Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ девятый. Передвинутыя души, — Кругомъ Петербурга [Старая орфография]

Все время ругаетъ „соціаловъ“, да какъ! А мы говоримъ: „Вотъ этотъ изъ нашихъ тоже соціалъ“. Остолбенѣлъ. Но потомъ помирились. Оба они кахетинцы, пьютъ здорово.

На другой день съ утра то же самое.

— Нѣтъ, — говоримъ, — мы не можемъ. Мы уѣзжаемъ.

А у него семь бутылокъ початыхъ.

— Что жъ, — говоритъ, — дѣлать? Я выпью за ваше здоровье…

И выпилъ всѣ. Тогда уѣхали мы»…

— Вартапедъ Керопъ не имѣлъ столкновеній съ соціалами. Времена были другія. Зато онъ имѣлъ еще худшія непріятности отъ горныхъ анархистовъ. Они наложили на него дань въ пятьсотъ рублей, и онъ заплатилъ. А между тѣмъ, я видѣлъ у него надъ кроватью винтовку. Патронъ былъ вложенъ и курокъ поднятъ.

Я полюбопытствовалъ, какого онъ мнѣнія объ освободительномъ движеніи. Отецъ Керопъ разсыпался въ похвалахъ:

— Конечно, эти анархисты, разбойники, они не понимаютъ. Думаютъ, что дѣло въ деньгахъ. Народу нужны не деньги, а свобода.

Горные анархисты — это ново даже на Кавказѣ. Раньше «экспропріаторы съ идеей» водились только по большимъ городамъ, но потомъ они появились и въ горныхъ ущельяхъ. Теперь всѣ уста были полны разсказами объ ихъ подвигахъ. Въ началѣ это была простая разбойничья шайка изъ трехъ человѣкъ, подъ предводительствомъ Зубяна, бѣглаго каторжника. Но потомъ къ нимъ присоединился Вермишевъ, молодой рабочій съ Алавердскаго мѣднаго завода. О Вермишевѣ вообще отзываются довольно благопріятно. Онъ былъ совсѣмъ юноша, способный во всемъ, хорошій работникъ. Но на заводѣ была забастовка, и его хотѣли арестовать. Онъ ушелъ въ горы. Тамъ онъ встрѣтился съ Зубяномъ и присталъ къ шайкѣ. Онъ тотчасъ же предложилъ ей реформу:

— Не будемъ грабить бѣдныхъ, не станемъ зря убивать. Назовемъ себя анархистами, сдѣлаемъ печать. Будемъ богатымъ посылать письма, брать выкупъ. А убивать будемъ только нашихъ враговъ.

Размѣры выкупа Вермишевъ назначилъ напередъ отъ 500 до 3.000 р.

— Такъ, — говорилъ онъ, — штрафуютъ и генералъ-губернаторы.

Съ тѣхъ поръ горные анархисты въ этомъ небольшомъ и бѣдномъ округѣ успѣли собрать до 8.000 рублей. Они взяли тысячу рублей у священника въ Окури. Пострадавшій пастырь давалъ крестьянамъ деньги на проценты. Они отобрали у него векселя, изорвали ихъ въ клочки и пустили по вѣтру.

Въ селѣ Санаинъ въ то лѣто жилъ на дачѣ тифлисскій архіепископъ, Гарегинъ Сатуніанцъ, видный, представительный и также угодный начальству, съ хорошими связями и даже съ надеждой поставить свою кандидатуру на выборахъ католикоса.

Горные анархисты сдѣлали дерзкую попытку похитить архіепископа среди бѣла дня изъ его резиденціи въ людномъ селѣ.

Мы пріѣхали дня черезъ два послѣ этого случая. Почтенный прелатъ, волнуясь, разсказывалъ намъ подробности этого случая: Какъ анархисты пришли и стали вызывать его будто бы къ благочестивымъ людямъ, ожидающимъ на дворѣ. А потомъ схватили его за полы и стали тащить. Хотѣли стрѣлять въ него, побили его спутника, епископа, и онъ спрятался въ чуланъ, а архіепископъ вырвался и заперся въ кабинетѣ. Потомъ схватилъ ружье и сталъ стрѣлять изъ окна. Разбойники увели его молодого племянника. Но онъ выдалъ себя за прислужника, они повѣрили и отпустили его.

Храбрѣе всѣхъ держала себя большая домашняя собака. Она бросилась на разбойниковъ и схватила одного. Но они выстрѣлили въ нее и ранили ее въ бокъ.

Послѣ того они ушли и съ околицы села послали архіепископу заказъ со встрѣчнымъ пастушонкомъ:

— Пусть пришлетъ пятьсотъ рублей, не то убьемъ. Скажи: «никого не жалѣемъ, собаку только жалѣемъ. У васъ только она одна, какъ надо, человѣкъ».

Послѣ этого случая консисторія прислала стражниковъ, а начальство — казаковъ. По этому поводу крестьяне говорили мнѣ, почесывая въ затылкѣ:

— Стражниковъ мы содержимъ, а они въ монастырѣ сидятъ, никуда не выходятъ. Мы сами сторожимъ безъ платы на нашемъ кормѣ. Вотъ такъ дѣла!..

Начальство оцѣнило головы Зубяна и Вермишева въ 2,000 руб., «для пользы дѣла», какъ сказано въ приказѣ. Но пользы отъ этого пока не видно. Разбойники скрываются въ горахъ. Въ разныхъ селахъ у нихъ есть сообщники, которые носятъ имъ пищу и передаютъ вѣсти. Платятъ они щедро и вообще денегъ не жалѣютъ.

Враговъ своихъ они караютъ свирѣпо.

Такъ, напримѣръ, они убили не очень давно троихъ братьевъ, крестьянъ изъ села Чачканъ, которые хотѣли ихъ выдать мѣстному приставу, и будто бы даже съ одного изъ убитыхъ содрали кожу. Потомъ они заманили въ засаду и самого пристава и ранили его въ плечо. Пришлось ампутировать руку.

Съ богатаго крестьянина Араева, мѣстнаго ростовщика, они потребовали выкупъ. И, въ наказаніе за неуплату, напали на его стада, убили восемь кобылъ, застрѣлили собакъ, изрѣзали шатры и отогнали барановъ…

На зиму разбойники уходили на югъ въ Нахичевань и тамъ жили въ покоѣ.

Населеніе относится къ разбойникамъ какъ-то двойственно. Съ одной стороны, они грабятъ только богатыхъ, чужихъ или своихъ, разница не велика.

Мнѣ разсказывалъ одинъ старый крестьянинъ, какъ эти анархисты перехватили на дорогѣ экипажъ одной тифлисской купчихи:

— Высадили ее чинно, благородно. Дочь-красавица съ нею, они отпустили ее домой честно. Провожатый былъ съ ними, его тоже отпустили. А купчиху потихоньку увели вверхъ въ горы и посадили въ пещеру. И черезъ три дня взяли за нее три тысячи рублей.

Надо было слышать, съ какой интонаціей произносились эти эпитеты: чинно, благородно, честно, потихоньку.

Конечно, разбойники убиваютъ своихъ враговъ, но по кавказскимъ понятіямъ это самое естественное дѣло. Это ихъ частные счеты, и никому не слѣдуетъ вмѣшиваться. Но съ другой стороны, населеніе тоже страдаетъ отъ этихъ непрерывныхъ военныхъ дѣйствій. Напримѣръ, у того же Араева въ табунѣ была чужая лошадь. Разбойники заодно убили и ее. Хозяинъ ея пришелъ къ Араеву съ претензіей: «Убили за твои грѣхи. Ты заплати». Слово за слово. Выхватили револьверы, стали стрѣлять, убили чужого ребенка, шедшаго по улицѣ, нѣсколько человѣкъ ранили.

Населеніе разбойниковъ боится и не знаетъ, что съ ними дѣлать.

Крестьяне разсказывали мнѣ довольно откровенно:

— Мы имъ говорили. «Вы хотите разорить насъ. Сколько тысячъ вы набрали, куда дѣвали?» — «А кто знаетъ, — говорятъ. — Тому, другому давали. Теперь ничего нѣтъ». — «Уходите отсюда», — говоримъ. — «Не уйдемъ, — говорятъ. — А если на зиму уйдемъ, на будущее лѣто опять придемъ»…

Противъ этихъ запутанныхъ и трудныхъ отношеній начальство нашло премудрое средство, военную экзекуцію.

Казачій отрядъ въ 200 человѣкъ вмѣстѣ съ офицеромъ былъ отправленъ не то чтобы ловить преступниковъ, а принуждать населеніе къ ихъ поимкѣ и выдачѣ.

Мясо и хлѣбъ для отряда доставляютъ крестьяне.

Я видѣлъ этотъ отрядъ внизу у полотна желѣзной дороги. Лошади стояли у коновязей, и казаки сидѣли у костровъ и жарили куръ, а у вагоновъ стоялъ большой столъ, покрытый бѣлой скатертью и уставленный тарелками и бутылками. Начальникъ станціи гостепріимно угощалъ на чистомъ воздухѣ казачьихъ офицеровъ. Въ то же самое время, несмотря на страдную пору, была собрана противъ разбойниковъ крестьянская облава. Изъ одного села Акури было послано въ нарядъ 25 человѣкъ. Я встрѣтилъ человѣкъ шесть въ духанѣ у станціи. Это были рослые молодцы, но почти безъ оружія.