Нинель Громыко - Дойна о Мариоре

Но Санда продолжала тормошить ее:

— Чего молчишь? Раньше ты веселей была! Ты на Веру посмотри: чуть не круглый год батрачить ходит, а никогда не унывает.

Вера Ярели сидела в углу, неподалеку от Мариоры. Это была маленькая светловолосая девушка с продолговатым хорошеньким загорелым личиком. В ее глазах, темных, под такими же темными бровями, безудержно искрился веселый огонек. Одета она была в свое неизменное холщовое платье, но держалась так, точно была самой нарядной.

Вера услышала свое имя.

— Вы что это там обо мне судачите? — громко спросила она Санду, прищуривая свои озорные глаза.

— Да вот говорим, что тебя никакие беды не берут, — не смущаясь, ответила ей Санда. — Все-то ты поешь да пляшешь.

Вера повела бровями.

— А чего же мне не петь? Вон у Анны, сестры Гаргоса, голос такой, что противно слушать, а заливается каждый день на всю улицу, хоть уши затыкай. Что же мне не петь?

— Чудачка! Анна Гаргос в городских туфлях ходит, тебе с нею не равняться.

Вера пожала плечами.

— Ну и что ж, что в туфлях? Протанцует две минуты — «ах, ох, устала», о работе уж и говорить нечего. А я босиком до утра пропляшу, лишь бы музыка была!

И Вера задорно подняла до колен юбку, любуясь своими округлыми упругими икрами, крепкими маленькими ступнями.

К Вере подошла хозяйка, полногрудая Домника Негрян; улыбаясь, взяла ее за плечи, прижала к стене.

— Брось ты про Анну — нашла, о ком говорить. Спой лучше.

Вера улыбнулась, посмотрела кругом; заметила, что девушки примолкли, мигнула Мариоре и деланным басом запела:

Окинула взглядом девушек, вместе с ними громко засмеялась над своей выходкой, подумала и снова запела, но уже высоким голосом:

— Ну и затянула! Это стариковская песня, — сказала Домника. — Давай что-нибудь другое…

Вера умолкла. Минуту сидела с опущенной головой, потом запела медленно и задумчиво:

К голосу Веры присоединилось еще несколько голосов:

И снова перебила Домника:

— Не нужно грустное, Вера!

Вера откашлялась, взглянула на приунывшую Мариору. И ее ровный выразительный голос полетел уже бодрый и веселый:

И девушки поддержали мощным, радостным хором:

— Что-то кавалеры не идут, — шепнула Санда на ухо Мариоре.

В это время раздался негромкий стук в окно. Девушки разом оборвали песню, зашикали друг на друга.

— Пришли!

Они переглядывались, краснели, улыбались. Одна вскочила, пригнулась, чтобы не было видно из окна, подбежала к двери и на веревке повесила над нею ворох душистого василька — так, чтобы, когда дверь откроется, василек упал на вошедшего.

Потом Домника строгим голосом крикнула:

— Да! Войдите!

Первым входил Виктор Греку. Василек качнулся, гибкими стеблями осыпал ему голову, плечи, лег в ноги. Виктор отряхнулся, чуть улыбнулся, по-кошачьи мягко повел плечами. Был он высокий, тонкий. Как влитый, сидел на нем городской пиджак с прямыми плечами, — один Кир знал, что на этот пиджак Виктор выклянчил у отца последние деньги. Широкую шляпу Виктор молодцевато заломил набок. Из-под нее точно нечаянно высыпались на лоб пушистые светлые волосы. Дрожащий огонек светильника осветил правильные тонкие черты его лица.

— Добрый вечер!

— Добрый! — нестройно ответили девушки, опуская глаза.

Вошли Дионица, Кир, Николай Штрибул, несколько незнакомых Мариоре парней из Журлешт.

— Можно к вам?

— Гостям рады, — сдержанно проговорили девушки. — Садитесь, не подпирайте потолок — не обвалится…

— Смотри, ты не только на детей, и на внуков напряла, — шутил Николай, подходя к Домнике и усаживаясь возле нее.

— Ну, конечно! — рассмеялась та.

— А на меня?

— На тебя жена напрядет.

Виктор сел на лайцы неподалеку от присмиревшей Санды, играя тонким стеблем василька, бесцеремонно разглядывал девушек и тихо говорил с ребятами. Санда украдкой взглядывала на Виктора.

К Мариоре подошел Дионица. Сел рядом, спросил, как нравятся сегодняшние посиделки. Мариора ответила:

— Очень!

Да, он тоже стал парнем, этот маленький товарищ ее детства. Черные волосы он уже носил зачесанными назад, домотканые брюки — навыпуск, а из-под иличела свисали кисти красного холостяцкого пояса [22] Неженатые мужчины в молдавской деревне подпоясываются широкими красными шерстяными поясами. . У него были темно-голубые, почти синие, глаза и доверчивая, хорошая улыбка.

Почти все парни подсели к девушкам. Громко смеялась Домника, уклоняясь от Николая Штрибула, который хотел ее обнять. С парнем из Инешт перешептывалась певунья Вера. Виктор говорил с Сайдой и посматривал на Мариору; она чувствовала на себе взгляды и других парней. Она краснела и опускала голову. В Дионице Мариора по-прежнему чувствовала товарища; болтала с ним о селе, о Тудореску, расспрашивала, как живет тот или другой из знакомых соседей, и невольно смущалась, когда встречалась с прищуренными глазами Виктора. Она не замечала, что Дионица видел это и его красивые губы недовольно вздрагивали.

— Ребята, а слышали, сегодня приказ в примарию привезли! Завтра читать будут. Гибрид [23] Гибрид — местный низкосортный виноград. Очень неприхотливый и потому широко распространенный в крестьянских хозяйствах. Обработать лучшие сорта молдавскому крестьянину до недавних пор было совершенно не под силу. Это отлично знало румынско-королевское правительство, за спиной которого стояли торгаши. Под флагом борьбы с гибридом оккупанты хотели уничтожить виноградарское хозяйство большинства населения Бессарабии, так как дешевое вино бессарабских крестьян конкурировало с винами румынских помещиков. Вторая мировая война помешала оккупантам выполнить свой замысел повсеместно. запретили. Чтобы европейский виноград вместо гибрида был, — сказал Кир.