – заметил полковник Горовиц, – он забрал Мишеля в Милан, проверить состояние «Тайной вечери». То есть отправиться в рейх… – Джон, все же, покраснел:

– Он поехал искать Лауру, как и должен был поступить. Он поехал, а я бежал, как трус, оставил Эмму одну… – Меир добавил:

– Дядя Джованни и миссис Клара счастливого события ждут, весной. Знаешь… – он отпил кофе, – тебя мы похоронили поспешно, но что-то мне подсказывает, Мишель из рейха не вернется. А Лауру расстреляли давно… – Джон не хотел думать о таком. Вместо этого он взялся за карандаш:

– Вот и все, что я помню, Меир. Здесь мы патруль военный встретили, разбежались… – он указал на западную дорогу, ведущую к бельгийской границе, – а потом я простыл, началась дизентерия… – потушив окурок, Джон, устало, замолчал. Красная Армия стояла на пороге освобождения Аушвица:

– Максим был, в Аушвице… – Джон подавил желание закрыть глаза, – и посланец от местного Сопротивления был. Они говорили, предупреждали, что немцы делают с евреями. И я предлагал бомбить лагеря. Нам никогда не простят бездействия. Давид в Аушвице погиб, наверняка. Или он мог пойти на сотрудничество с немцами… – когда Джон завел речь о профессоре Кардозо, Меир хмыкнул:

– Посмотрим, что случится, но, я думаю, Давид мертв… – полковник Горовиц не хотел делиться с кузеном планами Гольдберга:

– Семейное дело, – угрюмо думал Меир, – Джон семья, однако у него есть обязанности перед государством. И у меня они есть. Я ничего, никому не скажу, как и Теодор, а Джон может сообщить начальству о намерениях Монаха. Не надо, чтобы вести о таком до Москвы дошли. Эстер, наверняка, с русскими воевала, а Монах к ней поедет… – Меир не хотел подвергать сестру еще большей опасности: