Валентин Черный - Куликовская битва. Запечатленная память

Иначе воспринимается другая икона — «Спас Оплечный», олицетворяющая покой и невозмутимость. Состояние персонажа раскрывают идеальная симметрия утонченных черт лица, его мягкая моделировка, построенная на плавном переходе более темных тонов к более светлым: от коричневатых к золотисто-желтым с добавлением легких, едва заметных румян. Все эти художественные приемы живо напоминают те, которые сложились еще во времена Киевской Руси. С серединой XIV в. икону роднит некоторая вытянутость пропорций, стилизация формы словно вырезанных теней в области глаз, усиливающих самоуглубленность изображенного здесь Христа. Предназначенный для длительного созерцания «Спас Оплечный» невольно заставлял стоящего перед ним человека задуматься, заглянуть в глубину собственного сознания, предпринять шаги к духовному самосовершенствованию. К этому располагало и время относительного затишья, когда Московская Русь набиралась физических и нравственных сил перед решительным столкновением с Ордой.

Оба кремлевских Спаса как бы обозначают основные направления развития русской живописи в эпоху Куликовской битвы. Пройдет всего несколько десятилетий, и экпрессивное начало, заложенное в «Спасе Ярое Око», получит блистательное выражение в творчестве Феофана Грека, а несколько холодноватая самоуглубленность «Спаса Оплечного», сдобренная человеческой теплотой, найдет свое продолжение в работах великого Андрея Рублева.

Преодоление последствий ордынских вторжений и общий подъем, начавшийся в Северо-Восточной Руси с середины XIV в., рассеяли мрачные мысли русичей о приближении Конца света. Постоянное усиление Московского княжества, присоединение к нему все новых и новых земель заметно выделяли его среди других русских владений и тем самым снижали внутрирусские противоречия. Ненавистная «рознь мира сего», к преодолению которой стремились в Москве, стала наиболее видной темой в общественной мысли.

В качестве самого яркого примера проявления самосознания складывающейся в этот период русской народности можно назвать составленный в 1380–1390 гг. «Список русских городов дальних и ближних» — грандиозный «географический справочник» русского населения, проживавшего на территории Восточной Европы [590] См.: Тихомиров М. Н. Список русских городов дальних и ближних // М. Н. Тихомиров. Русское летописание. М., 1979. С. 83–137. . Справочник охватывал земли юго-запада (на реках Дунай, Днепр, Прут и на Черном море), Подолья, Киевщины, Волынщины, Литвы, Рязанщины, Смоленщины, Залесья (междуречья Оки и Волги). Создатели географического описания использовали не только современные данные. Многие сведения были почерпнуты в исторической литературе. В частности, книжники XIV в. выписали из киевской «Повести временных лет», составленной около 1113 г., часть перечня «иных языков, иже дань дают Руси» [591] См.: ПСРЛ. Т. 2. Стлб. 8–9. . Объединение в одном списке всех регионов, входивших когда-то в государство Киевская Русь, выдает желание составителей снова видеть Русь единой. Создание столь значительного географического справочника вскоре после Куликовской победы вряд ли можно расценить иначе как ожидание скорого освобождения, которое и позволит объединить русские земли, более того, восстановить зависимость народов, ранее плативших дань русским князьям.

Ненавистная «рознь сего мира», осознаваемая всеми социальными слоями русского населения как зло, стала камнем преткновения для дальнейшего существования Руси. Понимание этого сказалось даже на такой консервативной сфере, как церковная догматика. Особенно популярный догмат Троицы, наряду со значением предмета веры, обретает, начиная с середины XIV в., и актуальное общественное содержание [592] Клибанов А. И. К характеристике мировоззрения Андрея Рублева // Андрей Рублев и его эпоха. М., 1971. С. 92–190. . По наблюдениям исследователей, понимание Троицы как «идеи мира и любви» получило широкое распространение в русских землях. Враждовавшие князья после многочисленных стычек и длительных раздоров мирились в Троицын день, отмечавшийся в начале лета через пятьдесят дней после Пасхи [593] См.: Демина Н. «Троица» Андрея Рублева. М., 1963. С. 43. .

Заметный вклад в утверждение на Руси культа Троицы внес один из крупнейших политических и церковных деятелей эпохи Куликовской битвы Сергий Радонежский. Основанный общежитийный монастырь — первый, посвященный Троице, — со строгим уставом, утверждавшим братство и равенство всех, кормящихся «от рук своих» монахов. Факт создания Троицкого монастыря, как уже отмечалось, воспринимался современниками Сергия как желание знаменитого игумена дать наглядный пример человеческого единения для всей Русской земли.

Только в идейно-нравственной среде, провозгласившей своей целью объединение Руси, могло появиться такое поистине великое произведение средневековья, как икона «Троица» Андрея Рублева. Написанная в стенах Троицкого монастыря в «похвалу Сергию» [594] См.: Клибанов А. И. К характеристике мировоззрения Андрея Рублева // Андрей Рублев и его эпоха. С. 101. , она без сомнения испытала влияние его тринитарной концепции. Это не просто изображение трех ангелов у жертвенной чаши, символизирующих три божественные ипостаси — Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа. Живые одухотворенные юношеские лица ангелов и их стройные фигуры олицетворяют собой красоту человека и изумительную гармонию. Запечатленная близость внешнего облика ангелов и их духовного состояния скрепляет единство ипостасей. Ради выявления этой идеи Андрей Рублев упрощает библейский сюжет угощения странников Авраамом и Саррой. Он отказывается от изображения последних, сцены заклания тельца, оставив только трех ангелов, составляющих одно целое. В результате образ Троицы приобретает значение своеобразного символа единения.

Не исключено, что распространенное понимание Троицы как призыва к объединению вызывало протест определенных кругов в землях, стремящихся сохранить свою самостоятельность. Во всяком случае, антитринитарные движения особенно сильны были в Новгороде — традиционном политическом сопернике Москвы. Борьба с антитринитариями отразилась и в произведениях искусства, в частности в новгородской иконе «Отечество» конца XIV — начала XV в., представляющей новозаветный вариант Троицы, где на коленях Бога Отца сидит Бог Сын, на фоне которого в виде голубя изображался Святой Дух. Художник не ограничивается одной общей надписью «очь и син и сты дух» (отец и сын и святой дух), а стремится подчеркнуть равенство и нерасчленимость всех ипостасей, надписав над спинкой трона и над голубем «Исус Христос». Тем самым художник стремится оградить догму Троицы от кривотолков [595] См.: Лазарев В. Н. Об одной новгородской иконе и ереси антитринитариев // В. Н. Лазарев. Русская средневековая живопись. Статьи и исследования. М., 1970. С. 279–291. .