Вильгельм Мах - Агнешка, дочь «Колумба»

Теперь и инспектор заметил Балча и, оживленно жестикулируя, подзывает его.

— Солтыс, примите мои поздравления, — протягивает он Балчу руку. — Не понимаю, почему сложилась такая репутация, откуда эти слухи… Сплетни, наверно, или какие-нибудь старые сказки. Ничего не скажу… деревня как деревня. Школа на верном пути. Перспективы на будущее. Порядок просто образцовый. Как по-вашему, товарищ Жванец? Образцовый!

— Признаюсь, и я была предубеждена, — тихо произносит Агнешка. — Но сейчас я все вижу в ином свете, совершенно в ином свете.

— Вот именно, — радуется инспектор. — До свидания. Очень, очень хорошо.

Перекрещиваются протянутые на прощание руки. Елкин-Палкин садится за руль. Икс заталкивает пани Игрек в глубину машины и, охая, усаживается наконец сам.

— К весне я вам советую завести садик, — еще раз высовывается инспектриса. — И цветы на окнах. Это чрезвычайно украшает и радует глаз. — И она закрывает рот большим мужским носовым платком, готовясь во всеоружии встретить облако дорожной пыли.

И еще выглядывает из своего окошка Елкин-Палкин и кричит Агнешке:

— Помните: в случае чего бейте тревогу.

Это предостережение все воспринимают как шутку и весело смеются.

Наконец машина отъезжает.

— Был страх — и нет его, — произносит Балч. — Показуха удалась на славу.

В его, как обычно насмешливом, голосе все-таки звучат дружелюбные нотки солидарности. Агнешка одурела от счастья. В такую минуту она не помнит, не желает помнить о раздорах и обидах. В невольном порыве радости она хватает Балча за руки:

— Спасибо! Ах, спасибо!

— Вот видите, — усмехается Балч. — Не так страшен черт. И мне приятно — хоть на что-то сгодился. — Не выпуская ее рук из своих и наклонив голову, он немного тише добавляет: — О вчерашнем, пожалуйста, забудьте.

Потом кивает в сторону Мигдальского:

— Извините. Теперь официальная часть.

Милиционер, оглушительно дребезжа отслужившим свое велосипедом, подходит к Агнешке, а Балч деликатно отступает на несколько шагов. Заметив Семена, волокущего набитый ранец, он нетерпеливым знаком приказывает ему спрятаться за угол дома.

— Я бы хотел спросить, так сказать, в служебном порядке… — неуверенно бормочет Мигдальский. — Так, значит, вы, гражданка, работой довольны. Верно?

— Очень довольна! — громко подтверждает Агнешка, устремив на Балча сияющие глаза, чтобы убедиться, расслышал ли он.

— И никто вас здесь не обижает? Никто не приставал?

— Когда?

— Вчера на вечере, например?

— У меня были свои гости, — уклончиво отвечает Агнешка.

— Двое таких… — догадывается Мигдальский. — Они на мотоциклах отсюда возвращались, факт.

Агнешка на минуту умолкает, размышляя.

— И поехали дальше?

— Ну конечно. Но номера я на всякий случай записал. — И он начинает рыться в сумке.

— Не надо, — с неприязнью останавливает его Агнешка. — Вместо того чтобы записывать, могли бы потрудиться сразу к нам приехать.

У Балча вырывается короткий смешок, и милиционер окончательно теряется.

— Выходит дело, все в порядке? — Смущенный тон Мигдальского выдает происходящую в нем борьбу между недоверчивостью и стремлением сохранить святой покой.

— Может быть… не все. Может, выпивки было слишком много.

— Самогон? Так он же запрещен.

— Не знаю. Я не пила.

— А не побили кого… случайно… а?

Агнешка бросает на Балча быстрый проницательный взгляд. Его на сей раз беззащитная смущенная улыбка разрешает ее колебания.

— Я надолго выходила из зала. У меня были свои дела.

Мигдальский вздыхает с явным облегчением, хотя по его печальным ресничкам видно, что он собой недоволен. И тем не менее он сдается.

— Слухи, так сказать, необоснованны. Формально и фактически все в порядке. Спасибо.

С Балчем он прощается менее официально, однако, уже садясь на велосипед, изрекает многозначительно:

— Смотри, Балч, доиграешься. Никакие ордена не помогут.

Когда милиционер скрылся из виду, Балч, глубоко вздохнув, заговорил:

— Последние полчаса все только и знают, что друг друга благодарят. Благодарю и я. Благодарю и удивляюсь.

Неприятным скрежетом отзывается в Агнешке этот его новый тон и двусмысленное подмигивание. И она сразу теряется, подавленная сознанием своего соучастия в чем-то дурном.

— После всего, что вы сделали для школы, — объясняет она Балчу, пытаясь одновременно оправдаться перед собой, — я не могла иначе…

И все тот же его загадочный взгляд — мрачный, печальный, злой…

Вдруг на крыльцо высыпает орава ребятишек. Задевая Семена, который первым появился в дверях с опустевшим ранцем, детвора, толкаясь с гиканьем и свистом, потрясая газетными кульками, вылетает из класса. В воздухе закружились бумажки от конфет.

Только Павлинкины дети, оробев, остановились на крыльце, но, когда шумная ватага скрылась за углом, побежали прямо к себе домой.

— Как здорово, что вы сделали им подарки, — говорит Агнешка. — Первый день. Я об этом не подумала.

— Это мой реванш за кусочек сахару.

Улыбка на лице Агнешки постепенно гаснет. Эти дети… Внезапно ей приходит в голову, что среди них не было знакомых лиц, которые она успела запомнить в первые два дня. И куда они бегут? К грузовику Балча. Грузовик стоит на дороге возле магазина. А вот и Семен — он отворяет дверцу кабины, бросает окурок, заводит мотор. Дети с криком забираются в кузов.

— Эти дети… — Агнешка растерянно глядит на Балча. — Почему они уезжают? Куда?

— Привезли их издалека, значит, и обратно надо отвезти.

Агнешка смотрит на него, пока еще ничего не понимая. Ее окатывает волна холода, а может быть, это страх, от которого замирает и, кажется, вот-вот остановится сердце. Балч, уставившись в землю, старательно избегает ее взгляда.

— Вы мне мешаете. Вы недогадливы, — с раздражением говорит он. — Ну как, все еще не понимаете? — криво усмехаясь, повышает он голос. — С неба, думаете, детки свалились? Я их одолжил, дорогая учительница, одолжил. Из-под самой Бялосоли привез, из Джевинки. В этой деревне все столярничают, у них кооператив, а тамошний председатель любит самогон: почему б ему парты не сколотить да ребятишек не одолжить на денек? Зарытко — человек отзывчивый. И детям от нас кое-чего перепало, целых три кило конфет. Дешево. А вы и не рады. Жаль. Я обещал и сдержал слово. У нашей уважаемой инспекции тени сомнения не возникло. Я хотел как лучше, ну да черт с ним. Конец песне.

Однако, несмотря на свои слова, он все еще надеялся получить одобрение, потому что после затянувшейся паузы, пока рычал грузовик и галдели дети, заговорил снова:

— Почему вы молчите? Ну, давайте же! Ату Балча!

Агнешка, словно очнувшись, бросается вслед за отъезжающей машиной. Останавливается. В воздухе, подгоняемые легким ветерком, еще покачиваются разноцветные бумажки. Агнешка бездумно ждет, пока они опустятся. И так же бездумно поворачивается, проходит мимо Балча, входит в класс. Там в одиночестве склонился над тетрадкой Тотек Пшивлоцкий.