Нинель Громыко - Дойна о Мариоре

— Ну ж ты погоди, боярин, сволочь, — сказал Кир. Охотник до затей, он смастерил из соломы голову с глазами из картофелин, привесил дощечку с надписью «Тудореску».

На товарищеском совете, в который входили оба брата, Дионица Стратело и Николай Штрибул, низкорослый добродушный парень, их сосед, было решено предпринять налет на боярские бахчи — там росли мелкие и очень вкусные дыни особого сорта. И на бахче недалеко от проезжей дороги, чтоб все видели, на длинном шесте укрепить соломенную голову.

— Живоглот проклятый! — ругался Кир. — Как наш скот на боярские поля зайдет — штраф, а боярский скот на наши — так ничего.

Васыле, кузнецов сын, единственный, кому они доверили тайну, посмеялся, но затею не одобрил.

— Баловство, — снисходительно сказал он.

Ребята были иного мнения.

Теперь они шли по дороге гуськом — впереди Кир с чучелом в руках, вглядывались во тьму, не видно ли сторожа, и негромко переговаривались.

— Николай, смотри: если что, занимай ноги у Виктора. У него длинные, на двоих хватит, — шутил коренастый Кир над маленьким Николаем.

— Ничего, пуля мала, да летит далеко. Молчи, Кир. Как бы самому не пришлось удирать, — за усмешкой скрывая обиду, отвечал Николай.

Ребята сдержанно смеялись.

— А что, если боярин узнает? — спросил Виктор.

— К«сапогам» тебя в гости сведет. А они резиновым чаем напоят, — спокойно ответил Кир.

— А отчего это, ребята, звезды с неба падают? — проговорил Дионица, рассматривая темный полог неба.

— Ангелы курят и спички бросают, — ответил Виктор.

— Стой! — скомандовал Кир. — О звездах потом…

Ребята уже подошли к краю боярских бахчей. Остановились.

— Ну, пошли! — сказал Кир.

Колючие, чуть тронутые росой листья тихо зашуршали под ногами. Ребята становились на коленки, торопливо шарили руками по грядам. Дыни рвали подряд, покрупнее и совсем маленькие, без разбора, и совали за пазуху. Кир и Виктор пробежали вперед. Воткнуть шест с чучелом было делом минуты. Туго перепоясанные рубашки тяжелели и отвисали. Влажные дыньки приятно холодили разгоряченное тело.

Виктор особенно старался: закусил губу и ловко шарил под листьями. Вдруг он вздрогнул всем телом, закрыл глаза. Тут же широко открыл их и, ничего не видя перед собой, завопил что было сил:

— Ой-е-е-е-ей!

Ему казалось, что невидимая рука, мокрая и холодная, легла на его грудь.

Вдалеке бесшумно пронеслись темные фигуры товарищей.

«Сторож!» — мелькнуло в сознании Виктора, и он пустился вслед за ними.

Ребята ожидали его у дороги, далеко от бахчей.

— Вырвался! Да славится бог! Что с тобой было? — воскликнул Дионица, когда Виктор подбежал к ним и, тяжело дыша, упал на траву. Но Виктор тут же сел и стал срывать с себя рубашку, развязывать пояс. Ребята помогали. Наконец пояс отброшен, из-под рубашки посыпались дыньки. Николай зажег спичку. Она осветила полулежащего на земле Виктора. Лицо его было бледным, светлые волнистые волосы растрепались.

Из желтой груды дынек выбралась большая лягушка и торопливо запрыгала в сторону.

— Ой! — удивленно и испуганно сказал Виктор. — Ой-ой! — тем же тоном повторил он. — Так ведь это я сам ее положил… Еще думаю: что это за дыня такая — скользкая да мягкая. Торопился, не видно… — упавшим конфузливым голосом закончил Виктор.

Ребята дружно захохотали. Вдали послышался свисток сторожа.

— Заметил. Эх ты, брат… Виктор! — с досадой сказал Кир. — Ну, пошли в село!

— Подожди, — давясь от смеха, промолвил Дионица. — Дыньки заберем. Сторож еще далеко.

— Правда. А то мы из-за этого храбреца тоже было дыни побросали.

— Да уж ладно, — сердито отмахнулся Виктор.

Вдали кричал сторож.

Ребята шли к селу, разламывали сочные дыни и ели.

На светлой каемке, что виднелась на горизонте, возникли человеческие фигуры. Они приближались.

— Кто это так поздно? — удивился Дионица.

Остановились, подождали.

— Ляжем, — предложил Кир.

Прилегли в кукурузе. Шаги приближались. Слышно было, как топают башмаки.

— Неужели жандармы? — прошептал Николай.

— Тише!

Быстро прошли четыре человека в жандармской форме. Ребята вылезли только тогда, когда шаги совсем затихли.

— Жандармы!

— В имение пошли.

Все молчали. Знали: если ночью жандармы куда-нибудь идут, значит — арестовывать.

— К кому же? — тревожно высказал общую мысль Дионица.

— Кто их знает? — сумрачно проговорил Кир и сплюнул. — Выборы близко, вот они и бесятся.

— Может, из рабочих кого?

— Да там вроде смирные все.

— Так не боярина ж…

— Хорошо, нас не заметили. Вот было бы!..

По дороге быстро двигалось темное пятно.

— Кто-то еще идет.

— Это женщина или девушка. В наше село путь держит. Испугалась: смотрите, бежит.

— Догоним? — предложил Виктор.

— Ну нет. Может, она знает нас, спросит, куда мы ходили, — решительно заговорил Кир.

— А мы будто бы из Журлешт идем. От девчат. Как раз эта дорога.

— Ну, если так — пошли, — согласился Кир.

Девочка заметила, что ее догоняют, прибавила шагу, но бесполезно: ребята поравнялись с ней.

— Мариора! — воскликнул Дионица.

— Боже мой! Наши! — выдохнула девочка. — А я испугалась! Там сторож на кого-то кричал, потом жандармы повстречались. На той неделе тут одного из Журлешт ограбили. А вы не боитесь?

Ребята засмеялись.

— Нас грабить воры, пожалуй, поленятся, — ответил Кир.

— Говорят, Тимофей Челпан грабил-то…

— Вряд ли кто про него скажет. Его все боятся. Он же с полицией из одного стакана пьет.

— А мы думали, кто это так поздно? Отчего днем не пошла?

— Так получилось, — засмеялась Мариора и рассказала, как заснула в соломе. — А вы что ночью ходите?

— В Журлештах были.

— Как живешь, девочка? — спросил Кир.

— Ничего…

Подходили к селу. Малоуцы вынырнули из темноты редкими огнями. Лаяли собаки. В воздухе носился еле уловимый запах человеческого жилья, жареных семечек.

— И-хи-хи-хи-хи-и-и! — донесся с Верхнего села киуит [19] Киуит — высокий гортанный крик, которым в молдавском селе перекликается молодежь. .

Кир остановился, прислушался.

— Кажется, это Васыле! — и он ответил таким же звонким, почти женским криком: — И-хи-хи-хи-и-и!

Прилетел ответ. Звуки неслись по селу, тонули во мраке, возникали вновь; точно это темнота рождала их звонкими и призывными.

— Подождем Васыле? — предложил Кир.

— Давайте, — согласился Дионица. Он спросил Мариору: — На улицу сегодня выйдешь?

— На улицу? — переспросила Мариора. И вдруг схватилась обеими руками за косынку, принялась туже завязывать ее. Неожиданно налетел сильный, порывистый ветер. Зашумел в кукурузе, пригнул густую поросль молодых пшеничных стеблей по другую сторону дороги, рванул на Дионице рубаху. На востоке, там, где небо точно соприкасалось с землей, показалась огромная огненная луна. И прямо на нее, откуда-то сбоку, наползала черная туча.