Александр Куприн - Поединок - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Александр Куприн - Поединок - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Русская классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Поединок - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Куприн - Поединок - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Поединок - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Александр Куприн, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Повесть Куприна "Поединок" - одно из самых известных и, пожалуй, лучшее произведение писателя. В "Поединке", основанном на воспоминаниях автора о его военной службе, создана правдивая картина армейских будней и вместе с тем рассказана проникновенная история любви, ставшая историей победы человеческого духа.
Поединок - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Поединок - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Александр Куприн
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| At home lived his mother, his father-a confirmed drunkard-a semi-idiotic brother, and four young sisters. The family's little plot of land had been confiscated, contrary to all law and justice, by the commune, which afterwards was kind enough to shelter the poor wretches in a miserable hut. The elder members were journeymen employed by strange and occasional employers, the younger ones went out to beg. | Дома - мать с пьяницей-отцом, с полуидиотом-сыном и с четырьмя малолетними девчонками; землю у них насильно и несправедливо отобрал мир; все ютятся где-то в выморочной избе из милости того же мира; старшие работают у чужих людей, младшие ходят побираться. |
| Khliabnikov could, therefore, not reckon on any support from his people, and, on account of his delicate health, was not in a position to undertake any remunerative manual labour in such leisure as the service left him. But the soldier's life is unendurable without money. He receives twenty-two and a half copecks a month from the State, and out of this he must defray the costs of tea, sugar, soap, etc., and in addition, the indispensable presents to greedy and unconscionable sergeants. | Денег из дома Хлебников не получает, а на вольные работы его не берут по слабосилию. Без денег же, хоть самых маленьких, тяжело живется в солдатах: нет ни чаю, ни сахару, не на что купить даже мыла, необходимо время от времени угощать взводного и отделенного водкой в солдатском буфете, все солдатское жалованье -двадцать две с половиной копейки в месяц - идет на подарки этому начальству. |
| Woe betide the soldier who cannot, by presents, money, or schnapps, bribe his torturers. He becomes a helpless victim to insult and gross maltreatment, and all the heavy and disgusting work in the camp falls unmercifully to his lot. | Бьют его каждый день, смеются над ним, издеваются, назначают не в очередь на самые тяжелые и неприятные работы. |
| With surprise, terror, and pain Romashov realized that Fate had daily united him by the closest ties with hundreds of these grey "Khliabnikovs," with those defenceless victims of their own ignorance and brutal coarseness, of the officers' heartless indifference and cruelty, of a humiliating, systematic slavery; but the most horrible of all, however, was the fact that not a single officer-and, up to that day, not even Romashov himself-saw in these stereotyped crowds of slaves anything beyond mechanical quantities bracketed under the name of companies, battalions, regiments, etc. | С удивлением, с тоской и ужасом начинал Ромашов понимать, что судьба ежедневно и тесно сталкивает его с сотнями этих серых Хлебниковых, из которых каждый болеет своим горем и радуется своим радостям, но что все они обезличены и придавлены собственным невежеством, общим рабством, начальническим равнодушием, произволом и насилием. И ужаснее всего была мысль, что ни один из офицеров, как до сих пор и сам Ромашов, даже и не подозревает, что серые Хлебниковы с их однообразно-покорными и обессмысленными лицами - на самом деле живые люди, а не механические величины, называемые ротой, батальоном, полком... |
| Romashov did his best to procure Khliabnikov, now and then, a little income. | Ромашов кое-что сделал для Хлебникова, чтобы доставить ему маленький заработок. |
| Of course it was not very long before both this and other unaccustomed marks of humanity on the part of an officer became noticed in the company. | В роте заметили это необычайное покровительство офицера солдату. |
| Romashov noticed very frequently how the "non-coms." in his presence acted towards Khliabnikov with comical, exaggerated politeness in manner and tone. | Часто Ромашов, замечал, что в его присутствии унтер-офицеры обращались к Хлебникову с преувеличенной насмешливой вежливостью и говорили с ним нарочно слащавыми голосами. |
| That even Captain Sliva had got scent of Romashov's changed attitude as regards the treatment of soldiers was palpable enough, and more than once, from remarks made by him- | Кажется, об этом знал и капитан Слива. По крайней мере он иногда ворчал, обращаясь в пространство: |
| "D-d-damned Liberals-come here to ruin the people-ought to be thrashed-f-f-flayed alive, every man Jack of 'em!" | - От-т из-звольте. Либералы п-пошли. Развращают роту. Их д-драть, подлецов, надо, а они с-сюсюкают с ними. |
| Now, as Romashov more and more abandoned himself to loneliness and self-examination, those curious, entangling contemplations, which a month previously, at the time of his arrest, had such a disturbing effect on him, now assailed him with even greater frequency. | Теперь, когда у Ромашова оставалось больше свободы и уединения, все чаще и чаще приходили ему в голову непривычные, странные и сложные мысли, вроде тех, которые так потрясли его месяц тому назад, в день его ареста. |
| These generally happened after his duties for the day had been done, when he strolled silently backwards and forwards, beneath the thick, slumbering foliage of the trees near his dwelling, and when, lonely and oppressed, he listened to the solemn bass of the booming beetles or, with dreamy eyes, gazed at the roseate and rapidly darkening sky. | Случалось это обыкновенно после службы, в сумерки, когда он тихо бродил в саду под густыми засыпающими деревьями и, одинокий, тоскующий, прислушивался к гудению вечерних жуков и глядел на спокойное розовое темнеющее небо. |
| This new life of his surprised him by the richness of its shifting impression. | Эта новая внутренняя жизнь поражала его своей многообразностью. |
| In days gone by he would never have even dared to entertain a notion of what pure and calm joy, what potency and secret depths, lie hidden in something so simple and common as human thought. | Раньше он не смел и подозревать, какие радости, какая мощь и какой глубокий интерес скрываются в такой простой, обыкновенной вещи, как человеческая мысль. |
| Romashov had already determined irrevocably not to remain on active service, but to join the reserves as soon as his period of service as an officer by examination had expired, but he did not yet know where he would find suitable employment and an income on which he might exist. | Он уже знал теперь твердо, что не останется служить в армии и непременно уйдет в запас, как только минуют три обязательных года, которые ему надлежало отбыть за образование в военном училище. |
| He went over in his mind all possible occupations-post-office, customs, telegraph service, railway, etc., etc. | Но он никак не мог себе представить, что он будет делать, ставши штатским. |
| He pondered on whether he might seek the post of estate-manager, or enter the Civil Service. | Поочередно он перебирал: акциз, железную дорогу, коммерцию, думал быть управляющим имением, поступить в департамент. |
| And now he was astounded at the thought of all the innumerable different trades and professions that exist in the world. | И тут впервые он с изумлением представил себе все разнообразие занятий и профессий, которым отдаются люди. |
| "How have they arisen," thought he, "all these absurd, comical, wonderful and more or less repulsive occupations-prison-warders, acrobats, chiropodists, professors, actors, dog-barbers, policemen, jugglers, prostitutes, bath-men, veterinary surgeons, grave-diggers, beadles, etc., etc? | "Откуда берутся, - думал он, - разные смешные, чудовищные, нелепые и грязные специальности? Каким, например, путем вырабатывает жизнь тюремщиков, акробатов, мозольных операторов, палачей, золотарей, собачьих цирюльников, жандармов, фокусников, проституток, банщиков, коновалов, могильщиков, педелей? |
| And perhaps there's not a human invention or caprice, however idiotic, paradoxical, barbarous, and immoral it may be, that does not at once find ready and willing hands to bring it to completion and realization." | Или, может быть, нет ни одной даже самой пустой, случайной, капризной, насильственной или порочной человеческой выдумки, которая не нашла бы тотчас же исполнителя и слуги?" |
| So, too, in meditating more profoundly, it struck him what a countless number of "intelligent" means of bread-winning there are, which are all based on mistrust of the honour and morality of mankind-supervisors and officials of all sorts, controllers, inspectors, policemen, custom-house officers, bookkeepers, revising-officers, etc., whose existence has, without exception, found justification in man's weakness for or lack of resistance against crime and corruption. | Также поражало его, - когда он вдумывался поглубже, - то, что огромное большинство интеллигентных профессий основано исключительно на недоверии к человеческой честности и таким образом обслуживает человеческие пороки и недостатки. Иначе к чему были бы повсюду необходимы конторщики, бухгалтеры, чиновники, полиция, таможня, контролеры, инспекторы и надсмотрщики - если бы человечество было совершенно? |
| He also called to mind priests, schoolmasters, lawyers and judges-in short, all those persons who, according to the nature of their work, are in continual and intimate contact with other men's ideas, strivings, sorrows, and sufferings. | Он думал также о священниках, докторах, педагогах, адвокатах и судьях - обо всех этих людях, которым по роду их занятий приходится постоянно соприкасаться с душами, мыслями и страданиями других людей. |
| At the thought of these, Romashov came to the tragic conclusion that these individuals become more quickly than others hard, heartless egoists, who, wrapping themselves in the dressing-gown of selfishness, very soon grow frozen for ever in dead formalism. | И Ромашов с недоумением приходил к выводу, что люди этой категории скорее других черствеют и опускаются, погружаясь в халатность, в холодную и мертвую формалистику, в привычное и постыдное равнодушие. |
| He knew that there also exists another class, i.e. those who create and look after the external conditions of human luxury and enjoyment-engineers, architects, inventors, manufacturers, and all those who, by their united efforts, can render mankind inestimable temporal services, and place themselves solely at the disposal of the rich and powerful. | Он знал, что существует и еще одна категория -устроителей внешнего, земного благополучия: инженеры, архитекторы, изобретатели, фабриканты, заводчики. Но они, которые могли бы общими усилиями сделать человеческую жизнь изумительно прекрасной и удобной, - они служат только богатству. |
| They think only of their own skin, of their own nest, of their own brood, and they become, in consequence of this, the slaves of gold and tyranny. | Над всеми ими тяготеет страх за свою шкуру, животная любовь к своим детенышам и к своему логовищу, боязнь жизни и отсюда трусливая привязанность к деньгам. |
| Who is there then to raise up, instruct, and console the brutally used slave, Khliabnikov, and say to him, | Кто же, наконец, устроит судьбу забитого Хлебникова, накормит, выучит его и скажет ему: |
| "Shake hands with me, brother"? | "Дай мне твою руку, брат". |
| Pondering over similar subjects, Romashov certainly probed slowly and fumblingly, but more and more deeply, into the great problem of life. | Таким образом, Ромашов неуверенно, чрезвычайно медленно, но все глубже и глубже вдумывался в жизненные явления. |
| Formerly everything seemed to him as simple as simple could be. | Прежде все казалось таким простым. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Поединок - английский и русский параллельные тексты", Александр Куприн
Книги похожие на "Поединок - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.