Поль Монтер - Непристойная рукопись

Эжен почти бегом добрался до дома и так хлопнул дверью, что в привратницкой приоткрылось окно, и злобные пронырливые глазки госпожи Марти просверлили его насквозь.

– Вы сегодня припозднились, сударь, – поджав морщинистые губы, процедила старуха.

– Меня задержали в конторе, – пробормотал Бланшар.

– Да мне дела нет, где вы проводите время, здесь не исповедальня, – язвительно произнесла привратница. – Я лишь хочу напомнить, что вы задолжали за три месяца. Хозяин велел передать, если не оплатите долг, то можете убираться.

Эжен с ненавистью бросил взгляд на старуху, укутанную в тёплую шаль. За спиной её виднелась приоткрытая дверь довольно уютной комнаты. По крайней мере, из неё тянуло теплом и густым запахом остывающего рагу.

– В понедельник я внесу плату, – отрывисто бросил он.

Оказавшись, наконец, в своём скромном жилище, молодой человек, не раздеваясь, опустился на стул и медленно обвёл взглядом жалкую комнату. Да, обстановка была скуднее некуда. Узкая постель с коленкоровым пологом, стол, два стареньких стула и огромный тяжеловесный комод, что занимал едва ли ни треть помещения. Но каким бы аскетичным ни было жильё, он успел привыкнуть к нему и, возвращаясь вечерами со службы, даже находил его уютным. На комоде Эжен держал подсвечник и крохотную пепельницу, куда обычно бросал мелочь вроде оторванной пуговицы или монетки в два су. На двери красовались два толстых гвоздя, куда юноша вешал сюртук и шляпу. И над умывальным щербатым тазиком висело небольшое зеркало в простенькой рамке. Мысль, что он может лишиться такой привычной и дорогой ему комнаты заставила его сжать губы, на глазах выступили слёзы. Бланшар почувствовал себя глубоко несчастным человеком. Мало что жизнь его никогда не была особо сладкой, но этот день будто вобрал в себя все разочарования разом. А ведь он так надеялся и с трепетом ждал больше недели лестного отзыва господина Бриссона! В своих смелых мечтах он представлял, как старик с восторгом отзовётся о рукописи и мигом представит его самому издателю. Ах, с каким бы наслаждением он, солидно одетый, не сняв шляпы и перчаток, вошёл бы в контору, где служил более года, и с насмешливым превосходством объявил об уходе. Вот бы у всех вытянулись лица! Ведь сослуживцы привыкли посмеиваться над его нескладной худощавой фигурой и слишком длинным носом, что служил причиной для обидных замечаний ещё с детства. И вот, оказалось, что господин Бриссон совсем не разглядел в его рукописи ничего интересного, кроме бойкого изложения. Как ни горько признать, но в чём-то старик, несомненно, прав, Эжен не знает никакой другой жизни, кроме той, что окружает его. Возьмись он писать любовную драму, то мигом выкажет себя наивным простаком. Те любовные истории, что случались в квартале бедноты, слишком примитивны и не могут похвалиться изысканной утончённостью. Да и сами отношения, к отчаянию самого Эжена, ему совершенно незнакомы. Он ни разу не был влюблён, его душа не испытывала трепета при образе нежного создания, что обычно являются читателю в романах. Бланшара окружали простые девушки и молодые женщины, грубоватые, наглые и развязные, иногда скромные, что объяснялось лишь их внешней непривлекательностью. И молодой человек вовсе не находил в них ничего такого, что заставило бы проливать слёзы, а сердце биться чаще. Если его и мучило томление, то попросту от примитивной жажды физического обладания. Эжена вполне устроила бы и поблёклая девица, что пристала к нему на улице. Но даже такое низкое и простое удовольствие оказалось для него недоступно. Вот жалость, что он вздумал показать себя слишком гордым и независимым, оплатив счёт Бриссона в кабачке. Истраченных денег наверняка хватило бы на услуги потаскушки.

А теперь, ко всем свалившимся неприятностям, ещё и известие о том, что домовладелец больше не желает ждать уплаты долга. Бланшар встал и прошёлся по комнате, закрыв лицо ладонями. Слёзы, так долго сдерживаемые, хлынули сплошным потоком, и он упал на кровать, уткнувшись в подушку, стараясь заглушить рыдания. Должно быть, со слезами горечь, терзавшая молодого человека, постепенно ушла, оставив после себя лишь тоскливую безнадёжность. Эжен так и остался лежать на кровати, пока озябшие ноги в мокрых башмаках не начало сводить судорогой. Разуваясь, он внезапно замер от мысли, что пришла в голову. Завтра воскресный день, и он будет обедать у тётки, единственной из оставшейся в живых родни. Стало быть, голодать уже не придётся и можно постараться разжалобить скупую старуху и попросить взаймы денег. Тогда он сможет не думать о скитаниях в поисках нового жилья. Эти размышления приободрили Эжена, да-да, он непременно выпутается из беды, а там… Кто знает, может быть, ему выпадает счастливый случай и в голове сам собой возникнет интересный сюжет. Он вовсе не лишён полёта фантазии, как решил Жоэль Бриссон. Неужто так сложно выдумать историю от начала до конца? Да он всего лишь не пытался этого сделать. И молодой человек решил тотчас погрузиться в мечты, но сон сморил его быстрее.

Госпожа Фуке подставила племяннику дряблую щёку для поцелуя и, не одарив его ответной лаской, неодобрительно заметила:

– Вид у тебя ещё более унылый, чем в прошлое воскресенье, Эжен. Такое чувство, что ты не ел несколько дней и в придачу ночевал под мостом.

– Вам показалось, тётя, – стараясь придать голосу беззаботность, ответил юноша. – Мне пришлось много работать, и я совсем не высыпался несколько дней. Но дела мои не так уж плохи, как вы подумали. Вчера я беседовал с очень солидным человеком, он нашёл мою рукопись не лишённой таланта и отметил, что пишу я бойко.

– Ай! – скривилась госпожа Фуке. – Ты опять за своё! Я даже слушать не желаю про твои дурацкие затеи с бумагомаранием. А тот, кто говорил с тобой, наверняка прохвост. Все писатели прощелыги и развратники. Если ты не оставишь эти бредни, то я непременно исключу тебя из завещания, ты не получишь ни гроша, мой милый.

Эжен, стараясь подавить охватившее его раздражение, как можно мягче произнёс:

– Тётя, дорогая, вы ошибаетесь. Среди писателей есть весьма достойные люди и знакомством с ними гордятся в высшем обществе. Их с радостью принимают важные персоны. Да к тому же многие из них нажили целое состояние литературным трудом.

– Не пытайся переубедить меня, – махнула рукой старуха. – Ни я, ни те, кого я знаю лично, не прочёл за всю жизнь ни единой книжонки, конечно, кроме молитвенника, и прекрасно себя чувствуют. Да и за примером ходить не надо, вообрази только, недавно девушка из приличной семьи сбежала из дому с приказчиком! Да, с простым приказчиком! А всё оттого, что вечно читала романы. Я сама видела её несколько раз в парке. Она постоянно держала в руках книгу. И после этого ты станешь спорить, что книги не развращают людей? Уверена, эта бедняжка окажется среди девиц, шатающихся по бульварам.