Лев Кукуев - Море в ладонях

Все рассмеялись, но Джейн не унималась.

— Сколько платил вам за этот книга ваш правительств?

— У нас книги издает не правительство, а книжные издательства. Что касается денег, то я не очень-то беспокоюсь — бухгалтерия не ошибется. Я ей доверяю.

Кларк хохотал громче всех. На его взгляд, Джейн получила по носу. На подобный вопрос и он ответил бы так.

— Мистер Ершов, я знал, вас тревожил судьба Байнур. Как вы освещал этот проблема в литература?

— У нас говорят: семь раз отмерь, один отрежь! Поэтому еще никак не освещал.

— Вы верит, что Байнур не будет помойный яма?

— Верю в разум современника.

Пришел диспетчер по иностранным перевозкам, чтобы проводить отлетающих к самолету, и Ершов почувствовал облегчение. Стали прощаться.

— Теперь когда к нам? — спросил Ершов у Робертса.

Австралиец пожал плечами. Действительно, сможет ли вновь побывать он в советской стране? Надо книгу писать. На это уйдет много времени. Потом надо найти издателя, который решится опубликовать роман коммуниста…

— Меня судили уже за пьесу, — засмеялся невесело Робертс. — Крупная скотоводческая компания, по моему приезду, обещает предъявить иск на миллион долларов за роман об угнетенных аборигенах… Теперь напишу о коммунистах… Напишу и почувствую страшную усталость и непонятное одиночество… Хотелось съездить еще во Вьетнам… Надо бороться, товарищ Ершов, надо!

Ершов с болью почувствовал, что многого не сказал еще Робертсу, и Робертс многого не сказал ему. Он не удивится, если когда-нибудь вдруг узнает, что Робертс уехал в Техас или воинствующий Бонн, шагает один по Австралии или работает докером, ищет темы для нужных книг.

Зато мистер Кларк заявил довольно определенно:

— До свидания, до зима.

Ершов, кажется, не без иронии заметил:

— Значит, мы с вами встретимся…

— О’кей! — обрадовался американец. — Байнур — феноменаль! Ваш Интурист обещал мне лицензий. Я приезжай пуф, пуф! Стреляй сибирский большой медведь!

Мистер Кларк всегда испытывал некоторый страх, когда предстояло отчитываться перед Большим Советом. Правда, не тот обуявший, который познал он на Пирл-Харборе, когда сотни японских бомбардировщиков пикировали на него, и не тот, когда тонул у Окинавы, и все же страх. Страх особый, немой, затаенный. Возможно, тот инстинктивный, который испытывает щуренок, влетев в тихий омут, где может быть съеден своей же мамашей.

По капиталовложениям в общее дело компании Кларк был на тринадцатом месте. Попасть в «чертову дюжину» в свое время далось нелегко. Но несколько лет назад, когда в целом промышленность переживала черные дни, его капиталы пришлись как нельзя к месту. Кроме того, помог предприимчивый старый приятель Джо Банд, член компании, помощник ее президента.

Кларк должен был доложить старшим партнерам о последней поездке в Сибирь. Дело в том, что, по мнению ряда американских экономистов, развитие крупной промышленности в Сибири считалось долгое время трюкачеством «красных», а семилетка и пятилетка не больше как блеф. Экономисты и до сих пор утверждают, что большая химия на базе лесного сырья Сибири немыслима по трем основным причинам. Первое то, что крупные реки этого района страны текут с юга на север, зимы здесь продолжительны, навигационный период мал. Для развития судоходства и транспортировки миллионов кубов древесины реки почти не пригодны. Второе — сеть железных дорог чрезмерно слаба. В основе грузооборот старой транссибирской магистрали предельно ограничен. Третье — леса Сибири труднодоступны, в большинстве перестойные, воспроизводство недостаточно, а сеть автодорожных коммуникаций слабо развита и требует огромных затрат на ее содержание.

С подобным мнением экономистов Кларк не мог согласиться. В Сибири он был уже дважды. Туда его привело не праздное любопытство, а конкретная цель. Теперь он должен информировать руководство компании об истинном положении дел. К сведению его коллег, только один Бирюсинский край имеет около шестисот крупных и средних промышленных предприятий: энергетические ресурсы района колоссальны. Кларк даст оценку развивающейся целлюлозно-бумажной промышленности, в частности кордной, имеющей огромное значение не только для народного хозяйства.

Но прежде чем выступить перед Большим Советом в Штатах, он встретится с Джо Бандом в Москве, проинформирует, получит указания.

Москва огорчила Кларка ненастьем. Казалось, чтобы согреться, даже машины в тесных потоках жались друг к другу. Они сердито шипели по мокрому асфальту покрышками, нетерпеливо урча, дрожали на остановках у светофоров. Не было празднично разодетой публики и тех, в ком нетрудно узнать приезжих в огромный столичный город. Не было экскурсантов, шагающих за гидами по площадям, толпящихся у памятников.

Джейн от аэропорта до гостиницы не проронила и слова. Она сидела на заднем сидении, уткнувшись в шубку, и чем-то напоминала Кларку нахохлившуюся пеструю канарейку. Ее настроение было испорчено не только погодой: придется остановиться в гостинице «Украина» — в высотном и людном, как муравейник, здании. Джейн не любила именно эту гостиницу за то, что в ней «черных и желтых» больше, чем где-нибудь. Они рядом в буфете и ресторане, в лифтах и в холлах. Держатся дерзко, самоуверенно…

Джо Банд устроился в гостинице «Москва». Он день назад приехал из Киева, ждал Кларка, чтоб встретиться.

Джейн отказалась ужинать в ресторане и ехать к Банду. За время полета она слишком устала, намучилась, сразу же улеглась в постель.

Встретились Банд и Кларк в номере Банда. Обычные приветствия, дружеские рукопожатия, но каждый искренне рад встрече так далеко от Штатов.

Несмотря на дождь и ветер, они не пошли в ресторан при гостинице, а вышли на улицу города и вскоре отыскали довольно уютное полупустое кафе. Здесь можно было перекусить и выпить. Тебе не мешают, и ты не мешаешь.

Заговорив сразу о деле, Кларк заявил, что считает не лишним начать свой доклад Большому Совету с конъюнктурного обзора. Он должен напомнить членам компании, что в прошлом году в коротких тоннах [1] Одна короткая тонна равна 0,88 обыкновенной тонны. в мире произведено семьдесят четыре миллиона тонн целлюлозы, девяносто миллионов тонн бумаги и картона. Из этого количества Штаты произвели бумаги и картона — сорок, а целлюлозы — тридцать миллионов тонн. Канада увеличила производство целлюлозы до двенадцати миллионов тонн, а бумаги и картона до девяти. Япония сильно ушла вперед по сравнению с прошлыми годами. Получила целлюлозы четыре миллиона семьсот тысяч тонн, бумаги, картона — шесть и три десятых миллиона тонн. Советский Союз произвел четыре и две десятых миллиона тонн целлюлозы, четыре и одну десятую миллиона тонн бумаги и картона…