Лев Кукуев - Море в ладонях

— Как тебе это нравится? — спросил Кларк.

Банд пожал плечами и ничего не ответил.

— Я умышленно напоминаю, сколько производится в этих странах бумаги и картона на душу населения. Получится довольно любопытная картина. В Канаде — сто тридцать пять килограммов, в Швеции — сто двадцать семь, в Финляндии — семьдесят восемь, в Советском Союзе — около семнадцати. У нас в Штатах — двести семь!

Банд наполнил коньячные рюмки, кивнул на вазу с фруктами:

— Ты или очень умен или глуп. Чего ради решил заниматься подобными подсчетами?

— Пытаюсь мыслить по-русски. Иногда это полезно. Исходя из этих расчетов, наверное, можно прикинуть мировую потребность на нашу бумагу и целлюлозу.

— Тогда продолжай, — сказал Банд таким тоном, что Кларк не понял, одобрил или забраковал партнер начало предстоящего доклада.

— Джо! Международные рыночные цены на бумагу продержатся многие годы. На кордную целлюлозу могут и подскочить. Двадцатый век — век большой пропаганды! — воскликнул Кларк. — А что, если вложим часть капиталов в строительство двух, трех заводов и построим их в том же темпе, как миссурийский?!

Кларк, действительно, верил, что СССР в деле производства кордной целлюлозы на каком-то отрезке времени несерьезный противник. Он рассудил: у Советов есть водоемы, лес, оборудование. Нет должной хватки. Наглядный пример — строительство на Байнуре. Низкие темпы, производственная шумиха, распри, дискуссии, жалобы, оправдания, десятки других причин надолго затянут строительство завода. После пуска надо освоить само производство, достичь проектных мощностей…

Те тридцать граммов коньяку, которые были в рюмке, Банд мог смаковать и четверть часа. В свое время он делал бизнес в Корее и на черном рынке в Италии, на рудниках Конго и на строительстве американских баз в Панаме. Много пил, нажил себе язву двенадцатиперстной кишки, с трудом, но вылечился. Теперь пьет не столь для желудка, сколь для души.

— Джо, я сейчас говорю только о кордной целлюлозе. В этом деле русские не по кольцу подбирают алмаз, а по алмазу делают кольцо. В конце концов они преуспеют. С вискозной у них идет проще. — Кларк выдержал паузу. — Что, если, действительно, их кордная будет по качеству лучше? Как посмотрит на это?.. — Кларк не договорил, картинно вознес глаза к потолку.

Банд понял, что имел в виду Кларк. Изменив привычке последних лет, он осушил разом порцию коньяку. Его тонкие губы с морщинками по углам плотно сомкнулись, глаза смотрели помимо Кларка.

— Я вижу, Гарри, ты ударился в политику, а это дело Белого Дома. Пока твой доклад не произвел на меня впечатления. Вряд ли следует выступать с конъюнктурным обзором. То, что ты собираешься говорить, руководству компании известно. Кто может поручиться, насколько точны твои данные? Конъюнктура быстро меняется. Второе: зачем мне знать, чего и сколько приходится на душу населения. Оригинальничаешь? Есть страны цивилизованные, которым нужны целлюлоза и корд, а есть и такие, которые будут долго еще обходиться без туалетной бумаги. — Он засмеялся сухо жесткими уголками губ. — И корд и бумагу нам не придется продавать десяткам стран. Третья: цены на международном рынке никто заранее не может определить. Поэтому в свободном мире и существует свободная конкуренция. И еще: ты упираешь на кордную целлюлозу и забываешь, что наши противники в самих Штатах достигли многого в получении корда из синтетических смол. Вбить деньги на строительство новых заводов и обанкротиться, надо быть гениальным дураком. Подобные рекомендации компания может рассудить как глупость и верхоглядство… А впрочем, я готов тебя выслушать до конца.

Кларк наполнил рюмки и выпил. Лицо его стало красным. То, что готовил он на доклад, Банд отметал начисто. Однако Кларк решил пока продолжать развивать свою мысль в прежнем плане:

— Меня интересовал коэффициент использования лесного сырья у нас и в России. Картина достаточно убедительна. В прошлом году в мире было вырублено миллиард восемьсот миллионов кубов древесины. Советы вырубили триста шестьдесят миллионов, мы триста. Мы получили целлюлозы, бумаги, картона семьдесят миллионов тонн, а Советы немногим больше восьми.

Банд притронулся к рюмке и буркнул:

— Худо, но их расточительность им позволительна. Каждый год у них гибнут на корню миллионы кубов перестойного леса. Выгодно даже сжигать часть угодий…

Кларк словно не слышал:

— И в то же время за пять кубов древесины на внешнем рынке русские получают примерно пятьдесят долларов, платят за тонну полученной целлюлозы из их же сырья — до трехсот…

— Пусть платят, — синеватые круги окаймили глаза Банда.

— По-мне то же самое. Но шведское и финское оборудование для новых заводов они закупили… В прошлом году Канада с ее населением в семнадцать миллионов человек заготовила почти сто миллионов кубов древесины. Советам посилен и миллиард…

Банд сухощавой желтой рукой отодвинул рюмку, достал носовой платок, приложил к одной, ко второй залысине:

— Что ты хочешь этим сказать?

Кларк смотрел на свои белые, короткопалые руки и был уверен, что под его кожей течет гораздо больше свежей и алой крови. Рушился общий настрой и характер продуманного доклада.

— А то, что Швеция вырубила за год сорок семь миллионов кубов, Финляндия — пятьдесят два, Япония — шестьдесят пять. Но не смогут повысить вырубку хотя бы на двадцать процентов. Загубят себя и лес. — Кларк уперся глазами в Банда. — Я думаю, не случайно Япония на Дальнем Востоке уже наступает Штатам на хвост. Ее сотрудничество с Россией — еще одна пилюля для нас. По новой сделке японцы собираются строить в Сибири заводы и ставить свое оборудование. За это хотят иметь лес. Такой безвалютный обмен выгоден для обеих сторон…

— Сколько эмоций, Гарри?! — упрекнул Банд.

— Это не эмоции, Джо! — возразил Кларк. — Я просто хочу еще раз напомнить, что русские берутся за лесохимию обеими руками. Но в течение пяти лет после пуска заводов, построенных японцами, они не будут иметь права экспортировать с этих предприятий бумагу и целлюлозу. К тому же им надо насытить свою страну. Вот почему, повторяю, лет десять, пятнадцать сфера действия Штатов на внешнем рынке останется прежней.

Элегантный официант принес бульон с пирожками, и разговор на время прекратился. Подобные молодые люди, в черных костюмах, белых сорочках, с бабочкою в воротнике, не внушали доверия Банду не только в Штатах, но и в любой стране. Кстати, его неприятно поразило, что в холле гостиницы еще вчера он встретил Риджа — одного из директоров конкурирующей компании…

Мысли Кларка были, заняты другим. Он понимал и не понимал позиции Банда. Имея десяток журналов «Палп энд Пейпа», можно, действительно, не покидая Штаты, составить ту часть доклада, которую кратко он изложил. Но ему-то, Кларку, хотелось нарисовать объемную, рельефную картину. Он уже представлял себе, как за добрые четверть часа до начала Большого Совета является в резиденцию компании. В центре зала огромный, напоминающий подкову стол. В вершине подковы высокое кресло главы и основателя компании. Справа и слева занимают места директора. Сам он, Кларк, размещается напротив, за отдельным столом докладчика. Консультанты, юристы, стенографисты, секретари, сидят вдоль боковых стен зала и для Кларка не существуют. Он излагает первую часть доклада, затем вторую — о последней поездке в СССР, а далее выводы: «Итак, господа, существующее мнение о развитии лесохимии в Советском Союзе ошибочно! Как ни больно, но с полной ответственностью, вынужден заявить»… Он был уверен, Большой Совет одобрит доклад, признает необходимым, если не полным составом директората, то приближенно к тому, посетить Советский Союз, завязать деловые связи с предприятиями лесохимии, научно-исследовательскими и проектными институтами, заключить ряд коммерческих сделок… Все это произойдет благодаря ему, Кларку. В конце концов, его личная цель — показать себя не только думающим компаньоном, но и сделать на этом посильный бизнес. Так почему же с Бандом он не может с первых шагов найти общий язык?