Александр Белов - Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации

Справедливости ради надо сказать, что Сарве находится в стороне от моей прокладки маршрута, это – правая оконечность острова, расположенная ближе к материку, а я шел бы морем левее острова. Но, может быть, я не все знаю о здешних священных уголках? Остров все-таки довольно большой. От крайней западной оконечности до восточной – 70 километров!

Хийумаа удивительно похож на Рюген. Только в миниатюре. Думаю, у варягов он вызвал ностальгические чувства.

Эстонская часть маршрута нам интересна тем, что именно эстонские краеведы находят объяснение культовым значениям этих древних мест поклонения. Возможно, мы больше поймем о варяжском умострое, когда узнаем что, по мнению эстонцев, растительные символы, о которых мы говорим, это – Дуб войны (Sõjatamm) и Дубрава войны (Sõjatammik).

Вернемся, однако, к плаванию. На чем мы остановились? Наши лодки вошли в устье Нарвы.

Думаю, у Олега, если он был командором экспедиции, это вызвало вздох облегчения. Еще неделя – и варяги окажутся в Новгороде… И встретит их местный народец… с удивлением. Потому что на дворе лето, а тут заморцы пришли с варежками на руках.

Варежки – это «варяжки», рукавицы для гребли, чтобы мозоли не набивать. Если мозоли все-таки набьешь, у всякого путевого ветряжного есть средство для лечения. Его считают древнерусским, но я утверждать не берусь, ибо сейчас древнерусским считают все, на что хватает фантазии. Думаю, историки фармакологии могли бы прояснить ситуацию с этим средством, но мы доверимся мнению членкора Российской академии естественных наук Анатолия Дмитриевича Малярчикова. Так вот, капитан варяжского судна, вполне возможно, хранил в запасниках мешочек с заветными камнями: кремнием и шунгитом. Если настоять на них меру чистой воды, можно получить отличный антисептик, залечивающий легкие раны. Так что с мозолями мы бы разобрались.

Варяги действительно отличались от местного населения: вроде и мужики, а безбородые. Только усы длинные висят, а подбородки гладкие, как у греков. И волосы выстригают ровнехонько, оставляя копну на темени. Викинги совсем не такие: бородатые и волосы в косички заплетают.

Но мы тоже кое-чему могли бы удивиться. Видлав, тот самый, у которого ухо болело на Рюгене, тихонько говорит мне: «А я слышал, что местные женщины по утрам умываются сметаной. Это чтобы лицо было белым. Представляешь?»

А лица у местных красоток действительно чистые и светлые, как заря над проливом Корса. Мы не могли это не приметить.

Интересно, о чем сейчас думает Олег? Ведь это… его первый командорский опыт! Да-да! Если мои расчеты верны, то руянскому воителю в этом переходе было немногим более 20 лет. Может, 25. В эти годы знать балтийскую навигацию без карт и эхолотов? А почему бы и нет?

Пройдет ровно 50 лет, и великий князь русов покинет этот мир. Но прежде он, по легенде, попрощается с конем, если помните. Хотя за год до смерти Олег будет руководить удачным походом на Царьград. Сидя в седле, конечно, а не в бричке. Думаю, прощание с конем – это символизм. Для того времени 75 лет для управления боевым, княжеским, замечу, конем – это потолок! Вот вам и возраст Олега. Он прощался с конем по своей старости!

Татищев придумает нашему командору биографию. Частичку биографии. Спасибо, конечно, Василию Никитичу. Но он, видно, плохо умел считать. Привязывая Олега к Рюрику, Татищев «женит» молодого воителя русов на сестре Рюрика Ефанде. А сколько было самому Рюрику в этом походе? Больше 50-ти. Даже если Ефанда – младшая сестра Рюрика, представляете, на сколько она старше нашего командора?! Так что мы не пожелаем ему такой жены.

Рюрик проживет еще 17 лет. Что делает эти годы Олег? Ведь он не может не воевать. А Рюрик ничем себя не проявляет как полководец. Может, Олег вернется на Рюген? И снова новгородцы пошлют посольство за князем. Ведь сыну Рюрика будет всего только год, когда он останется без отца. Олег вернется в Новгород уже возмужавшим, закаленным бойцом. Но в Новгороде он не усидит. Варягу нужно плыть, и скоро его лодки пройдут вниз по Днепру. Олег возьмет мечом непокорных, создав восточнославянскую империю – Древнерусское государство.

«Аргументы силы» традиционной религии. «Сверхреализм» белой лошади. Кто такой Свентовит?

Есть такая примета: если закопать на берегу белый камешек, обязательно вернешься в это место. Мы, конечно, смеемся над такими заботами, принимая сентиментальность за слабость, но в последний вечер перед походом все почему-то бродят по берегу в поисках белых камешков. Стараясь при этом не попадаться никому на глаза.

Вообще на острове существует немало легенд, относящихся как к германской древности, так и к славянской истории. У свиров, которые входили в племенной союз ругов, был обычай: в борьбе за власть на финальном, так сказать, этапе предвыборной гонки залезать на 180-метровую вертикальную меловую скалу. Кто залезал, не срывался со скалы, тот и становился «королем», как сейчас говорят экскурсоводы, когда приводят туристов на смотровую площадку. Скала называется Троном Императора.

Царями (rex) германских вождей называли римляне. Сами германцы своих руководителей так не величали. Вероятнее всего, название их вождей звучало как кунинг от прагерманского Kuningaz.

В германистике существует мнение, что племенной вождь обладал правом передавать свою должность по наследству. И при смене власти, стало быть, не требовалось никуда лазать, чтобы подтверждать свои права. Однако не будем развенчивать такую красивую легенду со спортивным уклоном в скалолазание.

А вот после падения Арконы появилась легенда, что воевода русов Чаромар и триста верных ему воинов спрыгнули со скалы, не желая сдаваться христианам. Сорокаметровая скала Арконы – это, конечно, не Трон Императора, но высота тоже приличная. Мало не покажется. Когда последние защитники Арконы ринулись вниз, набежала волна и всех унесла в море. Разбившихся тел под скалой христиане не нашли.

Под Чаромаром в легенде, видимо, существует княжич русов Яромар – младший брат Теслава, который руководил обороной острова. На деле и тот и другой благополучно сдались датчанам и ободрито-саксонцам, а Яромар преуспел в крещении руянского народа, в возведении церквей и монастырей. Так что вряд ли самого Яромара можно считать истинным героем этой легенды. Но культовый образ, символ вождя протеста, к тому же готового на подвиг чести, заставил его имя зазвучать по-иному.