Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты - бесплатно
полную версию книги (целиком) без сокращений.
Жанр: Советская классическая проза.
Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст)
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Толстой - Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты краткое содержание
Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Алексей Толстой, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
«Хождение по мукам» – уникальная по яркости и масштабу повествования трилогия, на страницах которой перед читателем предстает картина событий, потрясших весь мир.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.
Выдающееся произведение А.Н.Толстого показывает Россию в один из самых ярких, сложных и противоречивых периодов ее истории – в тревожное предреволюционное время, в суровые годы революционных потрясений и Гражданской войны.
Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно, автор Алексей Толстой
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| The Kachalin Regiment, its equipment and uniforms supplemented from the sparse resources of the Tsaritsyn commissariat, was preparing to go to the front any day, now. | Качалинский полк, пополненный и переобмундированный из скудных запасов царицынского интендантства, готовился вскорости выступить на фронт. |
| And despite the exhausting drills and the daily two hours of political study, the men, thanks to the food they got at the farmsteads, were beginning to feel their oats. | Несмотря на утомительные строевые занятия, на два часа ежедневного политпросвещения, бойцы, отъевшись на хуторах, начинали баловаться от избытка сил. |
| A meeting was held. | Был созван митинг. |
| Sergei Sergeyevich Sapozhkov saw in this meeting a chance to open his mouth after so many years of silence, and let loose upon the world the mass of ideas with which he was fairly bursting. | Сергей Сергеевич Сапожков выступил на нем, после стольких лет молчания дождавшись случая раскрыть рот, чтобы выбросить в мир кучу идей, распиравших его. |
| He spoke of the revolutionary changes in the theatre, of the destruction of all barriers between actors and audience, of the theatre of the future, to be held either in the open air, or in vast buildings capable of seating fifty thousand at a time, theatres in which whole regiments would take part, guns would fire, balloons go up, real waterfalls cascade, and in which the heroic dramatis personae would no longer be individual actors, but the masses. | Он сказал о революционной ломке театра, об уничтожении всяких границ между сценой и зрителем, о будущем театре под открытым небом или в гигантских цирках на пятьдесят тысяч зрителей, где будут участвовать целые, полки, стрелять пушки, подниматься воздушные шары, низвергаться настоящие водопады и героическими персонажами будут уже не отдельные актеры, но массы. |
| "Where are you-playwrights of the future?" Throwing out his arms as if he meant to fly up to the beams, Sapozhkov addressed the Red Army men, who listened good-humouredly to him, though many of his words, rushing out, one after another with bewildering rapidity, were obscure to them. | - Где вы, грядущие драматурги? - размахнув руками, будто силясь взмыть под стропила сарая, спрашивал Сапожков у красноармейцев, весело слушавших его, хотя и туманны были многие его слова и чересчур быстро он низал их одно к одному. |
| "Where are you, playwrights of our boundless era-modern Shakespeares? | - Где вы, драматурги нашей непомерной эпохи? Новые Шекспиры? |
| What Sophocles will descend from his marble pedestal and take part with us in a festival of art, a festival of creation? | Софоклы, сошедшие с мраморных пьедесталов, чтоб разделить с нами пир искусства, пир творчества? |
| Has man ever before stood before you so utterly exposed? | Разве был когда-нибудь так раскрыт перед вами человек? |
| Has history ever before scattered such a wealth of ideas?" | Разве история выбрасывала когда-нибудь столь роскошные груды идей? |
| A speech like this, of course, could only increase Dasha's timidity. | Само собой, Даша после такого выступления совсем оробела. |
| But no retreat was open to her. | Но отступать было некуда. |
| She went to Tsaritsyn with Sapozhkov to get books, canvas, and paints, and some of these necessities they did get. | Она поехала вместе с Сапожковым в Царицын за книжками, холстом, красками. Кое-что удалось достать. |
| Sergei Sergeyevich lavished advice upon her- some of it was useful, but the greater part was crazy. | Сергей Сергеевич надавал ей много полезных, а еще более сумасшедших советов. |
| ? was decided to get a cast together without useless preliminaries, and start rehearsing Schiller's Robbers immediately. | Решено было безо всякой предварительной волокиты подобрать актеров и сразу начинать репетировать "Разбойников" Шиллера. |
| Telegin was delighted-not so much by the thought of the coming performance, but because Dasha had at last found work, was absorbed in it, running about doing this and that, talking to the men, flying into a rage, sometimes fairly weeping with vexation, and (as he, in the simplicity of his heart, imagined) secure against a return of the former undue concentration on her own feelings. | Телегин был в восторге не столько от предстоящей постановки "Разбойников", сколько от того, что Даша наконец нашла работу, увлечена ею, бегает, суетится, разговаривает с красноармейцами, сердится, иной раз плачет от досады и теперь уже не вернется (как ему в простоте душевной казалось) к напряженной сосредоточенности на одних своих переживаниях. |
| Agrippina, Anisya, and Latugin (the latter having applied personally to the Commissar, in case he should be overlooked), were sent to join the theatrical troupe by a regimental order, as were Kuzma Kuzmich, Baikov and a few others, accordion and balalaika players and singers. | Приказом по полку в драматическую труппу были отчислены Агриппина, Анисья, Латугин, -ходивший к комиссару, чтобы его не обошли в этом деле, - Кузьма Кузьмич, Байков и еще несколько красноармейцев, гармонистов, балалаечников и певцов. |
| Dasha read the play to them that night in a shed, illuminated only by a candle end. | Вечером в сарае при свете огарка Даша прочла пьесу. |
| In its feeble light the faces of the actors scarcely showed through the steamy mist formed by the breath issuing from innumerable mouths. | В скудном освещении лица актеров едва проступали сквозь пар от дыхания. |
| A wind was rising, and driving snow through the loosely fitting leaves of the barn door. | В щели ворот поднявшийся ветерок наносил снег. |
| Dasha read in a clear voice, trying to remember how Bessonov used to read aloud: one hand thrust into the front of his black frock coat, the exaggeratedly impersonal intonations, words dropping out like pellets of ice, and, seated in armchairs around him, the heavily breathing literary ladies, greedily swallowing these words.... | Даша читала ясным, чистеньким голосом, стараясь по памяти подражать тому, как читал когда-то Бессонов: одна рука за лацканом черного сюртука, отрешенный от жизни голос, и слова, как кусочки льда, и жадно глотающие их, тяжело. дышащие литературные дамы - вокруг на креслицах... |
| Before she was half through with her reading, Dasha realized that the play was not having a success, though a great many cuts had been made in it. | Уже с середины чтения Даша поняла, что пьеса не нравится, хотя в ней были сделаны большие вымарки. |
| Towards the end she was gabbling with all her might to get it over. | Под конец Даша совсем заторопилась. |
| There was a painful silence when she shut the book, and at last she said: | Окончив, сказала после тягостного молчания: |
| "Well, that's Schiller's Robbers, which we are to act...." | - Ну вот, это - "Разбойники" Шиллера, которых мы должны играть... |
| The men lit cigarettes, and someone-it was Latugin-said: | Мужчины закурили, один из них, Латугин, -негромко: |
| "A very brainy piece." | - Умственная штучка. |
| At this, Kuzma Kuzmich, producing from his pocket a fresh candle end, lit it and went and sat down beside Dasha. | Тогда Кузьма Кузьмич, достав из кармана свежий огарок, зажег его и сел рядом с Дашей. |
| "Comrades, Darya Dmitrevna has acquainted us with the play-now I will read it to you!" he said. | - Товарищи, Дарья Дмитриевна ознакомила нас с произведением, теперь я его прочту. |
| Taking the book from her, he began reading very loud, now depicting with his voice and all his features the paternal grief of the aged Count Moor, now hissing out the words, his nose looking flatter than ever, and his eyes rolling: "I would be a contemptible ninny if I could not tear a favourite son out of his father's heart-even if he were chained to it with links of steel.... O! Conscience-thou art a fine scarecrow for sparrows.... Let him who can, swim, and him, who is too heavy, sink...." | И он, взяв у нее книгу, начал громко читать, изображая голосом и всем лицом то отцовскую скорбь старика графа Моора, то шипел с присвистом, и нос его приплющивался, и глаза лезли наискось: "...Я был бы жалким ротозеем, когда бы не смог исторгнуть любимчика сына из родительского сердца, хотя бы он был прикован к нему железными цепями... О совесть! Отличное пугало для воробьев... Плыви, кто может плыть, а кто тяжел, - тони..." |
| His hearers could see in their mind's eye that crawling serpent, Franz Moor. | И слушатели воочию видели ползучего гада Франца Моора. |
| But Kuzma Kuzmich's voice grew suddenly stronger, he passed his hands through his hair, smoothing it over his bald spot, thrust his lips out ferociously, his eyes gleaming with noble rage: | Но вот голос Кузьмы Кузьмича крепнул, рукой он ерошил волосы, сбивая их над лысиной, страшно вытягивались губы у него, блестели глаза благороднейшим гневом: |
| "Oh, men! | "О люди! люди! |
| False, lying offspring of the alligator! | Лживые, коварные отродья крокодилов! |
| A kiss on their lips, a dagger in their hands, to thrust into the heart of another.... Hell and a thousand devils! | На устах - поцелуй, в руке - кинжал, чтобы вонзить в сердце... Ад и тысячу дьяволов! |
| Glow as with fire, patience of a noble soul, become a tiger, thou meek sheep...." | Пылай огнем, терпенье благородного мужа, превращайся в тигра, кроткая овца..." |
| Anisya gasped softly; Latugin leaned his whole body towards the candle, whose rays gilded the magic volume, beneath the lines of which Kuzma Kuzmich's fingernail was slowly travelling. | Анисья Назарова тихо ахала; Латугин весь подался к свече, озаряющей волшебную книгу, по строчкам которой ползал ноготь Кузьмы Кузьмича. |
| The voice of Karl Moor himself- a rebellious man whom the hearers, stirred to the depths of their being, could thoroughly under stand-thundered through the dark shed. | Сам Карл Моор гремел в темном сарае, -взбунтовавшийся человек, понятный взволнованным слушателям. |
| And the words he found in which to relate the injuries done to him! There's a play for you -goes right to the root of the matter! | Да еще какие находил слова, чтобы рассказать о своих обидах, вот это - пьеса, бьет под самый корень! |
| When Kuzma Kuzmich, in the light of the dying candle, uttered the last words of Karl, who, on his way to his terrible execution remembered the poor day labourer, Anisya and Agrippina were wiping their eyes on the sleeves of their coats. | Когда догорел огарок и Кузьма Кузьмич мрачно проговорил последние слова Карла, вспомнившего, идя на страшную казнь, о бедняке-поденщике, - Анисья и Агриппина стали вытирать глаза рукавами шинелей. |
| "Very true to life," said Latugin. | "Правдивая вещица", - проговорил Латугин. |
| And all agreed that Karl should not have killed, in a moment of passion, his beloved Amalia-she should have been taken into the band, and her character reforged. | И все сошлись на том, что Карл зря, сгоряча, неправильно убил возлюбленную Амалию, ее надо было взять в шайку, перековать. |
| Here, Schiller must be altered, otherwise a trifle like that might prevent the Red Army men appreciating a good play, and there might even be harmful consequences. | В этом месте Шиллера придется поправить, иначе из-за такой мелочи хорошая пьеса не понравится красноармейцам, и могут быть даже вредные последствия среди бойцов. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты", Алексей Толстой
Книги похожие на "Хмурое утро - русский и английский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
