Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

В избу Марии явился сам начальник полиции, разо­славший подчиненных по деревне. Володя быстро раз­делся и шмыгнул под одеяло, а мать встретила Кичку возле порога.

— Ну, мне у тебя нечего спрашивать, помню, как приводили в полицию. Разве что спину подправить? Не­бось, зажила уже. Неси яйца, соль и мед!

Володя слышал, как мать, скрипнув дверью, вышла в кладовую. Кичка заглянул в соседнюю комнату и увидел хлопца.

— Ты почему лежишь?

— Заболел.

— Вставь! Может, ранен?

Володя спустил ноги с кровати, поднялся.

— Это мой сын, он болен! — подбежала вернувшаяся мать.

— Вижу. Похож.

Мария старалась побыстрее отдать яйца, чтобы Кичка оставил сына в покое. Тот посмотрел, хмыкнул:

— Это другое дело. Соль есть? Где соль?

— Вот ее сколько у меня,— мать достала с полки не­большой пакетик.

— Соль возьму.

— Это же последняя.

— Пошла прочь! — и, оттолкнув хозяйку, начальник полиции покинул избу.

Володя сразу начал одеваться.

— Лежи, могут вернуться,— всполошилась Мария.

Но юноша не послушался, подбежал к окну.

— Уехали. Мама, побудь дома, а я сбегаю к Миколе.

И, накинув на плечи пальто, Володя выскочил из дома.

Вытащив винтовку из-под крыши, он спрятал ее под пальто. По огородам шел медленно, а миновав сад, по­бежал через болото наперерез полицейским. Но, как ни спешил, опередить полицаев не удалось, те успели про­ехать.

Вдруг на дороге показался всадник, под охраной ко­торого понуро шагали два человека. Над дорогой нави­сал ивняк, там-сям поднимались сосенки. Володя спря­тался в кустах, пригляделся и узнал Толика Зубенка и Павла Пылилу. Павел сильно прихрамывал, полицай держал в руке пистолет.

Володя прицелился в грудь всаднику и плавно на­жал на спусковой крючок. Но вместо выстрела услышал негромкий щелчок. Осечка! Быстро рванув затвор, до­слал новый патрон, прицелился, выстрелил — и лошадь, в с нею и полицай будто провалились за кустами.

Бросился бежать и увидел, как по болоту мчатся оба хлопца. Чувствуя неожиданную дрожь в ногах, Володя опустился на кочку. Чуть в стороне промчался Толик, за ним, по-прежнему прихрамывая, Павел, успевший испу­ганно глянуть на своего освободителя. Через несколько минут оба скрылись в деревне.

Мать заметила, что парень пришел домой растерян­ный и молчаливый. Хотела расспросить, что случилось, но не успела: Володя опять ушел.

Односельчане встревоженно рассказывали друг дру­гу о случившемся. Толик боялся сидеть дома и ушел к соседям. Павел залез на печь и лежал там, прислушивайсь к каждому шагу во дворе.

Он с детства хромал, поэтому и в армию не взяли. Сначала Павел переживал из-за своего физического не­достатка, но, когда началась война, был рад этому: не годен ни в солдаты, ни в матросы. До войны работал бух­галтером в колхозе, считал себя образованным челове­ком, любил поухаживать за женщинами и даже наведы­вался в соседние деревни к вдовушкам. А когда пришли немцы, поклялся самому себе: «Умру, но оружие в руки не возьму».

На следующий день стало известно, что на болоте лежит убитая лошадь. Полицейский с перебитой ногой с трудом, но добрался до волости. Узнав об этом, Володя с Миколой, а за ними и Павел с Толиком решили на время уйти из Дубовой Гряды. И не напрасно: после по­лудня в деревню нагрянули полицаи. Савка заторопился навстречу Кичке:

— В чем дело, пан начальник?

— Эх, ты, староста, а не знаешь, что возле вашей де­ревни делается!

— Знаю, но это случилось в двух километрах от нас и в стольких же от вас.

— А почему на обратном пути? — схватился Кичка за рукоятку пистолета.

— Значит, кто-то видел, как вы сюда ехали.

— Думаешь? Мне эти обрезы печенки выедят! Видно, стреляли не из винтовки, на выходе пули кулак в рану влезет. А Бодягин кричит: «Смети деревню, иначе я тебя смету». Он хочет коменданту мою голову подставить. У меня есть бумага, где указано, кого нужно уничтожить, но таких пока не встречаю. Признайтесь, пан Комяч, бур­гомистр говорил обо мне что-нибудь плохое?

— Да нет, вот и Шайдоб может подтвердить.

— Тихо! — оскалил зубы Кичка.— Нам нужны на время два хлопца. Лучше бы из семей коммунистов или большевистских активистов.

— Нет у нас таких. Берите кого вам угодно.

— Ты староста, ты и должен подсказать.

— Нет таких семей.

— Как нет! По-моему, вполне подходят Микола Верес и Володька Бойкач. Шальные парни, из таких большевики и вырастают,— вмешался подошедший к ним Шайдоб.

— Брось ты, твой сын говорил, что возьмет Марииного сына к себе в полицию. Где Василь, пускай подтвердит! — разозлился Савка.

— Бургомистр не захотел Василя посылать, тут у него и сват и брат. Тех, кто нам подходит, мы не трогаем. Нужно забрать вчерашних, и все,— решил Кичка,

Шайдоб направился домой, а староста с начальником полиции зашагали по улице. Полицейские топали следом. Анатолия дома не оказалось. Не застали и Павла. «Я и на самом деле ничем не помогаю бургомистру»,— подумал Кичка и, разозлившись, начал бегать по избам. Что он доложит бургомистру и своему начальству в Жло­бине? Где бандит, ранивший полицейского? И решение, наконец, пришло. Собрав подчиненных, Кичка сказал, что теперь ему все доподлинно известно. Мол, одна жен­щина ходила вчера ломать прутья для веников и видела человека, который бежал по кустам в сторону Днепра. Поэтому полицейские должны немедленно обследовать тропинки на болоте и выйти к речной переправе. Если не удастся что-либо найти, так и сообщат в комендатуру: преследовали бандита, но он скрылся за Днепром.

Бургомистр остался недоволен этой операцией Кич­ки, хотя и поверил, что полицейские вышли на след преступника.

— Слушай, пан Кичка, с пострадавшим я все уладил. Нужно в каждой деревне иметь своих людей, чтобы они были нашими ушами и глазами. Избави бог, если кто выстрелит в немецкого солдата! Нас сразу турнут ко всем чертям. Лишь бы пережить несколько месяцев, по­ка все займут свои места и наступит покой. Вот только плохо, что ты не привел хлопцев из Дубовой Гряды.

— Некогда было, пан бургомистр.

— Ладно, это дело не одного дня. Старый Шайдоб обещал дать полную характеристику на всех парней и мужчин в их деревне. И он это скоро сделает.

Кичка вышел от бургомистра и задумался. «Вдруг Шайдоб скажет сыну или при случае Бодягину, что ни­кто никакого преступника не видел, а сбежавшие после покушения хлопцы куда-то исчезли! Что тогда со мной будет?»

Шайдоб, слышавший разговор Кички с полицейскими в деревне, очень хотел узнать, какая из женщин ходила ломать прутья. Придумывая разные предлоги, он захо­дил в избы, где в тот день побывал начальник полиции. Осматривал углы, но нового веника так и не увидел. Все еще надеясь узнать, кто стрелял, старик топтался под окнами, высматривал, прислушивался к разговорам мо­лодежи. Даже пробещал Павлу, что, если его снова арес­туют, он, Шайдоб, обязательно заступится.