Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

Все смешно пляшут от радости.

Франко( обнимает Варелу ). Браво, генерал Варела! Передайте мои поздравления своим героям-легионерам. Я хочу, чтобы завтра моим эскортом были именно эти войска-освободители. Это большая честь!

Варела. Это большая честь для них, хенералисимо! Ведь если легион оказывает честь Франко, то и Франко оказывает честь легиону.

Франко. Запиши, поэт, эту новую строфу.

Пеман( декламирует )

Кейпо. Микрофон! Где микрофон? ( Пьет. ) Свихнешься тут от радости!

Епископ( крестится ). Да защитит нас бог! Господь слышит нас! Он дарует нам победу!

Франко. Мадрид! Взять Мадрид!

Мола. В аюнтамьенто! Пошли в аюнтамьенто! Там, наверно, нам ужин приготовили.

Открывается дверь на главный балкон аюнтамьенто, фалангисты срывают республиканский флаг и поднимают монархический. Все обращают внимание на эту перемену.

Франко. Поднимают наш флаг, славный флаг родины, стяг наших предков, символ нашего единства и нашего будущего величия! Смир-р-но!

Все вытягиваются перед флагом и поднимают руку в фалангистском приветствии.

Тем временем Тенипостепенно появляются из дверей домов и окружают сцену, описывают круги по сцене, задумчиво и почти одновременно рассказывают о своих горестях и обвинениях.

Тень старика. Сегодня буйное веселье — завтра тяжкое похмелье! ( Несколько раз повторяет свою присказку и играет на скрипке. )

Тень матери. Сыночек мой, любовь моя, сердце мое! Мадрид отомстит за твою смерть, смерть маленького ребенка, у которого была мать, был дом, был тихий сад, где ты играл. Спи, сынок, спи спокойно — за то, что никогда тебе больше не проснуться, отомстят защитники Мадрида! Убийцы заплатят за твое вечное, ледяное молчание! Они заплатят!

Тень повешенного. Палачи и преступники заплатят за свои злодеяния! Народ покарает предателей и повесит вас, как вы повесили меня, негодяи!

Тень бойца Народной милиции. Вы не войдете в Мадрид, гады! Пусть каждый твердо стоит на своем месте! Они хотят опозорить тебя, обесславить, смешать тебя с грязью, Мадрид! Но вы не пройдете, свора бешеных собак! Будьте тверды и стойки, товарищи!

Тенипостепенно слабеют, тают, смешиваются с вечерними сумерками, в то время как генералы, печатая шаг, направляются в аюнтамьенто.

Занавес

Зал в аюнтамьенто Леганеса, черные занавеси. Двое фалангистовготовят большой стол для ужина. В стороне, на треноге, — микрофон. Прямо на стене — большой портрет Франко в смешной позе. По другую сторону зала — большое зеркало. Когда начинается действие, в зале горит свет. Потом, по ходу действия, его гасят. Невидимый и драматический мир испанской трагедии здесь постепенно становится все более и более заметным и в конце концов завладевает сценой, оттесняя генералов с их фарсом на второй план…

Сильный ветер и буря как бы символизируют горе природы, делающей ночь еще более страшной.

В этой картине скорбные Тени-обвинителипоявляются на сцене как вполне реальные лица. Тем не менее следует иметь в виду, что это не живые существа, а покойники. Поэтому актеры должны говорить сдержанно, двигаться угловато, несвободно и, насколько возможно, как бы в невесомости. Одеты они должны быть в черное, даже Боец Народной милиции. У него на шее красный платок, голова перевязана бинтом с кровавым пятном, у пояса — ручные гранаты.

Повешенныйпоявляется с веревкой на шее. У всех Теней бледные, неживые, восковые лица; ребенок, которого несет на руках Мать, окровавлен — видно, что это жертва фашистской бомбардировки.

1-й фалангист( входит с подносом и тарелками. Идет прямо к портрету Франко, вытягивает руку в фалангистском приветствии ). Хенералисимо! Хенералисимо! ( Начинает накрывать на стол. ) По правде говоря, такой храбрец, как я, должен не находиться в услужении у генералов, а командовать сотней. Шел бы я себе завтра по улице Реколетос, гордый, статный, и женщины смотрели бы на меня с восхищением. Ну а что касается заслуг, то их у меня больше, чем у кого-либо, — недаром я был самым смелым в нашей фаланге. Помню, в Севилье за один вечер уничтожил пятьдесят красных. В Мадриде — десять за один час. В Бадахосе — сто за пятнадцать минут. И в других местах так же. Навальмораль, Талавера, Толедо… Везде я совершал подвиги… Но верно говорят, что в мире полно завистников. Если бы не подножки, которые мне постоянно подставляли, я бы сейчас был уже капитаном. Никак не ниже! В тылу процветают паразиты, у кого есть рука, а смельчаки вроде меня делают грязную работу. Нет, хватит, эта ночь будет последней. Сегодня я поговорю с главнокомандующим, пусть он меня повысит в чине.

2-й фалангист( входит с рюмками на подносе. Очень доволен, напевает )

( Как и 1-й фалангист, идет к портрету Франко и вытягивает руку в фалангистском приветствии. )

1-й фалангист. А победоносный главный штаб тоже придет?

2-й фалангист. Они что-то там маракуют над картами. Очень смеются. Все довольные такие. С Мадридом все кончено, дружище. «А красная голытьба разбежится кто куда». ( Напевает. ) Ты, наверно, уже знаешь, что в Мадриде не осталось ни одного красного.

1-й фалангист. А жаль. Где же я теперь покажу свою храбрость, если не смогу убивать красных на улицах? Пистолет у меня всегда вычищен и смазан.

2-й фалангист. Все в Валенсию удрали. Об этом вчера по радио говорил генерал Кейпо де Льяно, замечательную речь произнес. Сказал, что правительство сбежало во Францию на самолете. И кстати, отпустил несколько недурных шуточек насчет Ларго и Прието [87] Ларго Кабальеро, Франсиско (1869–1946) — ультралевый социалист, премьер-министр и военный министр первого правительства Народного фронта (сентябрь 1936 — май 1937); Прието, Индалесио (1883–1962) — правый социалист, входил в 1936–1937 гг. в состав правительства Народного фронта. , которому «при этом» пришлось трудновато — ты же знаешь, он у них самый толстый. Ха, ха! ( Смеются. )

1-й фалангист. Какой же он остроумный, наш генерал!

Ветер раздувает занавеси. Слышен звон разбитых стекол.

1-й фалангист( выхватывает пистолет ). Кто там? Выходи, а то башку продырявлю! Красный, наверно? ( Боязливо подходит к окнам и смотрит, не прячется ли там кто-нибудь. 2-й фалангист в испуге забился в угол. ) От врага всего можно ожидать. Кругом одни предатели. Иногда даже под столом.