Лев Толстой - Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Лев Толстой - Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Русская классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Лев Толстой - Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты краткое содержание
Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Лев Толстой, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
«Анна Каренина», один из самых знаменитых романов Льва Толстого, начинается ставшей афоризмом фразой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Это книга о вечных ценностях: о любви, о вере, о семье, о человеческом достоинстве.
Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Лев Толстой
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| Levin knew that when he got home he must first of all go to his wife, who was unwell, and that the peasants who had been waiting for three hours to see him could wait a little longer. He knew too that, regardless of all the pleasure he felt in taking a swarm, he must forego that pleasure, and leave the old man to see to the bees alone, while he talked to the peasants who had come after him to the bee-house. | Левин знал тоже, что, возвращаясь домой, надо было прежде всего идти к жене, которая была нездорова; а мужикам, дожидавшимся его уже три часа, можно было еще подождать; и знал, что, несмотря на все удовольствие, испытываемое им при сажании роя, надо было лишиться этого удовольствия и, предоставив старику без себя сажать рой, пойти толковать с мужиками, нашедшими его на пчельнике. |
| Whether he were acting rightly or wrongly he did not know, and far from trying to prove that he was, nowadays he avoided all thought or talk about it. | Хорошо ли, дурно ли он поступал, он не знал и не только не стал бы теперь доказывать, но избегал разговоров и мыслей об этом. |
| Reasoning had brought him to doubt, and prevented him from seeing what he ought to do and what he ought not. | Рассуждения приводили его в сомнения и мешали ему видеть, что должно и что не должно. |
| When he did not think, but simply lived, he was continually aware of the presence of an infallible judge in his soul, determining which of two possible courses of action was the better and which was the worse, and as soon as he did not act rightly, he was at once aware of it. | Когда же он не думал, а жил, он не переставая чувствовал в душе своей присутствие непогрешимого судьи, решившего, который из двух возможных поступков лучше и который хуже; и как только он поступал не так, как надо, он тотчас же чувствовал это. |
| So he lived, not knowing and not seeing any chance of knowing what he was and what he was living for, and harassed at this lack of knowledge to such a point that he was afraid of suicide, and yet firmly laying down his own individual definite path in life. | Так он жил, не зная и не видя возможности знать, что он такое и для чего живет на свете, и мучаясь этим незнанием до такой степени, что боялся самоубийства, и вместе с тем твердо прокладывая свою особенную, определенную дорогу в жизни. |
| Chapter 11. | XI. |
| The day on which Sergey Ivanovitch came to Pokrovskoe was one of Levin's most painful days. | В тот день, как Сергей Иванович приехал в Покровское, Левин находился в одном из своих самых мучительных дней. |
| It was the very busiest working time, when all the peasantry show an extraordinary intensity of self-sacrifice in labor, such as is never shown in any other conditions of life, and would be highly esteemed if the men who showed these qualities themselves thought highly of them, and if it were not repeated every year, and if the results of this intense labor were not so simple. | Было самое спешное рабочее время, когда во всем народе проявляется такое необыкновенное напряжение самопожертвования в труде, какое не проявляется ни в каких других условиях жизни и которое высоко ценимо бы было, если бы люди, проявляющие эти качества, сами ценили бы их, если б оно не повторялось каждый год и если бы последствия этого напряжения не были так просты. |
| To reap and bind the rye and oats and to carry it, to mow the meadows, turn over the fallows, thrash the seed and sow the winter corn--all this seems so simple and ordinary; but to succeed in getting through it all everyone in the village, from the old man to the young child, must toil incessantly for three or four weeks, three times as hard as usual, living on rye-beer, onions, and black bread, thrashing and carrying the sheaves at night, and not giving more than two or three hours in the twenty-four to sleep. | Скосить и сжать рожь и овес и свезти, докосить луга, передвоить пар, обмолотить семена и посеять озимое -- все это кажется просто и обыкновенно; а чтобы успеть сделать все это, надо, чтобы от старого до малого все деревенские люди работали не переставая в эти три-четыре недели втрое больше, чем обыкновенно, питаясь квасом, луком и черным хлебом, молотя и возя снопы по ночам и отдавая сну не более двух-трех часов в сутки. |
| And every year this is done all over Russia. | И каждый год это делается по всей России. |
| Having lived the greater part of his life in the country and in the closest relations with the peasants, Levin always felt in this busy time that he was infected by this general quickening of energy in the people. | Проживя большую часть жизни в деревне и в близких сношениях с народом, Левин всегда в рабочую пору чувствовал, что это общее народное возбуждение сообщается и ему. |
| In the early morning he rode over to the first sowing of the rye, and to the oats, which were being carried to the stacks, and returning home at the time his wife and sister-in-law were getting up, he drank coffee with them and walked to the farm, where a new thrashing machine was to be set working to get ready the seed-corn. He was standing in the cool granary, still fragrant with the leaves of the hazel branches interlaced on the freshly peeled aspen beams of the new thatch roof. He gazed through the open door in which the dry bitter dust of the thrashing whirled and played, at the grass of the thrashing floor in the sunlight and the fresh straw that had been brought in from the barn, then at the speckly-headed, white-breasted swallows that flew chirping in under the roof and, fluttering their wings, settled in the crevices of the doorway, then at the peasants bustling in the dark, dusty barn, and he thought strange thoughts. | С утра он ездил на первый посев ржи, на овес, который возили в скирды, и, вернувшись домой к вставанью жены и свояченицы, напился с ними кофею и ушел пешком на хутор, где должны были пустить вновь установленную молотилку для приготовления семян. Целый день этот Левин, разговаривая с приказчиком и мужиками и дома разговаривая с женою, с Долли, с детьми ее, с тестем, думал об одном и одном, что занимало его в это время помимо хозяйственных забот, и во всем искал отношения к своему вопросу: "Что же я такое? и где я? и зачем я здесь?" Стоя в холодке вновь покрытой риги с необсыпавшимся еще пахучим листом лещинового решетника, прижатого к облупленным свежим осиновым слегам соломенной крыши, Левин глядел то сквозь открытые ворота, в которых толклась и играла сухая и горькая пыль молотьбы, на освещенную горячим солнцем траву гумна и свежую солому, только что вынесенную из сарая, то на пестроголовых белогрудых ласточек, с присвистом влетавших под крышу и, трепля крыльями, останавливавшихся в просветах ворот, то на народ, копошившийся в темной и пыльной риге, и думал странные мысли. |
| "Why is it all being done?" he thought. "Why am I standing here, making them work? | "Зачем все это делается? -- думал он. -- Зачем я тут стою, заставляю их работать? |
| What are they all so busy for, trying to show their zeal before me? | Из чего они все хлопочут и стараются показать при мне свое усердие? |
| What is that old Matrona, my old friend, toiling for? (I doctored her, when the beam fell on her in the fire)" he thought, looking at a thin old woman who was raking up the grain, moving painfully with her bare, sun-blackened feet over the uneven, rough floor. "Then she recovered, but today or tomorrow or in ten years she won't; they'll bury her, and nothing will be left either of her or of that smart girl in the red jacket, who with that skillful, soft action shakes the ears out of their husks. | Из чего бьется эта старуха Матрена, моя знакомая? (Я лечил ее, когда на пожаре на нее упала матица), -- думал он, глядя на худую бабу, которая, двигая граблями зерно, напряженно ступала черно-загорелыми босыми ногами по неровному жесткому току. -- Тогда она выздоровела; но не нынче-завтра, через десять лет, ее закопают, и ничего не останется ни от нее, ни от этой щеголихи в красной паневе, которая таким ловким, нежным движением отбивает из мякины колос. |
| They'll bury her and this piebald horse, and very soon too," he thought, gazing at the heavily moving, panting horse that kept walking up the wheel that turned under him. "And they will bury her and Fyodor the thrasher with his curly beard full of chaff and his shirt torn on his white shoulders--they will bury him. | И ее закопают, и пегого мерина этого раздутыми ноздрями лошадь, переступающую по двигающемуся из-под нее наклонному колесу. -И ее закопают, и Федора подавальщика с его курчавой, полною мякины бородой и прорванной на белом плече рубашкой закопают. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты", Лев Толстой
Книги похожие на "Анна Каренина - русский и английский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
