Сергей Ильичев - Неопалимые

И вдруг Никита осознал, что оторвался от кровати и, словно бестелесный, с боярином не только над палатой, но и над зданием больничным вдруг очутился… И то парение воистину слаще было того, что сам недавно испытал…

И когда почувствовал себя вновь на своем ложе, то с удивлением вопросил:

– Научишь так летать?

– Сначала сам ответь: друзья мы али нет?

– Какая дружба у холопа с господином… – промолвил Никита.

– Ты не ответил на вопрос… – настаивал Алексей.

– Друзья, конечно… – промолвил Никита.

– Так и тебе тогда не вечно быть холопом… До встречи! Жду тебя в монастыре!

И Алексей быстро вышел.

Никита, откинувшись на подушку, задумался над услышанным.

Обоз во главе с Алексеем – теперь уже царским наместником – в сопровождении двух конных стрельцов и Зевса выезжал из врат Александровской слободы.

Савва шагал рядом с телегой. Рослый монах, как большой ребенок, созерцал окружающие его и радующие глаз просторы родной земли.

А Сильвестр, сидя на телеге, при каждой встряске, словно заботливая курочка, ощупывал целостность царских подарков, чем вызывал улыбку у монаха.

– Тебе, Сильвестр, чует мое сердце, действительно придется вскоре панагию надевать ту, что тебе на прошлом годе Алексей подарил… Как будто в воду он тогда глядел… И ведь сбываются его слова и о тебе, и о пожаре…

– Да, сей юноша не прост… В его-то годы, столько претерпев, огонь и воду взяв в друзья, не испугался он и медных труб, достойно властью испытание неся. И государь наш, Иоанн, не иначе как Духом Святым был ведом, когда большою властью наделял его.

К полудню обоз подошел к небольшой реке. За ней стоял дремучий лес. Когда переправились, Савва предложил искупаться.

Алексей кивком головы обозначил свое согласие и остановил коня.

Монаху только этого и надо было. Он в своей рясе тут же сиганул в воду… И теперь блаженно нежился в ее прохладных струях.

Алеша сначала выкупал Зевса. А Сильвестр, находясь в тени и не оставляя телеги с дарами, поглядывал на своих питомцев, резвящихся в воде.

Далее Алеша приказал обозу иди вперед, обещая его догнать, а сам, оставшись с Зевсом, разделся и нырнул уже на глубину. А погрузившись в мир подводный, там дно речное созерцал. День был солнечный, и он хорошо видел стайку рыб, схоронившуюся в прибрежных водах, щуку, раков, выставивших из нор свои клешни. И еще увидел уже присыпанный золотом песка небольшой колокол…

В это время монахи со стрельцами вошли в лес, но не прошли и двухсот верст, как вдруг лошадь, которая везла телегу с Сильвестром и царскими дарами, встала как вкопанная и давай пятиться назад.

Стрельцы заняли оборонительную позицию с двух сторон, готовые к отражению возможной атаки.

Вскоре подскочил Алексей с небольшим колоколом в руках и в сопровождении Зевса.

– Что случилось? – спросил он у стрельцов.

– Лошадь не идет… – ответил один из них. – Не иначе как волки… Хотя с чего бы, лето на дворе…

Юноша прислушался, а потом вдруг дал команду Зевсу идти вперед. И тот послушно нырнул в ельник. А вслед за ним, оставив коня у одного из стрельцов и передав найденный колокол Савве, вошел в чащу леса и сам Алексей.

И вскоре увидел рядом с Зевсом знакомую старую волчицу. Правда, она уже не подошла к юноше, как ранее, и не подставила ему свой бок, но, лишь чуть обозначив головой направление, увлекла его за собой.

Пройдя еще немного, Алексей сначала услышал голоса, а лишь затем увидел и людей, числом до тридцати, сидящих на большой поляне. То, что это были разбойники, он понял сразу. И если бы не волчица, то они непременно бы оказались в их власти.

Алексей дав Зевсу команду сидеть, сам неслышно подполз ближе и услышал, что в эту ночь разбойники собираются совершить налет на царскую резиденцию.

Когда Алексей вернулся и успокоил монахов, то сразу же отправил одного из стрельцов обратно в Александровскую слободу, дабы предупредить о возможном нападении.

Савва же, указывая на колокол, заметил, что он из звонницы Новгородского кремля и пролежал в воде совсем немного…

– Очевидно, как в сказке про лису и старика, наловившего рыбы да прихватившего жене на воротник лежавшую на дороге и притворившуюся мертвой лису… Та лиса, пока они ехали, всю рыбку из мешка на дорогу и выбросила… Так что вернулся старик домой и без рыбы, и без лисьего воротника.

– Это, выходит, – промолвил Сильвестр, – что кто-то из ехавших в царском обозе периодически выбрасывал из телеги то, что посчитал возможным присвоить, в надежде вернуться позже и забрать.

– Если принять во внимание, что колокол лежал левее брода и сам туда упасть не мог, то версия сия возможна… – ответил Алексей.

– Сказать бы надо в слободе, пусть хитреца того отыщут… – сказал Савва.

– Не выбросил, так мы бы не нашли… – ему ответил Алексей. – Уж нет ли в этом провиденья знака?

– И то… – согласно молвил вдруг Сильвестр, – забыл тебе сказать, наш господин, что все колокола в монастыре татары поснимали и увезли с собой…

– Так это ль не подарок? – показывая рукой на найденный колокол, сказал Алексей.

И все согласно улыбнулись.

Уже далее направление дороги им указывала волчица, которая вместе с Зевсом бежала впереди обоза.

Иногда они убегали далеко вперед, и тогда Алексей останавливал обоз в ожидании их возвращения. И когда они возвращались, обоз снова отправлялся в путь, чаще не по дороге, а лесом, но в результате они вскоре достигли цели своего путешествия в целости и сохранив государевы дары. Правда, при этом не заметили, когда волчица и Зевс отстали от обоза.

Добавлю лишь, что в следующую ночь разбойники действительно напали на Александровскую слободу… Было хорошо слышно, как в ночи загрохотал барабан и ржали кони… До ушей челяди доносились вопли… А затем прогремело несколько выстрелов и наступила тишина.

Вскоре Малюта Скуратов, в кольчуге и с обнаженной саблей в руках, предстал перед глазами государя.

– Великий государь, – торжественно начал он, – предупрежденные по слову сына боярина Ногина, мы с Божьей помощью сей сброд разбойничий схватили. Что прикажешь?

Иоанн поднялся со своего кресла, с усилием расцепив руки.

– Грабителей на дыбу, за то, что не боятся ни царя, ни Бога!.. – пронзительно воскликнул он, вставая и указывая пальцем на окно, за которым виднелась Ивановская площадь. – А Алексея, сына Ногина, отметить… Он заслужил мое доверие.

Подойдя к окну, Иоанн увидел, как опричники закрутили всем нападавшим назад руки, крепко связав пеньковыми веревками.

В покоях государя, почитай, до самого утра ближние царские люди праздновали победу. Царь Иоанн, выпив немного красного вина, успокоился. Все, что случилось в ночи, казалось ему теперь не столь пугающим и опасным.