Владимир Сумин - Моя армейская жизнь. Премия им. Ф. М. Достоевского

– …По виду – самодельная бомба, – закончил я свой донос.

– Понятно, – ответили в трубе, – ждите сапёров.

Сам я остался у входа в сортир и предлагал желающим поискать другое место.

– Какая ж это мина! – уверенно заявляли все и разворачивались назад.

Вскоре в часть прибыл командир дивизии, несколько старших офицеров и капитан с двумя бойцами в защитных жилетах.

– Пацифисты бузят, – процедил сквозь зубы один из военачальников и дал рукой отмашку капитану: – Действуй!

Капитан, плотно прижимаясь к земле, по-пластунски пополз к моему сооружению. Оказавшись рядом, он приложил к поленьям миноискатель и доложил:

– Тикает! До взрыва примерно восемь минут.

– Всем в укрытие! – зычно скомандовал комдив и подал пример, спрятавшись за столовую.

– Иванов! Петров! – шёпотом вызвал помощников капитан.

Те на животах заспешили к своему командиру, по-ящеречьи двигая телом в разные стороны. Капитан перекусил ножницами нитку и прильнул к земле. Всё было спокойно.

Бойцы осторожно, как грудного ребёнка, взяли по полену и понесли к машине с песком. Перед ними шагал капитан, озираясь по сторонам и обшаривая дорогу перед собой миноискателем. Ровно через восемь минут в огневом городке, куда вывезли поленья, раздался сильный взрыв.

– Примерно три килограмма в тротиловом эквиваленте, – пояснил один из приехавших офицеров пояснил.

– Молодцы! – похвалил сапёров комдив. – Бойцам десятидневный отпуск, капитана – к внеочередному званию. А ты, Ревин, – обернулся он к нашему командиру полка, – разбирайся в своей епархии и завтра доложишь.

– Чего ж ты не вызвался? – подколол меня Тищенко. – Глядишь, и орден получил бы. А сейчас – два наряда вне очереди за срыв задания командира.

«Промахнулся, – подумал я. – Но почему у них-то всё так складно получилось?»

Что получать наряды вне очереди – это вовсе не означает наряжаться, я усвоил довольно быстро. Прапорщик Тищенко отвёл меня в конец территории полка, к какому-то болоту.

– Вот здесь, – сообщил он, – именно на этом месте ты должен вырыть за сегодня яму для отходов размером два на два и глубиной один метр.

– А карту можно? – попросил я.

– Зачем?

– Чтобы сориентироваться: север, юг и как это над уровнем моря. Хочется не просто вырыть яму, а сделать это достойно. Оставить на земле свой след для детей и внуков.

– Не волнуйся! – успокоил меня прапорщик. – Ты оставишь в части много следов. Я не сомневаюсь. А яма чтобы к вечеру была готова!

– Есть! Бу сделано! Слушаюсь!

Мне хотелось ещё залихватски щёлкнуть каблуками, как делают это щеголеватые гвардейцы. Но не получилось. То ли практики было маловато, то ли сапоги не соответствовали. Прапорщик бросил на меня парализующий волю к сопротивлению взгляд и легкомысленно удалился, оставив меня наедине с лопатой. Я снял китель, брюки, сапоги, размотал портянки и лёг на разложенную военную амуницию.

Мирно светило солнце. Голубело небо. Лёгкие пушистые облачка зависли надо мной. Я забросил руки за голову. Я не заморачивался. Ведь выбрасывали же отходы куда-то раньше. И вряд ли могло произойти, что то место пришло в негодность именно к моему появлению в части. Успокоенный этой мыслью и мирной картиной летнего дня, я смежил веки…

Я стоял в очереди за водкой и размышлял, как же её донести? Везти прямо в ящике в общественном транспорте – это, пожалуй, чересчур. А никаких пакетов я с собой не прихватил. Да и разбить такую хрупкую тару в автобусной толчее запросто.

Можно было бы взять такси, но денег у меня в обрез. Пока дошла моя очередь, я решил проблему. Я рассудил так: сам я такое количество водки – бутылку – по причине своей молодости и неопытности не освою. Руководитель группы Мария Захаровна тоже в силу своего возраста – но уже пенсионного – также вряд ли одолеет такую дозу. Поэтому я взял восемнадцать бутылок и на оставшиеся деньги прокатился на такси.

Сборы были в полном разгаре. В автобус заносили свёртки, кули и сумки.

– Мяч, мяч взяли? – надрывался Тюкин.

– Взяли.

– А что будем делать мячом?

– Играть. Мужчины – в футбол, женщины – в волейбол.

– Одним?

– Ну да.

– По очереди?

– Вместе.

– По каким же правилам?

– А без правил. Кто как умеет. Мы же едем отдыхать, а не работать.

– А ты играть в мяч умеешь?

Ко мне подошла Лариса. Она многозначительно улыбнулась и положила руку на моё плечо. По моему телу пробежала крупная дрожь…

– Ты что здесь делаешь?

Меня трясли за плечо. Я открыл глаза. Надо мной склонился капитан, замполит танкового батальона, где размещалась наша ремонтная команда.

– Спишь?

– Никак нет, товарищ майор! – быстро вскочил я.

– Я ещё не майор.

– Будете! – нахально заверил я. – У вас и голос командирский, и стать.

– Ладно, ладно, – засмущался тот. – А почему глаза припухшие?

– Плакал и скорбел.

– О чём?

– Дембелей жалко. Прапорщик приказал вырыть яму под новый сортир размером три на четыре и два глубиной. Конечно, я умру, но вырою. Но когда…

– А при чём здесь дембеля?

– Он грозился не отпускать их домой, пока не будет готова эта злополучная яма.

– А что же ты один?

– Разве дедов заставишь работать?

– Да, ситуация!.. – задумался капитан. – Ладно, делай разметку.

Минут через десять личный состав танкового батальона выстроился на месте моего будущего триумфа. Замполит произнёс зажигательную речь.

– Товарищи бойцы! Перед вами стоит задача огромной важности, большого политического значения!..

Это был настоящий оратор, трибун. Глаза его горели. Слова изливались из него непрерывным потоком, словно лава из огнедышащего вулкана.

Я стоял в стороне, гордый от мысли, что это именно я разбудил это чудо. Брошенные в почву, унавоженную словами и орошённые пафосом речи, семена не пропали даром. Они рыли! Как они рыли!.. Я сопровождал капитана, когда он обходил быстро углубляющуюся яму, и время от времени тихо подсказывал:

– Подровнять край… Левый угол скошен… Правую сторону завалили…

Он принимал мои слова за свои мысли и громким голосом транслировал незатейливые наблюдения. Работа кипела. И любо-дорого было на это смотреть. Они копали и отчерпывали воду, которая сразу появлялась на месте вырытой земли. Зато болото рядом стало заметно оседать и подсыхать. И это было совершенно удивительное и неправдоподобное явление. Нет, я, конечно, знал и помнил школьный физический закон о сообщающихся сосудах. Но кто бы мог подумать, что этот вполне гражданский закон действует абсолютно так же в условиях армейской действительности?

К обеду я честно доложил прапорщику:

– Ваше приказание выполнено!

– Что-что?

Я подвёл его к яме. Это была прекрасная большая яма. В неё можно было сложить немереное количество самых разных отходов. На дне её выступила вода и копошились лягушки. Я напрасно улыбался, провоцируя Тищенко на ответную улыбку. Он почему-то был хмур и недоволен.