Альфред Коппард - Песнь в мире тишины [Авторский сборник]

— Зачем ты ушла? Когда же ты встала? — шепнул он. — Я ничего не слыхал.

— Давным-давно, миленький мой. Разве ты не слышал жаворонков? Голосили, прямо сердчишки из них вон. Да и гуси тоже гоготали — покоя нет от этих крикунов.

— Ходила наверх купаться?

— Ходила. И выгнала гусей, и накормила кроликов, и подоила козу; чайник уже вскипел, и я морю себя голодом ради Джека Смита — все жду, когда он спустится вниз. Вставай же!

Джек поднялся с постели.

— Накинь на себя что-нибудь. Вот полотенце, а вот и кусок душистого мыла, это мой собственный. Отправляйся живей к ручью.

— А что отец, он где-нибудь поблизости? — осторожно спросил он.

— Да.

— Он знает?..

— Конечно.

— Что он тебе сказал?

— А ничего.

— Но еще скажет?

— Скажет… Ну и пусть!

— Конечно… Только если он на меня кинется — что тогда?

— Он, наверно, размозжит тебе голову, и мне придется скормить твои останки козе… О Джек Смит! — Она засмеялась, обнимая его. — Я люблю тебя и уж как-нибудь сумею за тебя постоять. А теперь выпей чай да идем вниз. Вот полотенце.

После того как она оставила его одного, он помедлил, еще более настороженный, чем прежде; наконец, натянув только брюки и фуфайку, он вприпрыжку сбежал с лестницы, намереваясь войти в комнату с сердечным, непринужденным приветствием — дьявол его возьми совсем! Но хватило его лишь на то, чтобы скрыть свой виноватый вид; торопливо проскочив мимо Дигби, в зловещем молчании восседавшего на своем обычном месте, Джек Смит со всех ног помчался к ручью.

Он вскарабкался вверх по горному склону, направляясь к рябине, росшей неподалеку, и вскоре очутился возле гремящего горного потока, падающего в скалистый бассейн, явно рассчитанный на великанов и наполненный переливающейся через край водой. Брр, ну и холодина! О да, Люси говорила об этом, но вода поистине леденила кровь — пожалуй, только белые медведи испытали бы блаженство, резвясь и плавая в ней; но если могла Люси… Он окунулся и тут же выскочил из воды. Вернувшись в дом, он, не проронив ни звука, проскользнул по комнате и поднялся наверх, чтобы завершить свой туалет. И снова он долго не решался спуститься туда, где его наверняка ждал неприятный разговор; но опасность следовало встретить лицом к лицу, и в конце концов так он и поступил.

Во время завтрака Дигби сидел мрачнее тучи; зато дочь его казалась тихой и умиротворенной. Джек Смит попытался разрядить атмосферу шутками, но все его попытки пропадали даром — ему просто не за что было ухватиться. Тогда он замолчал и принялся за хлеб с маслом и чай, обдумывая приличное отступление. Вдруг Дигби, который сердито сопел и что-то бормотал невнятно, проворчал, обращаясь к дочери:

— Что скажет Джордж?

Она огрызнулась:

— Ему-то что за дело!

— Интересно знать, что он скажет?

Люси ответила:

— А мне это совсем неинтересно.

— Что он с тобой сделает, а?

— Что он может мне сделать! — пожала она плечами.

— Уж он-то тебе покажет! — заорал Дигби. — Все кишки из тебя выпустит — вот что он сделает.

От испуга Джек весь покрылся испариной.

— Кто это Джордж? — с беспокойством спросил он.

— Муж ее законный, вот кто, молодой человек, и уж он вам спасибо не скажет за то, что вы тут напрокудили.

— Неправда! — гневно закричала молодая женщина. — Он мне давно не муж!

— Законный муж, говорю вам, — орал Дигби, — ты с ним закон приняла, а это раз и навсегда.

Пристыженный и сбитый с толку, Джек Смит спросил:

— Так вы замужем, Люси? Ведь я ничего не знал.

Но старик не дал ей и рта раскрыть, воскликнув язвительно:

— Ну да, замужем, как следует быть, по закону.

Стараясь подавить вспыхнувший гнев, Люси раздраженно ответила:

— Да нет же, не замужем я, коли он от меня сбежал.

— Нет, замужем, — стоял на своем Дигби, — ты с ним закон приняла, и ты знаешь, что так оно и есть.

По некоторым причинам Джек Смит мог лишь, запинаясь, твердить, что он ничего не знал, да и то без особой уверенности в голосе.

— Замужем, вот уж три года с лишним, — горячился Дигби. — Он матрос, и она его жена — миссис Барлоу, пускай с ним и живет.

Джек Смит повернулся к девушке.

— Выходит, это правда, Люси? — печально спросил он.

И она сердито ответила:

— И замужем, и не замужем, черт побери его совсем, я уж и забыла, когда видела его в этом доме; он не был здесь вот уже года два с половиной, верно ведь?

— В Китай отправился, либо на Мальту, либо еще куда, — подтвердил старик.

— Что ж, он не может к вам вернуться?

— Ну конечно, может, ясное дело, — ответила Люси недовольным тоном, — взять отпуск да приехать домой, он и отпуском пользуется; да только он никогда не приезжает сюда: слишком далеко, говорит, пусто и скучно здесь ему, да и я не по вкусу ему пришлась.

Встав из-за стола, Люси направилась к двери и кивком головы позвала Джека Смита; он вышел за ней, и они медленно двинулись по тропинке.

— Противная старая жаба! — в бешенстве обругала она отца. — Никак не оставит меня в покое, очень нужно было все выболтать Теперь для меня все испорчено, да и для вас тоже, верно? Надо же было взять и разболтать все! Только вы не должны плохо обо мне думать; да, я замужем, и тут уж ничего не попишешь. Джордж пообещал забрать нас из этой дыры, меня и папку, значит…

— А я-то сперва думал, вам и верно здесь нравится.

— Попробовали бы сами пожить тут, Джек Смит. Он пообещал, и я поверила как дурочка, думала, он всерьез, да ничуть не бывало.

— Потому-то вы и пошли за него?

— Ну да… Ведь он обещал! Могла бы сообразить, что он врет напропалую. Да и где ему — ведь простой матрос; и все-таки он обещал… Никогда-то ему здесь не нравилось, не выносил он эти наши места и хотел поначалу, чтоб я удрала отсюда с ним вместе — куда угодно, только вдвоем, — и папку, значит, оставила здесь. Несчастный старый осел! Могла ли я бросить его здесь на погибель? Теперь все мне здесь опостылело еще почище, чем Джорджу. Скоро три года, как он был здесь последний раз, да и всего-то три ночки переночевал, а потом бросил меня опять. «Я, говорит, ненадолго, ты смотри жди». — «А я не могу так больше», — говорю ему. «Ты только жди, а уж я возвращусь в скором времени». Как же, возвратился он… Нет, будь он проклят! Теперь уж не вернется… Уж я писала ему, писала — ни ответа, ни привета, а мне что теперь делать? Приходит и уходит; приходит, да не ко мне, а уходит навсегда. Ни стыда у него, ни совести. Вы не должны обо мне худо думать. Что же мне… то есть… Какой толк… Все без толку!

Что мог Джек Смит тут сказать или сделать? Чем мог помочь? Надо думать, в мире найдется по меньшей мере десять тысяч Джеков Смитов, но наш герой был отнюдь не царь Соломон и не архангел Гавриил; и вот все, что он мог ей сказать в утешение: