Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть седьмая

– Мисс Дитрих поет на приеме, – торжествующе сказал Меир, – с оркестром. Она сейчас в Алжире, и скоро направляется сюда. Придется нам доставать смокинги…, – он закурил, – но только мне, как обычно, выпадет слушать Марлен из-за двери…, – у Меира был большой опыт работы на приемах, в Белом Доме. Он вспомнил:

– Эстер все говорили, что она на Марлен Дитрих похожа. Кинжал тоже пропал, вместе с ней. Что только не пропало…, – герцог объяснил, что передатчиков в Польше мало:

– Они пользуются рациями с большой осторожностью. В лесах, в партизанских отрядах, им вообще на связь не выйти…, – он положил руку на плечо Меира:

– Не волнуйтесь. Эстер, скорее всего, спаслась, и воюет врачом. Она знает волну Блетчли-парка. Доберется до передатчика, и мы ей сообщим, что близнецы живут в Требнице. Дяде Хаиму не надо ехать в Европу…, – Меир мотнул головой:

– Никто его и близко к десанту не подпустит. Ему седьмой десяток идет…, – глядя на Марлен Дитрих, Джон тоже подумал об Эстер. Он вспоминал длинные ноги, жаркие, круглые колени, распущенные волосы, падавшие ему на плечо:

– Она сказала, что не любит меня. Тогда, в Венло. И Роза меня не любила, она только на Монаха смотрит…, – Джон оборвал себя:

– Хватит. Лететь в Польшу тебе нельзя, из соображений безопасности. Да и где искать Звезду? От документов сестры Миллер она еще в Праге избавилась. Мы не знаем, какие у нее теперь бумаги, если они вообще имеются…, – о человеке, изображенном на эскизе художника, они знали еще меньше.

– В общем, как я и предполагал, – подытожил Питер, – один из братьев Вороновых, моих кузенов, выполняет задания советской разведки, в рейхе. К Бору он явился по приказу Москвы, а вовсе не затем, чтобы организовывать бегство евреев…, – почти всю общину Дании спасли, переправив людей на лодках, через Эресунн, в Швецию:

– Он бороду отрастил, – заметил Питер, – изобразил акцент, в немецком языке…, – Меир хмыкнул:

– Но, по твоим словам, Бор слышал выстрелы, с преследовавшего их лодку немецкого катера. Стефана, если его, действительно, так зовут, ранили, он упал в воду…

Питер опрокинул рюмку коньяка:

– Мы понятия не имеем, как его зовут. Бору он мог, кем угодно представиться. Он ему никаких документов не предъявлял. Он, якобы, пришел с рекомендациями Красного Креста, но это только его слова. Сами знаете, на войне люди не заботятся о бумагах. Особенно, если речь идет о жизни и смерти…, – Питер и Джон были уверены, что на шведском берегу Воронова ждал десант русских:

– Они бы перестреляли шведов, как они сделали с норвежцами, погрузили Бора в самолет, а мы бы опять винили во всем немцев…, – желчно заметил Джон:

– Но вовремя подвернулся пограничный катер. В общем, думаю, что мистер Воронов, или гауптштурмфюрер, появившийся в форте де Жу, покоится на дне Эресунна…, – Питер налил себе еще рюмку:

– С точностью такого утверждать никто не может. Но мы знаем, что он выдавал себя за Стивена, что он…, – Питер поискал слово, – навещал Констанцу…, – Меир сдвинул пенсне на кончик носа. Оказавшись в кабинете, он сбросил пиджак с галстуком и закатал рукава рубашки:

– Надеюсь, вы простите американские манеры…, – Питер смотрел на сильную руку, с недавним шрамом от ранения:

– Он был в плену. И Джон сидел в лагере. Не у нацистов, у японцев. Джон мог бы закончить Моабитом, до войны, но Эстер его спасла. Джон с Меиром ничего не сказали, в Бирме, даже своих имен. Но мы не знаем, как все сложится дальше…, – Меир рассматривал лицо предполагаемого родственника, советского разведчика.

Он потер гладко выбритый подбородок:

– Как я говорил, инуиты, наверняка, получили сведения о Стивене и Констанце, кочуя по Арктике. В СССР тоже живут инуиты. На севере, рядом с Аляской…

Меир вытряхнул из пачки сигарету:

– Думаю, мне стоит встретиться с кем-нибудь из, так сказать, теневого состава советской делегации…, – Джон, сначала, открыл рот, но потом согласился:

– Правильно. Наш с Питером интерес покажется подозрительным. У них имеется досье на Стивена и Констанцу. Они знают, что мы родственники…, – они боялись, что Москва забеспокоится, почувствовав неладное, и упрячет кузенов еще дальше.

– Я практически посторонний человек, – подытожил Меир, – сделаю вид, что у меня есть информация о месте нахождения Констанцы. Брошу крючок, посмотрю на их реакцию, и сделаем выводы. Джон у нас официальное лицо, – распорядился Меир, – поэтому, майор Кроу, готовьте автомобиль. Камера у меня есть. Последим за русским посольством, посмотрим, кто отирается у здания. Может быть, мои испанские знакомые попадутся на глаза…, – Меир хлопнул себя по лбу:

– Борода меня сбила с толка. Я его видел, в Испании…, – майор Горовиц упер палец в рисунок, – я его про себя Красавчиком звал. Он на тебя похож, Питер, что неудивительно…, – Меир взялся за вторую бутылку коньяка:

– Он разведчик, с довоенных времен…, – хрустальные рюмки играли темным янтарем. Меир разгрыз острый перец:

– Теперь надо выпить за удачу. Я уверен, мы узнаем, где Москва держит великого физика и знаменитого аса…, – рюмки зазвенели. Тонкий звук отозвался в подвесках старомодной, большой люстры. Меир почувствовал на языке сладкий, кружащий голову вкус:

– Узнаем, где они, – добавил Меир, – и решим, что делать дальше.

Он завернул траву в тонкий лаваш:

– Надо в Америку коньяк с икрой привезти. Папе понравится…, – Меир, довольно бодро, сказал: «И никому не придется нелегально переходить границу».

– Наверное, – вздохнул майор Горовиц, про себя. Вслух, он заметил: «Закажем еще бутылку, а там посмотрим».

Максимилиан перебирал длинными, ухоженными пальцами фотографии.

Не желая обращаться в ателье, герр Лернер и герр Швальбе привезли в багаже все необходимое для проявки пленки, и даже портативную, красную лампу. Получив от Мухи катушки, Максимилиан быстро оборудовал в просторной ванной комнате, выложенной изразцами, рабочее место. Пленку в американский кодак зарядили цветную.

Засучив рукава рубашки, штандартенфюрер склонился над легкой, небольшой ванночкой из плексигласа. Острый запах химикатов, тусклый, рассеянный свет, напомнил ему о лаборатории в лондонском посольстве, где он проявлял снимки Далилы.

Здешнее дипломатическое представительство рейха закрыли летом сорок первого года, когда союзные войска и Красная Армия оккупировали Иран:

– Не то, чтобы нам понадобились дипломаты, – усмехнулся Макс, в разговоре с Мухой, – понятно, что даже без вторжения немецкое посольство держали бы под надежным колпаком. В Швеции и Швейцарии не протолкнуться от ваших бывших коллег, – он тонко улыбнулся, Муха покраснел, – от англичан и американцев…, – тем не менее, существовали страны, где немцы могли себя чувствовать свободно.