Aнна Санина - Возвращение. Книга-дорога для тех, кто любит путешествовать, но всегда возвращается к себе

– Тоді ходи спати, 6 6 Тогда ложись спать – покорно соглашается Эдди.

Сжимая в руке розовую розу, я бреду за человеком, в котором странно сочетается малолетний наивный мальчишка и самостоятельный рассудительный мужчина, уродливый тритон и добрейший парень-рубаха. По дороге на дискотеку он рассказывает мне о своей первой и последней любви – русской девушке-стриптизерше, улетевшей домой спустя полгода их романтических отношений. Трагическим тоном Эдди сообщает:

– Вона хтіла моїх грошей, а не мене. Просила, і я завше мусив їй шось купувати. То майтки, то сумочку 7 7 Она хотела моих денег, а не меня. Просила, и я всегда должен был ей что-то покупать. То шмотки, то сумочку. .– Я так и слышу Эдди по-украински с сильным западным прононсом, но к тому, с частым тирольским шипением. – А ты… ты, не такая.

– Ты же меня еще не знаешь, Эдди, – я пытаюсь возразить ему, но это нелегко.

– Та лишайся і живи, сікі хоч. Я маю два ліжка у ціммері 8 8 Оставайся и живи сколько хочешь. Я меня в комнате две кровати. .

Говорю спасибо и мягко зеваю, скорее произвольно, чем с намеком, но Эдди все равно, он держится за руль, направляя свой Мерседес в белоснежную ночь, словно хочет переехать несущиеся секунды и удержать праздник под колесами.

Заходим в клуб. Там дымно и огненно. С пышными грудями декольте и животами, налитыми шампанским, фланируют девушки. Теплыми большими увальнями рассекают накуренное пространство юноши. Все здороваются с Эдди, жмут ему руку и целуют в щеку. Эдди – свой чувак, премилое невинное существо, уважаемая всеми персона. Еще бы, Эдди – один из немногих местных диджеев. Он гуру местной клубной культуры, он – «зачароване жабеня» тирольской принцессы, которая, правда, еще спит где-то, заточенная в замке среди альпийских гор.

И я проникаюсь уважением к Эдди. Но чем больше растет во мне чувство благодарности за подаренный праздник, тем большее я испытываю отвращение к его длинным рукам и кривым ногам, тем страшнее становится принимать его знаки внимания.

Мы поднимаемся на третий этаж, где музыки уже совсем не слышно. Эдди отпирает двери в небольшую деревянную комнату со столом, тумбочкой и кроватью.

– Отут фрише вэшэ, – Эдди достает из тумбочки свежее белье и кладет его на кровать.

«Как ты добр, мать твою», – думаю я, и с замиранием сердца спрашиваю:

– Эдди..а где будешь спать ты?

– А-а на углу. – Неопределенно машет рукой он. – Располагайся, приду через часа два.

Он уходит с гутенахтом на прощанье, а я медленно сажусь на кровать, чувствуя обезоруживающую усталость. Обещаю себе, что буду отпихиваться ногами. Усталость берет свое, и я падаю в постель одетой, придавленная сном.

А с вами такое бывало? Вы просыпаетесь в новом месте солнечным утром, раскрываете шторы, а за окном – горы. Горы: не далекие гиганты на горизонте и не маленькие холмы по соседству, а настоящие каменные великаны-исполины в белоснежье. И тепло в новогоднее утро. Голова не болит и вы одни, и пахнет деревом. И хочется окно нараспашку и всем кричать в изумлении: а с вами такое бывало?

Моего нового друга в комнате нет. Облегчение волной прокатывается по спине. Стук в дверь. Это, разумеется, Эдди. Вот он стоит на пороге, неуклюже покачивая сонной еще, длинной как у гориллы рукой. На нем только белоснежная рубашка длиной до середины бедра.

Эдди осведомляется, хорошо ли мне спалось. И на мой вопрос о его ночном лежбище кивает на соседнюю комнату. За углом.

«Шайсс-ёстеррайхиш-дойч» 9 9 Чертов австрийский немецкий. – сложные конструкции мозг запоминает легко, если они ругательные. Ну да ладно, ночь прошла и хорошо.

Мы едем завтракать домой к моему милому благоразумному дикобразу. По пути к нам в машину подсаживается сестра Эдди – Симона. Она ничуть не похожа на старшего братца, говорит еще непонятнее и надувает большие жвачные пузыри сквозь заточённые в брекеты зубы. Кроме того, она симпатична. Спустя полчаса Симона под диктовку своей общей с Эдди хорватской матери записывает для меня рецепт Шварцвальдского торта, который выеденными зазубринами красуется тут же на столе среди плоских легких печений и кофейных чашек. После пересоленного австрийского супа и таких же голубцов, кусочек пьяняще-вишневого ручной работы торта с кофе – это лучшее о чем можно мечтать.

Родители Эдди внешне совершенно отличаются от сына. Я забываю, как их зовут в следующую же секунду, и отвечаю на все их вопросы. Папа сед и курит самокрутки, улыбка пробивается сквозь его бороду, и еще долго не тает в клубах табачного дыма. Хорватская мама смотрит на меня сквозь очки так дружелюбно, что я отвечаю ей тем же с невероятной быстротой и начинаю излучать само добродушие. Эдди счастлив. Через час я, с траурным видом, говорю всем, что семья вызывает меня сегодня же обратно в Каринтию. Эдди печален. Как бы то ни было, мы смотрим расписание поездов. Остается два часа для прогулки по Инсбруку.

В горной долине, среди громадных голубых глыб, давным-давно были проложены крохотные узкие улочки, возведены церкви с острыми крышами и построены дома. Горы окружили город неприступной стеной.

Не знала я ни истории города Инсбрука, не была в его музеях и не каталась в двуколке по каменным мостовым. А бродила с Эдди под солнцем, заходящим за желто-розовые с перламутром вершины по нарядным гирляндовым улицам, среди сказочных светящихся лавочек, и слушала его откровения. И хоть город невероятно впечатлил меня своей миниатюрной красотой, хоть и была я в январской перводенной сказке, но мечтала уже о поезде через полстраны, подальше от умоляющих глаз обожателя.

– Коли в тебе був останній фройнд, Анна? 10 10 Когда у тебя был бойфренд в последний раз? – Вопросил Эдди. Дробь взгляда требовала подробных объяснений.

На мой вопрос, зачем ему это нужно:

– Хочу більше про тебе знати, хочу бачити тебе, хочу тебе чути, хочу зайняти його місце! 11 11 Хочу больше знать о тебе, хочу видеть тебя, слышать тебя, хочу занять его место!

Изумляюсь его многословности. Мимо нас проходят нарядные сытые люди, крутятся стенды с открытками. Эдди тянет меня в ближайшую лавчонку. Смотрю на часы – до поезда сорок минут.

– Хочу зробити тобі подарунок, подобається? 12 12 Хочу сделать тебе подарок, нравится?

Показывает кулон из блестяшек-кристаллов в форме сердечка. Он смотрит умоляющей каменной карей глыбой. Он протягивает мне свою длинную руку. Он клянется, что никогда не обидит, не предаст, не солжет, что он добр и бескорыстен.

– Ти можешь зателефонувати і приїхати в будь-який час, Анна. 13 13 Можешь позвонить и приехать когда захочешь.

Он глядит на меня со всей нежностью, на какую только способен, и в его глазах мшистые скалы покрываются росой.