Нинель Громыко - Комсомольский комитет

— Да он возмущается, говорит, что я считаю себя умнее его. Вот что!

— А не сбиваешься ли ты на мораль, Леночка?

— Не знаю!

— Подумай!

Игорь старался в каждом человеке найти хорошее, вытащить это на свет и растить, и люди с ним становились лучше. Но на это уходило много времени и терпенья. Он учил Лену выдержке, уменью подчинять личные страсти долгу и необходимости.

— Ты не бойся человеку показать, что ты веришь в него, если ты действительно в него веришь!

— Ты умеешь сдерживаться, а я нет. Но учиться сдерживаться, когда нужно, я буду обязательно, Игорь!

Разговаривая сейчас с Толей, она напрягала все свои силы, чтобы следить за собой, но все-таки не удержалась, не сказала ничего, но посмотрела на молодого человека с усмешкой, неприязненно.

Это не ускользнуло от Толи. Яркий румянец залил его щеки. Исподлобья он смотрел на Лену.

— Захочу и не буду доклады читать.

— Как хочешь. Можешь не читать. По крайней мере нервы не будешь мне трепать.

— Так у тебя нервы, а у меня балалайка?

Лена подняла глаза. Перед ней сидел злой, взъерошенный мальчишка. Да, да, мальчишка, а не учитель средней школы. Это сразу ее как-то охладило. «Неужели и я сейчас такая! Вот глупость!» Окончательно овладев собой, Лена спокойно сказала:

— Однажды Марс сказал Юпитеру: «Юпитер, ты сердишься, значит ты не прав…» По крайней мере я не права, Толя, в том, что стала навязывать тебе то, что думаю я, и не посоветовалась с тобой.

Лена говорила сдержанно, спокойно, по-взрослому. Но эта сдержанность тоже не понравилась Анатолию, выражение его лица все время оставалось вызывающим. Обдуманно, осторожно, теми словами, которые подействовали бы на Толю, а не рассердили бы его, Лена говорила, где, по ее мнению, Толя заговорил в докладе шаблонным языком, где появились слишком общие места. Да, Лена нашла тот ровный, покоряющий тон, который сумел пробраться в тайник Толиного сердца и хотя не совсем утихомирил его, но сделал мирным и искренним. Порою Толя возражал, приводил свои доводы, новые соображения. Разговор получился деловой и интересный.

— И потом еще вот что: мы у каждого докладчика будем требовать портфель, — настойчиво сказала Лена.

Толя удивленно посмотрел на нее. Улыбнувшись, Лена пояснила:

— Вот ты приходишь в организацию и тебе задают вопросы, не относящиеся к истории комсомола. Ты ведь не скажешь им, чтобы они ждали, когда ты подготовишь новую лекцию. Ты должен быть готов беседовать на самые разные темы: поэтому в твоем портфеле должен накапливаться различный материал. Ты посоветуйся с ребятами, у которых доклады на другие темы. Согласен?

— Согласен, — улыбаясь, сказал Толя.

В день, когда на завод приехал товарищ Пурга, Соня несколько раз звонила Костоломову.

Начальника строительства не было в управлении, секретарша его отвечала: «Он где-то на строительных объектах».

Соня ушла в заводской клуб. Там члены совета клуба и не занятые в смене комсомольцы проводили радио. На арматуру ушли все деньги, которые Русаков выделил из директорского фонда. Но члены заводского комсомольского комитета охотно пошли на это, так как средств, вырученных за металлолом, с лихвой хватило на остальные нужды. Зато сколько чудес будет со своим радио! В клубе Соня бралась помогать то одному, то другому комсомольцу, пока не хватила себя молотком по пальцу так, что потекла кровь.

— Ай, товарищ бывший бухгалтер, осторожнее, — пошутили ребята. Но когда они увидели, что Соня серьезно поранила палец, забеспокоились. Кто-то предложил позвать медсестру. Соня, тряхнув белокурой головой, накинула на плечи пальто и сказала, что она сама сбегает в поликлинику, кстати, ей нужно в строительное управление, это рядом.

Соня шла не дорогой, а через дворы — ближе и быстрее, обогнула припорошенную снегом кучу навоза, в другом месте ей пришлось перелезать через забор, и Соня, улыбнувшись, оглянулась: если увидит кто-либо из руководства завода — ну, скажут, дискредитирует себя секретарь! Но только старая женщина с любопытством выглянула из окна.

Через поселок пробежал к заводу маленький паровоз, выбросив белое быстрое облачко пара. Появился и улетел запах гари. Возле забора неторопливо бродили и купались в снегу, засовывая в него головы, краснолапые гуси. Во дворах возле сараев прыгали беззаботные серые воробьишки. На деревьях чирикали красногрудые быстрые снегири, и ветер точно играл звонкими звуками.

В кабинете врача Соня с удивлением поглядела на забинтованный, ставший почти круглым палец. Уже перестало щипать лекарство, которым ей залили ранку, и Соня ждала, когда доктор покончит с формальностями приема.

Вдруг в дверях раздался испуганный голос медицинской сестры.

— Гражданин, подождите, мы вас вызовем!

И тотчас мужской голос возмущенно, громко забасил:

— Какой я вам гражданин? Вы что, начальника своего УНР не знаете? Вы имя-отчество знать обязаны.

Соня выглянула в дверь и обрадовалась: это Костоломов, значит не придется больше его разыскивать.

Врач, пожилая внимательная женщина, не хотела ссориться с Костоломовым, хотя вел он себя грубо, нагло. Открыв дверь, она пригласила его:

— Проходите, пожалуйста, товарищ Костоломов. Сейчас принесут вашу карточку. — Потом, видимо не сдержавшись, добавила: — Только имени-отчества вашего и я, к моему стыду, не знаю.

Костоломов не заметил укора, с которым это было сказано, и, успокаиваясь, пробасил:

— Прокофий Фомич. Вот это лучше. Садиться я не буду, некогда. Вы уж мне что-нибудь от головной боли… и от бессонницы.

Соня звонко спросила:

— Товарищ Костоломов, будете сейчас у себя?

— Да, — все-таки садясь, пробасил Костоломов, потом поправился: — Сегодня у меня приема нет.

Выйдя из больницы, Соня облегченно вздохнула.

Палец у нее уже почти не болел, лишь слегка ныл, мешал бинт. «И для чего столько накрутили?»

Соня еще раз посмотрела на палец и, улыбнувшись, тут же забыла о нем. Девушка направилась в управление работ.

В управлении сухая, неприветливая секретарша повторила Соне, что сегодня приема нет. Соня остановилась возле окна. Секретарша пожала плечами.

Через несколько минут Костоломов, большой и грузный, чем-то напоминавший гуся, тяжелыми шагами прошел через приемную, потом вдруг остановился. Ему показалось, что не на месте стоит стул.

— Сколько я говорил, чтоб здесь был полный порядок! — раздраженно сказал он и схватил стул, намереваясь поставить его в угол, ближе к стенке — там стулу действительно и надо было стоять, но стул упал, в руках начальника осталась только верхняя часть спинки.

— Это что такое? — грозно спросил Костоломов, только теперь обернувшись к секретарше.

Та испуганно моргала длинными ресницами.