Анатолий Воронин - Москва, 1941

Будущий студент МЭИ Кудрявцев откровенно описывал все тяготы работы на строительстве оборонительных сооружений.

Несколько коммунистов, руководящих работников треста, К-н (секретарь парторганизации), К-в, Ф-н и М-н, зная об отходе и месте назначения, допустили паническое дезертирство, бросив в серьезный и ответственный момент выполнение ответственного задания и самовольно выехали в Москву» . Все они были исключены из партии и сняты с руководящих должностей. О других случаях наказаний за дезертирство с трудового фронта информации нет, хотя в дневнике будущего студента МЭИ Кудрявцева упоминается, что «бежавшим отсюда дали по 8 лет» . Возможно, что это были лишь пропагандистские страшилки.

Сам Кудрявцев, мобилизованный от Раменского РК ВЛКСМ, работал в районе станции Издешково, между Минским шоссе и железной дорогой, и организованно отошел в сторону Вязьмы: «Шли ночью на восток. Враз, с вещами, истощалые прошли км 30–35. Теперь в деревне Бекасово [17] , а раньше в Звягино. Ночью, когда шли, видели, как к тому месту стягивали войска» . Но и тут разгильдяйства хватало: «Пришел один парнишка из старых мест, рассказывает, из тех деревень жители эвакуировались на чем попало. Всё бросили, там осталось из наших 120 раненых. Осталось все продовольствие, хотя мы сидели и сидим впроголодь. Больные варили там макароны в масле и т. д. их за мародерство чуть не расстреляли. Начальство и доктора уехали на автомобиле и больные забрали, что могли, и пошли сюда. Км – 30–50. По дороге бросали вещи и т. п. Пришли из 120 – 70 человек» . Некоторые школьники, получив сухпаек и разбившись на малые группы, дошли до Гжатска и оттуда уже на поездах добрались до Москвы. Об этом вспоминал журналист и писатель Владимир Дмитриевич Николаев, в то лето еще ученик 175-й школы, в книге «Московский романс»: «Мы взяли по краюхе хлеба, куску сыра и двинулись. Нас снова стало четверо. Незнакомая нам десятиклассница, не из нашей школы, сама подошла к нам и попросила принять ее в нашу компанию. Не было и намека на панику. Во-первых, молодость, когда по недомыслию ничего не страшно. Во-вторых, полное отсутствие достоверной информации о положении на фронте. Мы вчетвером спокойно, даже весело пошли вдоль шоссе, по обочинным дорожкам и тропинкам, само шоссе было забито, да идти стороной, по зелени, в тени было приятней, чем по дороге» . Пройдя опустевшие деревни, побывав под бомбежкой, не испугавшись слухов о высаженном десанте, они смогли сесть в пустой вагон. «На Белорусском вокзале к нашему составу устремились охранники, проверили вагоны, извлекли нас и отвели в комендатуру. На всех четверых у нас был один документ – ученический билет Юрия. Он не произвел должного впечатления на дежурного, и тот попросил у нас домашние телефоны. В этот ранний час наши домашние оказались дома. Переговорив с ними, дежурный отпустил нас. Через полчаса я был дома» .

Почта проходила через Управление строительства Дворца Советов, которое располагалось на Кропоткинской (ныне Пречистенской) набережной 45/1 в Москве, и на улице Ленина, 13 в Вязьме.

Потеря Смоленска и Ельни существенно осложнила ситуацию – определенная ранее линия оборонительного рубежа оказалась потерянной. На других участках линия фронта стала либо совпадать с ним, либо находилась в нескольких десятках километров. Это обстоятельство требовало переосмысления оборонительной стратегии – фронтовые рубежи должны находиться в 100–120 км друг от друга, здесь этого не было. Что также сыграло свою роковую роль.

Первая воздушная тревога в Москве была объявлена уже во вторую военную ночь – 24 июня. Позже она была объявлена учебной, однако имела под собой совершенно конкретную причину. Около полуночи в ночь с 23 на 24 июня посты ВНОС на дальних подступах к Москве обнаружили большую группу бомбардировщиков, которую они приняли за немецкую. На самом деле это были советские самолеты.

В итоге в 2:40 московские средства ПВО были приведены в боевую готовность, а в 2:52 в Москве была объявлена воздушная тревога, впервые разбудившая спящий город. В воздух были подняты истребители, зенитные орудия открыли огонь. «Отражение налета» продолжалось целый час, бомбардировщики упорно шли на Москву.

Во время первой воздушной тревоги поползли слухи, что бомбят авиазавод в Филях. Германская авиаразведка внимательно следила за заводом и процессом его маскировки.(фото автора)

Среди москвичей распространились самые разные слухи о том, что бомбили авиационный завод в Филях, но что атака была отбита.

Надо признать, что Москва и москвичи оказались не готовы к налетам, и первая «учебная» тревога позволила выявить слабые места и провести работу над ошибками. В информсообщении оргинструкторского отдела МГК ВКП(б) в МК ВКП(б) указывалось, что «имелось много случаев панического настроения и растерянности» . На заводах не знали, что делать, останавливать ли работу. На асфальтобетонном заводе № 3 аварийно-восстановительная команда была в полном сборе, но не оказалось необходимого инструмента.

Москвичи проявили беспечность, впрочем, не все еще знали, куда надо прятаться от бомбардировок. «Большие группы людей собирались на улице, обсуждая, “кто и куда стреляет”» . Возле станций метро возникли давки, на метро «Аэропорт» был открыт только один вход, а у метро «Динамо» «у входа собралось несколько сот человек, и все беспорядочно бросались в метро, толкая и сбивая друг друга, никто не регулировал вход в метро, поэтому получилась давка, некоторые падали, и по ним пробегали другие, нанося ушибы, несколько человек (не менее 10), получив ушибы, не могли встать, их выносили на носилках, девочка 13 лет с тяжелыми ушибами ноги была отправлена в Боткинскую больницу». Бомбоубежища толком не были готовы, где приходилось сидеть на цементном полу, где-то на кучах угля, попадались захламленные и залитые водой, а в «убежище дома № 18 по Ленинградскому шоссе никто из населения не мог попасть, так как оно оказалось занято разным хламом и стройматериалами» .

Из домов на Щербаковской улице, что были ближе к Измайловскому парку, жители побежали прятаться под деревья, а не в убежище, «несмотря на убеждения милиции идти обратно в свои дома и спрятаться в бомбоубежищах, они все же продолжали бежать и разместились с детьми под деревьями и кустами в парке» .

«Во время тревоги имелось несколько несчастных случаев. Например, был убит осколками снаряда член команды МПВО Октябрьского района Карташов, проживающий по Петровско-Разумовскому проезду, д. № 60, барак № 1. Несчастный случай произошел из-за несоблюдения Карташовым правил МПВО. Во время тревоги умер от разрыва сердца мастер цеха № 12 завода им. Авиахима, старый производственник т. Аршинов» .