Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы [Старая орфография]
- Название:Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы [Старая орфография]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Книгоиздательское товарищество Просвѣщеніе
- Год:1911
- Город:С-Петербургъ.
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы [Старая орфография] краткое содержание
Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы [Старая орфография] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— А дальше что! — задалъ я вопросъ, чтобы побудить Кончака къ продолженію разсказа.
— А дальше поѣхали мы! — сказалъ Кончакъ. — На другой день съ мѣста снялись. Большой былъ пароходъ, а только старый и шелъ тихо. И людей биткомъ набито, какъ овецъ въ кошарѣ.
— Правда, думаю, этотъ капитанъ, видно, добрый человѣкъ. Такую силу народа даромъ везетъ, да еще и кормитъ. А кормили насъ, скажу вамъ, все же не очень скверно. Утромъ кофей, въ полдень юшка съ соленымъ мясомъ, а сухарей грызи, сколько хочешь, пока зубы не заболятъ.
А по-нашему, знаете: Хочь клочья, хочь вовна, абы кишка повна .
— А какой то былъ народъ, — спросилъ я, — на этомъ кораблѣ?
— Волочуги, — сказалъ Кончакъ, — голота на подборъ. Такіе были, что съ голоду насквозь свѣтятся. Даже лохмотьевъ на спинѣ чертъ ма!
— А гдѣ онъ ихъ набралъ? — настаивалъ я.
— Должно быть, вездѣ понемногу, — сентенціозно сказалъ Кончакъ. — А только все больше Деги были, чернявые, волосатые. Иные то, должно быть, изъ мужиковъ, въ красныхъ шапкахъ и деревянныхъ лаптяхъ, а съ ними бабы въ монистахъ, а ребятишки босенькіе, какъ у насъ.
Дегами, Dagoes, янки называютъ южныхъ латинцевъ.
— Какъ же вы ѣхали? — продолжалъ я спрашивать.
— Ѣхали мы скверно! — признался Кончакъ. — Прямо сказать, очень нехорошо.
Первое дѣло, народу много было, а пароходъ былъ чудной, мѣсто есть, а спать не на чемъ. Лавокъ нѣтъ. Половина спала на полу, а на полу мокро, течетъ пароходъ. Народъ все непривычный къ морю, закачало всѣхъ, и меня съ ними выворотило всего. Даже сухари на умъ не пошли, — прибавилъ Кончакъ съ улыбкой, какъ будто разсказывалъ что-нибудь очень забавное.
— А долго вы ѣхали? — спросилъ я.
— Ѣхали долго! — сказалъ Кончакъ. — А сколько дней, не умѣю сказать. Такое, видишь, вышло, что я счетъ потерялъ. Вѣтренное было время, со всѣхъ боковъ вѣтеръ дуетъ, наверхъ выйти нельзя, всего водой обдастъ. Весь народъ сидитъ внизу. А между тѣмъ пароходъ съ боку на бокъ бросаетъ. Какъ броситъ, всѣхъ людей опрокинетъ, мѣшки вмѣстѣ летятъ, ребятишки плачутъ, бабы блюютъ, бѣда да и только. Три дня насъ бросало, потомъ потихло. Ожили мы. Сталъ я на разговоры пускаться, да опять новый языкъ, не тотъ, что въ городѣ. Ничего не выходитъ у меня.
— А полякъ гдѣ былъ? — вдругъ вспомнилъ я.
— Полякъ на берегу остался! — сказалъ Кончать. — У него, видишь, въ городѣ дѣло было. А это онъ только для меня старался. Я ему три франки далъ за услугу, доброму человѣку не жаль и дать.
Кончакъ посмотрѣлъ мнѣ въ лицо весело и немного лукаво, но я затруднился рѣшить, понимаетъ ли онъ или нѣтъ значеніе пріятельской «услуги».
— Все жъ таки я разговаривалъ съ ними, съ Дегами этими, — продолжалъ Кончакъ, — на миги, да на маяки, да всяко. А потомъ тутъ, человѣкъ отыскался, тоже шлёнзакъ, худенько белькоталъ съ Дегами, онъ намъ толмачилъ трошки. Стали мнѣ тутъ Деги морокъ въ голову пускать. Будто забралъ насъ капитанъ въ работу не на короткое время, на пять лѣтъ.
— А какъ онъ заберетъ, — говорю. — Должно быть, врешь ты, не такъ переводишь. Мы вольные люди, и я слыхалъ — Америка вольная страна.
— Вольная, да не для всѣхъ, — говорилъ шлёнзакъ, — а ты контрактъ небось подписывалъ?
— Черта ли я подпишу, говорю, когда я неграмотный.
— Это, — говоритъ, — все равно. Кто тебя привелъ, тотъ и руку приложилъ, а толкъ одинъ.
Подумалъ я немного. — Что же, говорю, дѣлать. За чужую хлѣбъ да соль надо выслужить. Пойду хоть на пять лѣтъ.
Перетолмачилъ шлёнзакъ. Вижу, Деги смѣются.
— Правда, — говорятъ, — соль. Вода соленая, мясо соленое, сколько хочешь соли. — А другіе прямо ругаются. Тѣ губы кусаютъ, тѣ галдятъ и кулаки кажутъ, а которые деревенскіе, тѣ сидятъ, слушаютъ и молчатъ.
— А скажите, — говорю, — какая работа будетъ за эти пять лѣтъ?
— Продастъ, — говорятъ, — тебя капитанъ, какъ невольника. Увезутъ тебя на степъ. Будешь ты пастушить, ходить съ быками да съ овцами, лица человѣчьяго не увидишь, самъ заблеешь по-овечьему.
А я себѣ думаю: мнѣ не привыкать съ овцами. Мало ли я съ чабанами смолоду исходилъ! Если безъ волка, да безъ лихого человѣка, то нетрудная работа.
Ѣхали, мы потомъ еще недѣлю. Опять вѣтеръ сталъ. Пароходъ бросало не меньше прежняго, но только мы не такъ мучились, обтерпѣлись видно. Ѣхали еще три дня, все берега нѣтъ. Тутъ вышла у насъ на пароходѣ ссора, дурной разговоръ.
— А изъ-за чего ссора? — полюбопытствовалъ я.
— Изъ-за чего на свѣтѣ люди ссорятся? — сентенціозно замѣтилъ Кончакъ. — Первое дѣло за ѣду. Брюхо наше всегда насъ мучитъ. Ѣды довольно, — за бабъ. Бабъ довольно, — за шануванье.
— А вы за что ссорились? — повторилъ я.
— Все у насъ было! — сказалъ Кончакъ. — Былъ съ нами голодранецъ одинъ, почти безъ рубахи, только въ красномъ одѣялѣ завернутъ. Морда, какъ у цыгана. А здоровый парнюга, Гитаномъ его звали. Сталъ онъ народъ сбивать. — Зачѣмъ намъ, говоритъ, въ невольницкую работу ѣхать? Давайте, говоритъ, завладѣемъ этотъ корабль. Команду, говоритъ, побьемъ, капитана въ воду спустимъ, а сами напустимся по морямъ ходить…
А я шлёнзаку и сказалъ:
— Пожалѣй ты этого человѣка, скажи ему, что онъ дуракъ. Какъ мы напустимся ходить по морямъ, когда намъ кишку ворошитъ отъ качки?..
Ну, да это бы еще ничего, а только стали кормить насъ хуже да хуже. То мы смѣялись надъ соленымъ мясомъ, а теперь и солонины не стало, — крупа да вода, да когда деревяннаго масла припустятъ немного. А луку и картошки сначала не было. Что день, то и хуже. А берега все нѣтъ. Стали люди сомнѣваться, — можетъ, — говорятъ, — онъ насъ везетъ не въ Америку, а въ какое-нибудь другое мѣсто. А пуще всѣхъ Гитанъ тотъ.
— Свара-то у насъ вышла за пустякъ, — продолжалъ Кончакъ, — за бабу, конечно. Была дѣвка шпанка, вотъ какъ по-нашему называютъ овецъ, и вправду такая же кучерявая, какъ черная овца. Охъ, бѣдное, да драное, даже сорочки путной нѣтъ. А глаза большіе, какъ у телка. И щеки да шея, какъ масломъ смазаны. Сталъ тотъ Гитанъ все возлѣ нее садиться. Даже покрывало ей подстелетъ, конецъ на плечи накинетъ, а самъ сидитъ рядомъ да зубы скалитъ. Показываетъ ей, озябъ, молъ, я. Возьми меня къ себѣ подъ покрывало.
О, ясный день былъ, погожій. Такъ что весь народъ наверхъ поднялся. Конечно, качаетъ немножко, а море дуже красивое, зеленое все и золотыя искры. Рыбы какія-то черныя, большія, такъ и гонятся за кораблемъ, на двѣ сажени изъ воды выпрыгиваютъ. Полегчало у насъ на душѣ. Стоимъ да смотримъ, куда корабль бѣжитъ, да не увидится ли земля. А время ужъ было послѣ обѣда. Вдругъ матросъ приходитъ къ этой дѣвкѣ шпанкѣ и даетъ ей знакъ, манитъ ее пальцемъ.
— Проситъ, — говоритъ, — капитанъ, чтобы ты сошла внизъ на малый часъ.
А Гитанъ сейчасъ вкляпался. — Зачѣмъ, — говоритъ, — ему ее.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: