Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ девятый. Передвинутыя души, — Кругомъ Петербурга [Старая орфография]

Въ то время здѣсь были князья и были строители. Тертадъ, строитель собора въ древней армянской столицѣ Ани, въ XI вѣкѣ былъ вызванъ въ Константинополь для ремонта Святой Софіи. На Алавердской горѣ были старинныя копи, здѣсь добывалась мѣдь и также серебро. Теперь эти копи попали въ руки французской компаніи. Она построила заводъ съ высокими трубами, и крестьяне жалуются, что сѣрный дымъ изъ плавильни (отъ сѣрнистой мѣди) наполняетъ ущелье, портитъ сады и заслоняетъ солнце.

Монастыри давно заброшены. Только въ какомъ-нибудь углу прилаженъ алтарь, и по стѣнамъ развѣшаны грубыя иконы, мѣстнаго и русскаго издѣлія, лежитъ рваный молитвенникъ и горитъ свѣча.

При каждомъ монастырѣ живетъ хранитель-монахъ. Онъ собираетъ доходы съ монастырскихъ земель и посылаетъ ихъ въ Эчміадзинъ, въ церковную казну.

Бакинскій архитекторъ затащилъ насъ внутрь и заставилъ любоваться на тяжелыя колонны, циклопическіе своды и перекрестныя арки армянскаго стиля. Теперь отъ этого стиля ничего не осталось. Крестьяне строятъ кругомъ свои низкія сакли безъ всякаго стиля.

Въ великолѣпныхъ залахъ набросаны мусоръ и всякая рухлядь, рогожи, бочки и винныя бутылки. Въ одной изъ этихъ залъ я нашелъ хлѣбный закромъ. Онъ былъ сколоченъ изъ сосновыхъ досокъ и по формѣ походилъ на гробъ. Это, дѣйствительно, былъ наружный деревянный гробъ. Въ немъ привезли съ сѣвера другой гробъ, свинцовый, а въ свинцовомъ гробу было тѣло одного изъ князей Аргутинскихъ. Теперь гробъ наружный сдѣлался закромомъ. Онъ былъ засыпанъ доверху монастырскимъ хлѣбомъ, и голуби влетали въ узкія окна подъ крышей и клевали зерно.

Рубенъ Шавердовъ долго стоялъ и смотрѣлъ на старыя стѣны, потомъ сказалъ:

— Есть еще и теперь монастыри жилые. Въ Турціи, на границѣ Ванскаго и Діарбекирскаго вилайетовъ, въ горномъ проходѣ высоко стоитъ монастырь Пткиванкъ. Проходъ опасенъ зимою. Внизу кругомъ живутъ разные народы: армяне, турки и курды. Разбойники и воры. Но священныхъ стадъ Птки никто не тронетъ. Каждую зиму отъ Чернаго моря до Месопотаміи всѣ народы даютъ сборъ на монастырь, христіане и мусульмане, ибо зимою это общее убѣжище путниковъ. Приди и живи день, и два и три, отдохни и возьми запасовъ. И въ лѣтнее время никто не пройдетъ мимо, не пообѣдавъ въ монастырѣ, ибо это тяжелая обида святому имени Птки…

Кругомъ старыхъ монастырей тѣснились крестьянскія сакли. Темныя онѣ были и грязныя. У нихъ были плоскія крыши, земляные полы и никакой утвари. Кругомъ не было дорогъ, только вьючныя тропы. Многія изъ нихъ были недоступны даже коню. Старые каменные водоемы были еще полны воды, и крестьянки ходили къ нимъ за водой съ грубыми кувшинами, выдолбленными изъ дерева.

Впрочемъ, кромѣ крестьянъ, въ этихъ селахъ уцѣлѣли дворянскіе роды. Ибо здѣсь никогда не было турецкаго владычества. Этотъ округъ много вѣковъ принадлежалъ Грузинскому царству. Недалеко отъ Санаина, высоко на скалѣ, виситъ село Акури, родовое гнѣздо князей Лорисъ-Меликовыхъ. Весь этотъ округъ зовется Лори. Лорисъ-Меликъ означаетъ: князь изъ Лори.

Санаинъ это родовое село князей Аргутинскихъ. Они тоже размножились. Въ селѣ 50 дворовъ крестьянскихъ, а 47 княжескихъ, все князья Аргутинскіе. Всякіе есть между ними, садовники и генералы, гласные въ Тифлисѣ и пастухи на горныхъ пастбищахъ. Но все-таки крестьяне арендуютъ землю у своихъ сосѣдей по улицѣ, князей Аргутинскихъ.

Я видѣлъ одного крестьянина, онъ снималъ участокъ земли, размѣромъ въ одну десятину. Этотъ участокъ принадлежалъ 23 владѣльцамъ. Это быль новый для меня видъ черезполосицы. Одинъ арендаторъ и 23 князя-хозяина. По обычаю, крестьянинъ долженъ давать помѣщику 1/ 4урожая. Но онъ возражалъ резонно: «Кому же изъ васъ платить? Я не знаю. А потомъ вы всѣ придете ко мнѣ за обычными подарками»… И онъ не платилъ ничего.

Жизнь въ этихъ селахъ до сихъ поръ патріархальная, мирная и скудная. Семьи большія, старинныя.

Скотъ стерегутъ крупныя сѣрыя овчарки, похожія на волковъ. Бываетъ и такъ, что овчарка дичаетъ и начинаетъ душить баранту (стадо). Приходится пристрѣлить ее.

Крестьяне молотятъ хлѣбъ тяжелыми молотильными досками, усаженными внизу осколками камней, какъ будто въ двѣнадцатомъ вѣкѣ. И на утоптанномъ дворѣ хозяинъ вѣетъ зерно лопатой, день и два, и три, наберетъ три мѣшка. Мѣшки ковровые, домашняго тканья.

Женщины пекутъ хлѣбъ въ цилиндрическихъ ямахъ, смазанныхъ глиной. Лѣтъ 50 тому назадъ Гакстгаузенъ, путешествуя по Кавказу, написалъ, что армяне запекаютъ въ свой хлѣбъ вшей. Ему сказали, что они вытряхиваютъ рубахи надъ горящей печью. Армянскій патріотическій журналъ «Ас-гасыръ», издававшійся въ Бомбеѣ, въ Индіи, вступилъ съ нимъ въ негодующую полемику. Насчетъ хлѣба Гакстгаузенъ, дѣйствительно, ошибся. Но рубахи свои армянскіе крестьяне до сихъ поръ вытряхиваютъ надъ печами и надъ кострами, гдѣ придется. Это, впрочемъ, общечеловѣческое. Я видѣлъ эту процедуру у многихъ племенъ Восточной Европы и Азіи, у пастуховъ, охотниковъ и пахарей.

Горцы ѣдятъ и пьютъ умѣренно. Но въ эти ущелья часто является голодъ. Въ одной саклѣ мнѣ показали нѣсколько кусковъ лепешки… Она была проткана плѣсенью, чернѣе земли и горше полыни.

— Вотъ какимъ хлѣбомъ вы кормите насъ въ голодные года, — сказалъ хозяинъ.

Оказалось, что въ прошломъ году былъ голодъ, и это была правительственная ссуда съ разсрочкой на три года.

Мнѣ было стыдно смотрѣть на это подобіе пищи. Даже самарскій голодный хлѣбъ выглядѣлъ лучше.

Весь Зангезурскій округъ совсѣмъ отказался отъ этой ссуды. 50,000 пудовъ пришлось увезти обратно. Крестьяне сказали: «Такую муку даете на три года. Будете потомъ взыскивать съ процентами, съ плетьми. Не надо ничего».

Милое населеніе горныхъ армянскихъ селеній!.. Дѣвушки съ черными глазами и пышными волосами. Имена у нихъ тоже пышныя: Ргача-Огнеокая, Кохоръ-Драгоцѣнный-Камень, Вартуги-Розовый-Цвѣтъ. И когда идутъ къ фонтану, онѣ пугливо закрываютъ длиннымъ платкомъ ротъ и подбородокъ, но смотрятъ лукаво изъ-подъ прикрытія. А когда идутъ съ фонтана, съ кувшиномъ на головѣ, выступаютъ медленно и стройно, какъ живыя статуи.

Мужчины высокіе, въ рваныхъ бешметахъ и кожаныхъ лаптяхъ съ цвѣтными покромками. И ходятъ они легкой походкой, какъ будто на пружинахъ. Впрочемъ, въ горахъ такой походкой ходятъ всѣ люди и кони, бараны и даже ослы.

Рано утромъ мы сѣли верхомъ на лошадей и уѣхали въ горы. Дорога то уходила въ лѣсъ, то выбѣгала на край скалы и вилась надъ пропастью, зигзагъ за зигзагомъ. И на одномъ поворотѣ подъ нами внизу широко открылась долина рѣки Дебеды и рельсы дороги. У рельсъ стояли двѣ пушки и строились солдаты. Они проходили къ Карсу, къ турецкой границѣ. И, къ моему изумленію, Аріарани, армянскій націоналистъ, остановилъ коня и сталъ съ увлеченіемъ цитировать: