Николай Кузаков - Рябиновая ночь

И вдруг на твоем пути — бор. Приземистые сосны. В пышных узловатых ветвях шумит ветер. В зарослях звенит ручей. В тени под кронами сосен — прохлада.

Мелькнет зеленоватый островок леса, и опять степь. Горячее солнце высушило озера, оставив на их местах выбеленные солончаки. Но вот вдали замерцала вода. Далеко по степи разносятся тревожные крики птичьих базаров. Шумит, бушует степное море. А за ним опять степь. И нет ей конца и края.

Забайкалье! Край таежный. Куда ни взгляни, зеленые гряды гор. Пышно курчавятся сосновые боры. С поднебесной выси хребтов угрюмо смотрят кедровые леса. По северным кручам белеют березовые рощи. По широким долинам мари да болота. Из толстых мхов торчат лиственницы — заморыши, ели да пихты. Между гор по-звериному ревут порожистые речки, по утрам туманятся озера.

Из этой зеленой пучины возвышаются гольцы Сохондо, Алханай, Шаман, Скалистый. Не пройти мимо их зверю, не пролететь птицам. Они питают живой водой озеро Байкал, они дали жизнь Амуру и реке Лене.

У этих великанов рождается весна в Забайкалье. Когда наступает апрель, то ранним звонким утром где-нибудь в колке запоет глухарь, на его зов отзовется квохтаньем глухарка, и весь лес наполнится песней. От нее растают снега и бурные потоки наполнят до краев реки.

Эту песню подхватят жаворонки в степи. Под ласковым солнцем заголубеют подснежники, зарозовеет багульник — первые цветы моей земли. А в небесной лазури появятся косяки гусей и караваны лебедей. И на землю упадет их радостный крик.

Здравствуй, мое Забайкалье!

Из задумчивости Алексея вывела девушка.

— Это что за деревня? — спросила она.

Алексей глянул в окно. Там грудились дома. Земля бесцветно парила, и казалось, что дома находятся в воде. Поминутно меняя форму, они то отдалялись, то приближались.

— Это и есть Озерное. Не забудьте умыться в Ононе. Он, говорят, девушкам счастье приносит.

— Спасибо, что подсказали.

Возле правления колхоза Алексей сошел с автобуса. У крыльца стоял Игнат.

— Петрович, а я тебя потерял. Трактор сломался. Что делать будем?

— Ремонтировать.

— Коленчатый вал полетел. Арсалан говорит, дня на четыре работы. А у меня пахать нечем.

— Только этого нам не хватало. Что же делать-то?

— Взять трактор у Князя.

— Я же вам говорил: забудьте про Князя. Еще больше пятисот гектаров паров удобрить надо. А тут не успеем оглянуться, как сенокос подкатит. Князю надо около тысячи тонн сена заготовить.

— Так что же, паря, мне на этом и сев кончать?

— Вот что мы сделаем. Весновспашку организуй в ночную смену.

— Жену, что ли, впрягать в плуг?

— Два трактора возьмем у Огневой.

— Не даст она.

— Так они ночью у нее все равно стоят.

— Найдет отговорки. Скажет, поломаете.

— Ничего, как-нибудь одну женщину уговорим.

— Да мужики упрутся.

— Дотолкуемся и с ними.

Алексей шел по улице. Глянул на свой дом, заколебался, идти или нет. И свернул к мастерским в гараж. Когда солнце село за горы, он приехал на полевой стан в комсомольско-молодежный отряд.

Сон пропал. Алексей, заложив руки за голову, смотрел в темноту. На столе с мелодичным перезвоном тикали часы. Катя что-то невнятно пробормотала во сне и затихла. «Что же я проснулся? — думал Алексей. — Вспомнил Мертвое поле…» Сразу за селом пятьсот гектаров залежи. Эту землю настолько истощили, свое дело сделала и ветровая эрозия, что она превратилась в песчаный пустырь, на котором ничего не растет. Весной над Мертвым полем поднимаются тучи пыли, ветер гонит их прочь, и на соседних лугах и пашнях вырастают барханы. Приходят в негодность и эти земли.

Вот так по вине людей это поле превратилось в страшное бедствие. «Выход один, вернуть этому полю жизнь, — уже который раз возвращался к этому Алексей. — Посеять многолетние травы… Расти не будут. Питательных веществ нет. Спасение в перегное. Иначе не восстановить структуру земли. Надо поговорить с Князем. Верно, дел у него под завязку. Хоть бы успел удобрить пары. И все-таки надо потолковать. Хотя бы для начала удобрить гектаров сто. А осенью на спасение этого поля брошу все силы».

Алексей осторожно вышел из спальни, включил настольную лампу на столе, сел на стул, закурил. И вспомнилось, как тогда, после встречи на Урюмке, Федор пришел вечером к Алексею. До первых петухов просидели они, о многом переговорили. Алексей, не таясь, рассказал ему о том, как появилась у него мечта покорить приононскую землю.

Уходя, Федор пожал руку Алексея: «Не быть мне моряком, если мы не отнимем у этой красавицы ключ от земли. Да и на самою ее не мешало бы поглядеть. Еще не родилась та девушка, которая бы устояла перед флотским».

Была это шутка. Но за этой шуткой стояла большая мечта теперь уже двух мужчин. Жаль, что у людей еще нет опыта и навыков по безотвальной обработке земли. А без настоящих мастеров будет трудно. Придется не только хлеб растить, но и специалистов. А сейчас пока вся надежда на Анну.

Алексей старался не думать о ней. Но Анна без спроса врывалась к нему в самые неожиданные минуты. Вчера с Ниной Васильевной, Иваном Ивановичем и Арсаланом обсуждали, как лучше организовать ремонт сенокосной техники. И вдруг Алексей поймал себя на том, что думает об Анне. И о чем? Как бы хорошо сейчас с ней побродить по весеннему лесу.

Алексей прошел на кухню, поставил на газовую плиту чайник и в ванной открыл холодный душ.

А Кате снился тревожный сон. Повела она погулять ребятишек из детсада. Вышла за околицу, хватилась, а Иринки нет. Заметалась Катя, бросилась в прибрежные кусты, закричала, а голос такой слабый, что сама его кое-как услышала. Где Иринка? Что с ней? Жутко Кате.

Вдруг кусты расступились. Река. От берега до берега ходят по ней пенистые волны. Алексей с Иринкой плывут на льдине. Катя кинулась в воду, схватила Иринку, прижала к себе. Глядь, а Алексея уже на стрежень вынесло.

— Алеша-а! — закричала Катя.

А он все дальше и дальше уплывает. Катя бежит берегом, спотыкается. На повороте реки преградила ей путь скала. На выступе сидит женщина в ярком платье. У ног ее цветы, они то вспыхивают, то гаснут.

— Не узнаешь меня, Екатерина Елисеевна, — говорит женщина. — Я же Анна. Не догнать тебе Алешу, он мой.

Катя схватила камень, замахнулась. А на каменном выступе куст, на нем цветы розовые, по скалам дикий смех катится, эхом отдается.

Бросила Катя камень, а на руках Иринки нет. Ее подхватила черная птица и уносит. Катя кинулась вдогонку, а птица все выше и выше. Катя задыхается, падает и больно ударяется головой.

Проснулась, на лбу пот крупными каплями. Сердце колотится так, будто выпрыгнуть хочет. А вокруг тишина. «Где я?» — со страхом подумала Катя. Села. Включила ночной светильник. Дома. Алексея уже нет. Бросилась в детскую: Иринка спит, подложив руку под щеку. Катя облегченно вздохнула.