Федор Достоевский - Униженные и оскорбленные - русский и английский параллельные тексты

У Миллера он начал являться недавно, неизвестно откуда и всегда вместе с своей собакой. Not one of the customers at Muller's could make up his mind to address him, nor did he accost any of them. Никто никогда не решался с ним говорить из посетителей кондитерской, и он сам ни с кем из них не заговаривал. "And why does he drag himself to Muller's, what is there for him to do there?" I wondered, standing still on the opposite side of the street and gazing fixedly at him. "И зачем он таскается к Миллеру, и что ему там делать? - думал я, стоя по другую сторону улицы и непреодолимо к нему приглядываясь. A sort of irritable vexation, the result of illness and fatigue, surged up within me. Какая-то досада - следствие болезни и усталости, -закипала во мне. "What is he thinking about?" I went on wondering. "What is there in his head? - Об чем он думает? - продолжал я про себя, - что у него в голове? But does he still think of anything at all? Да и думает ли еще он о чем-нибудь? His face is so dead that it expresses nothing at all. Лицо его до того умерло, что уж решительно ничего не выражает. And where could he have picked up that disgusting dog, which never leaves him, as though it were an inseparable part of him, and which is so like him?" И откуда он взял эту гадкую собаку, которая не отходит от него, как будто составляет с ним что-то целое, неразъединимое, и которая так на него похожа?" That wretched dog looked as though it, too, were eighty; yes, it certainly must have been so. Этой несчастной собаке, кажется, тоже было лет восемьдесят; да, это непременно должно было быть. To begin with, it looked older than dogs ever are, and secondly, it struck me, for some reason, the very first time I saw it, that it could not be a dog like all others; that it was an exceptional dog; that there must be something fantastic about it, something uncanny; that it might be a sort of Mephistopheles in dogform, and that its fate was in some mysterious unknown way bound up with the fate of its master. Во-первых, с виду она была так стара, как не бывают никакие собаки, а во-вторых, отчего же мне, с первого раза, как я ее увидал, тотчас же пришло в голову, что эта собака не может быть такая, как все собаки; что она - собака необыкновенная; что в ней непременно должно быть что-то фантастическое, заколдованное; что это, может быть, какой-нибудь Мефистофель в собачьем виде и что судьба ее какими-то таинственными, неведомыми путами соединена с судьбою ее хозяина. Looking at it you would have allowed at once that twenty years must have elapsed since its last meal. Глядя на нее, вы бы тотчас же согласились, что, наверно, прошло уже лет двадцать, как она в последний раз ела.

It was as thin as a skeleton, or, which is much the same, as its master.	Худа она была, как скелет, или (чего же лучше?) как ее господин.
Almost all its hair had fallen off, and its tail hung down between its legs as bare as a stick.	Шерсть на ней почти вся вылезла, тоже и на хвосте, который висел, как палка, всегда крепко поджатый.
Its head and long ears drooped sullenly forward.	Длинноухая голова угрюмо свешивалась вниз.
I never in my life met such a repulsive dog.	В жизнь мою я не встречал такой противной собаки.
When they both walked down the street, the master in front and the dog at his heels, its nose touched the skirt of his coat as though glued to it.	Когда оба они шли по улице - господин впереди, а собака за ним следом, - то ее нос прямо касался полы его платья, как будто к ней приклеенный.
And their gait and their whole appearance seemed almost to cry aloud at every step:	И походка их и весь их вид чуть не проговаривали тогда с каждым шагом:
"We are old, old. Oh Lord, how old we are! " I remember too that it occurred to me once that the old man and the dog had somehow stepped out of some page of Hoffmann illustrated by Gavarni and were parading this world by way of walking advertisements of the edition.	Стары-то мы, стары, господи, как мы стары! Помню, мне еще пришло однажды в голову, что старик и собака как-нибудь выкарабкались из какой-нибудь страницы Г офмана, иллюстрированного Гаварни, и разгуливают по белому свету в виде ходячих афишек к изданью.
I crossed the road and followed the old man into the confectioner's.	Я перешел через улицу и вошел вслед за стариком в кондитерскую.
In the shop the old man behaved in a very strange way, and Muller, standing at his counter, had begun of late to make a grimace of annoyance at the entrance of the unbidden guest.	В кондитерской старик аттестовал себя престранно, и Миллер, стоя за своим прилавком, начал уже в последнее время делать недовольную гримасу при входе незваного посетителя.
In the first place, the strange visitor never asked for anything.	Во-первых, странный гость никогда ничего не спрашивал.
Every time he went straight to a corner by the stove and sat down in a chair there.	Каждый раз он прямо проходил в угол к печке и там садился на стул.
If the seat by the stove were occupied, after standing for some time in bewildered perplexity before the gentleman who had taken his place, he walked away, seeming puzzled, to the other corner by the window.	Если же его место у печки бывало занято, то он, постояв несколько времени в бессмысленном недоумении против господина, занявшего его место, уходил, как будто озадаченный, в другой угол к окну.
There he fixed on a chair, deliberately seated himself in it, took off his hat, put it on the floor beside him, laid his stick by his hat, and then, sinking back into the chair, he would remain without moving for three or four hours.	Там выбирал какой-нибудь стул, медленно усаживался на нем, снимал шляпу, ставил ее подле себя на пол, трость клал возле шляпы и затем, откинувшись на спинку стула, оставался неподвижен в продолжение трех или четырех часов.
He never took up a newspaper, never uttered a single word, a single sound, and simply sat there, staring straight before him with wideopen eyes, but with such a blank, lifeless look in them that one might well bet he saw and heard nothing of what was going on around him.	Никогда он не взял в руки ни одной газеты, не произнес ни одного слова, ни одного звука; а только сидел, смотря перед собою во все глаза, но таким тупым, безжизненным взглядом, что можно было побиться об заклад, что он ничего не видит из всего окружающего и ничего не слышит.

The dog, after turning round two or three times in the same place, lay down sullenly at his feet with its nose between his boots, heaving deep sighs, and, stretched out full length on the floor, it too stayed without moving the whole evening as though it bad died for the time.	Собака же, покрутившись раза два или три на одном месте, угрюмо укладывалась у ног его, втыкала свою морду между его сапогами, глубоко вздыхала и, вытянувшись во всю свою длину на полу, тоже оставалась неподвижною на весь вечер, точно умирала на это время.
One might imagine that these two creatures lay dead all day somewhere, and only at sunset came to life again, simply to visit Muller's shop to perform some mysterious, secret duty.	Казалось, эти два существа целый день лежат где-нибудь мертвые и, как зайдет солнце, вдруг оживают единственно для того, чтоб дойти до кондитерской Миллера и тем исполнить какую-то таинственную, никому не известную обязанность.
After sitting for three or four hours, the old man would at last get up, take up his hat and set off somewhere homewards.	Засидевшись часа три-четыре, старик, наконец, вставал брал свою шляпу и отправлялся куда-то домой.
The dog too got up, and, with drooping tail and hanging head as before, followed him mechanically with the same slow step.	Поднималась и собака и, опять поджав хвост и свесив голову, медленным прежним шагом машинально следовала за ним.
The habitual visitors at the shop began at last to avoid the old man in every way and would not even sit beside him, as though he gave them a feeling of repulsion.	Посетители кондитерской наконец начали всячески обходить старика и даже не садились с ним рядом, как будто он внушал им омерзение.
He noticed nothing of this.	Он же ничего этого не замечал.
The customers of this confectioner's shop were mostly Germans.	Посетители этой кондитерской большею частию немцы.
They gathered there from all parts of the Voznesensky Prospect, mostly heads of shops of various sorts : carpenters, bakers, painters, hatters, saddlers, all patriarchal people in the German sense of the word.	Они собираются сюда со всего Вознесенского проспекта - всь хозяева различных заведений: слесаря, булочники, красильщики, шляпные мастера, седельники - всь люди патриархальные в немецком смысле слова.
Altogether the patriarchal tradition was kept up at Muller's.	У Миллера вообще наблюдалась патриархальность.
Often the master of the shop joined some customer of his acquaintance and sat beside him at the table, when a certain amount of punch would be consumed.	Часто хозяин подходил к знакомым гостям и садился вместе с ними за стол, причем осушалось известное количество пунша.
The dogs and small children of the household would sometimes come out to see the customers too, and the latter used to fondle both the children and the dogs.	Собаки и маленькие дети хозяина тоже выходили иногда к посетителям, и посетители ласкали детей и собак.
They all knew one another and all had a respect for one another.	Все были между собою знакомы, и все взаимно уважали друг друга.
And while the guests were absorbed in the perusal of the German newspapers, through the door leading to the shopkeeper's rooms came the tinkling of "Mein lieber Augustin," on a cracked piano played by the eldest daughter, a little German miss with flaxen curls, very much like a white mouse.	И когда гости углублялись в чтение немецких газет, за дверью, в квартире хозяина, трещал августин, наигрываемый на дребезжащих фортепьянах старшей хозяйской дочкой, белокуренькой немочкой в локонах, очень похожей на белую мышку.
The waltz was welcomed with pleasure.	Вальс принимался с удовольствием.

Читать дальше