Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том третий

Кузина переоделась в полевую, мужскую форму, за спиной у нее висело оружие.

Пройдясь по лагерю, Джон, восхищенно, присвистнул:

– Вы здесь зря времени не теряли, Тесса… – он остановился на плацу, посреди бамбуковых хижин: – Местные бойцы тоже здесь живут? – кузина кивнула:

– Большей частью. У них семьи, в деревнях. Они не хотят подвергать жен и детей риску… – Джон оценил отлично устроенный склад вооружения, с японскими винтовками, пистолетами, и взрывчаткой. Отряд построил отдельную хижину для кухни и склада. На стене висело расписание дежурств. Тесса показала Джону японские рационы, реквизированные, как выразилась кузина, с грузовиков, доставлявших припасы из Бангкока. Тесса оборудовала маленький госпиталь, на две койки, с японскими медикаментами:

– Я здесь и роды успела принять… – в голубых глазах промелькнула какая-то тень, – у жены одного из бойцов… – после доклада бригадиру Уингейту, Тесса помялась:

– Я бы хотела уволиться из армии. Не сейчас, – торопливо добавила она, – после сезона муссонов, – девочка должна была появиться на свет в ноябре. По расчетам Тессы, до сентября, когда начинался сухой сезон, она вполне могла остаться с отрядом, в джунглях:

– Люди мне доверяют, – напомнила себе капитан Вадия, – надо подождать замены, ввести человека в курс дела. Помочь ему, на первых порах. Я высокая, ничего заметно не будет. Пополнела и пополнела. Тем более, у нас хорошая кухня появилась. Ребята приносят рис из деревень, овощи, японская провизия помогает… – Тесса не собиралась отказываться от обетов, связанных с пищей:

– То, что я больше не монахиня, ничего не значит, – сказала себе женщина, – надо продолжать соблюдать правила… – к ноябрю она рассчитывала добраться до Бомбея, до своего госпиталя:

– Может быть, я потом с девочкой в монастырь отправлюсь, – размышляла Тесса, – поживем в спокойствии. В Лхасу, или в Непал… – она подумала, что можно написать знакомой настоятельнице женского монастыря, в деревне Тенгбоче, на границе Непала и Тибета:

– Сестры меня примут, – Тесса улыбалась, – обоснуемся в деревне. Малышка вырастет в тишине, будет видеть горы, каждый день… – из Тенгбоче, с плато высотой почти в две тысячи футов, открывалась лучшая панорама Гималаев. Живя в тамошнем монастыре, Тесса каждое утро любовалась из окна кельи величественной Джомолунгмой. Она хотела, чтобы дочь провела первые годы в чистом воздухе высокогорья, вдалеке от шума и суеты большого города. Тесса вспоминала глинобитные домики, в деревне:

– Нам одной комнаты хватит. Родник есть, очаг во дворе стоит, как в Лхасе. Разведу грядки, для овощей. Ко мне пациенты будут приходить… – Тесса вздохнула: «Может быть, написать дяде Хаиму?»

Ведя Джона обратно в деревню, Тесса, все время, думала об этом:

– У меня нет ни одного доказательства… – поняла она, – никто, ничего не знал. Дядя Хаим мне не поверит, и будет прав. У него голова другими вещами занята. Аарон служит, Эстер в подполье. Его внуков, может быть, в концентрационный лагерь отправили. И Меир погиб… – Тесса повторяла себе, что больше никогда не увидит Меира:

– Исии не оставит его в живых. Из его лаборатории еще никому не удалось бежать… – Тесса рассказала Джону и об Отто фон Рабе:

– Я знаю, – мрачно отозвался кузен, – он в Аушвице, в медицинском блоке, если можно так выразиться, работает. Тесса, – он замедлил шаг, – что они делают, врачи? Зачем профессора Кардозо, то есть Давида, туда отправили? – Тесса покачала головой:

– Они не врачи, Джон. Они преступники. После войны их надо арестовать и судить… – она запнулась:

– И Давида тоже, хотя он еврей. Он может сказать, что его принудили, угрожали смертью… – Тесса вспомнила:

– Он давал клятву. И я давала. И генерал Исии тоже, и этот Отто. Как они могут, как у них поднимается рука… – она жестко закончила:

– Но подобное не послужит оправданием его действиям, я уверена. Если, конечно, найдутся доказательства, свидетели… – Тесса боялась, что ни в Квантунской армии, ни в концентрационных лагерях, после войны, не останется ни одного человека, могущего выступить на процессе против врачей.

Тесса заставляла себя не думать о веселом свисте Меира, по утрам, о серо-синих глазах, под очками, о длинных ресницах. Она засыпала, уютно свернувшись в его руках, слыша шепот:

– Я люблю тебя, люблю. Полюбил сразу, когда увидел, в Рангуне. Ты самая красивая женщина на земле, Тесса… – она смахнула слезы с глаз:

– Он обещал, что мы поселимся на Лонг-Айленде, у океана. Он хотел перевестись в Нью-Йорк. Я бы принимала больных, в кабинете дяди Хаима. Он хотел повесить баскетбольное кольцо, на гараже, и водить наших детей на бейсбол… – Тесса едва не завыла в голос:

– Он говорил, что попробует все индийские сладости… – она велела себе не вспоминать, как лежала головой у него на плече, перемежая шепот поцелуями:

– Гулабджамун, молочные шарики, в сахарном сиропе, ласси, с манго… – она тихо засмеялась, – ты в Рангуне его хвалил, халва… Ладду, конфеты из нутовой муки, с орехами и корицей… – Тесса повторила:

– Не пиши никому, никто тебе не поверит. Дождись замены, уезжай в Непал. Настолько далеко, насколько возможно… – Уингейт, услышав ее, развел руками:

– Мы, конечно, не можем настаивать, капитан Вадия. Тем более, вы врач, то есть в корпусе медицинских сестер служите. Но я уверен, – британец усмехнулся, – что из вас вышел бы отличный пехотинец, разведчик. Мы увидим то время, когда женщины будут служить в регулярной армии, наравне с мужчинами… – Тесса дернула краем рта:

– Я лично, бригадир, надеюсь дожить до времени, когда никому больше не придется воевать, ни женщинам, ни мужчинам… – замену, самолетом, ей обещали прислать в сентябре. Джон уверил Тессу, что в Калькутте свяжется с американцами. Тесса хранила немногие вещи капитана Горовица. Она хотела забрать себе томик Лорки, на испанском языке, но потом решила:

– Не надо. Я помню наизусть, что он мне читал. И всегда буду помнить. Пусть его отец все получит… – она передала Джону брезентовый, полевой мешок:

– Еве я обязательно расскажу об отце. Когда война закончится, когда она подрастет немного… – за госпиталь в Бомбее Тесса не беспокоилась.

Благотворительная клиника святого Фомы находилась под патронажем Индийского Национального Конгресса, в ней работали университетские врачи:

– Поживу с Евой в Тибете, в Непале, и вернусь на юг… – Тесса, почти весело, поинтересовалась:

– Допили кофе? Следующая чашка только через два часа, в Калькутте… – бригадир Уингейт пошел на поле, проверять самолет.

В лагере Джону нашли свежую форму. Правда, ничего другого, кроме комплектов японского, тропического хаки, здесь не водилось: