Александр Белов - Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации

Что-то я не уразумею, кто тут викинги: даны или славяне? Гельмольд вынужден пожалеть несчастных, «неосторожных» данов. Складывается такое впечатление, что речь идет об их круизно-экскурсионных теплоходах. Вагры нападают на таких же морских разбойников, более того, они специализируются на этих нападениях. Подобный вывод позволит нам оценить уровень индивидуальной подготовки славян-варягов, поскольку одно дело – нападать на беззащитных монахов в Уэльсе, как это любят делать даны, и другое – на вооруженный и хорошо обученный бою отряд викингов. Согласимся, это несколько разные вещи.

Отдавая предпочтение психологической составляющей исследования, нам будет интересен мотив такого странного поведения людей, идущих путем наибольшего сопротивления. Обратимся к еще одному высказыванию Гельмольда из первой книги его хроник: «Ольденбург – это то же, что на славянском языке Старгард, то есть старый город. Расположенный, как считается, в земле вагров, в западной части Балтийского моря, он является пределом славянской земли. Этот город, или провинция, был некогда населен храбрейшими мужами, так как, находясь во главе славянских земель, имел соседями народы данов и саксов и все войны или сам первым начинал, или принимал на себя…»

Теперь становится ясно, чем обусловлена боеспособность вагров. Тексты немецкого миссионера от времен Селибура и Вихманна отделяют два столетия. Вздох традиционного сравнения со стариной («этот город был некогда населен героями») у Гельмольда понятен: подчинение Вагрии, начатое с ее христианизации, изменяло и местный жизненный уклад. Во времена летописца морские подвиги варягов уже отходили в прошлое. Но в «лучшей своей форме» варяги находились при наиболее сильных данах – во времена йомских викингов.

Как я уже говорил, у всего есть логическое объяснение. Корабли варягов-славян легче и меньше, чем у скандинавов, а площадь летучего паруса-брифка у этих судов примерно одинакова. Потому лодки варягов быстрее скандинавских драккаров. Все бескилевые лодки легко маневренны, развернуть такую лодку на волне не составляет труда. Отсюда можно получить вывод, что славяне бросаются одним заходом на противника, одной атакой. Это не так просто, как может показаться: попробуйте, идя не под мотором, с одного захода взять борт в борт судно, находящееся от вас на расстоянии морской мили. Здесь действительно требуются отличные шкиперские умения.

У противника есть порядка 10–15 минут, чтобы подготовиться к бою. На первый взгляд кажется, что этого времени хватает только так. Однако нет. С драккара, идущего гребным ходом, могут и не заметить маленькое судно с убранным парусом, маневрирующее и заходящее с юта. А когда замечают, становится уже поздно.

Варяги заранее подготовлены к бою, им не надо переодеваться в доспех, а для успешного весельного рывка они вряд ли будут утяжелять торсы кольчугами. Вы пробовали когда-нибудь грести в кольчуге? Попробуйте, думаю, вам не понравится. С большой долей вероятности можно утверждать, что варяги активно использовали кожаные доспехи, предпочитая их железным, которые в условиях плавания на низкобортном корабле были подвержены постоянной коррозии. Примерно о том же говорит специалист по истории бронзового века доктор Карл Струве, утверждая, что мореходы Шлезвиг-Гольштейна с особой регулярностью натирали воловьим или свиным жиром свои кожаные одежды. Сохранились технологии жирового дубления голья («сырицы») с целью ее укрепления, чтобы «избежать загнивания закала кожи во влажном состоянии, в условиях постоянного соприкосновения с морским воздухом».

Доспех, о котором идет речь, хорошо известен на Руси, поскольку его название используется древнерусским языком в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях под 1024 годом, а позже становится названием простой и грубой одежды от Пскова до Киева. Это – лу́да. Лингвисты усматривают в этом термине этимологическое заимствование из др. – сканд. Loði – «фартук» или из древневерхненемецкого Ludo – «накидка из грубого сукна». Впрочем, считать луду доспехом можно весьма условно. Ее для того и смазывали воловьим жиром, чтобы размягчить. А мягкая кожа легко пробиваема. Однако в абордажном бою варягу требуются скорее легкость и увертливость, чем помощь доспеха. Тем более кольчужного. Да и при возможном падении за борт человек в плохо намокающей, обработанной салом луде способен был держаться на воде, а кольчуга потянула бы его на дно.

Итак, наша лодка замечена неприятелем. Что он будет делать? Откажется от весел, чтобы вооружиться и подготовиться к бою? Но тогда мы обязательно его настигнем.

Возможно, он попробует уйти за счет большого количества гребцов и более мощного гребного рычага своих весел. Но в таком темпе драккар не долго способен идти, его викинги выдохнутся. Они всего лишь выиграют время для подготовки к бою.

Теперь мы ушли в открытое море, и вплавь уж точно никто до берега не доберется. Теперь вернуться назад сможет лишь тот, кто победит в этом противостоянии. Такой вот «восьмиугольник». Здесь нет судей и действительно нет правил.

Почему славяне нападают на данов? Ответ очевиден: лодки варягов-вагров слишком малы, чтобы ходить датскими проливами к шведам или к фризам. Даны же под рукой, рядом. Корабли русов-руян, вероятно, были более подготовлены к плаванию в открытом море.

Варяжская луда

Боец славяно-горицкой борьбы в современной луде

Корабли идут борт в борт. Датчане готовы сражаться. Каким он будет для нас, этот бой? Понятно, что умения складываются из навыков, а навыки создает подготовка. Как я должен готовить себя к поединку? Может быть, отжиматься от земли по сто раз или подтягиваться на перекладине? Может быть, крутить удары ногой с разворота или успешно переводить противника в партер? Зачем? Мне это здесь не пригодится.

Мой поединок должен быть расчетливым и чрезвычайно практически эффективным. Он обусловлен необходимостью короткого рывка и стесненным пространством, отсутствием возможности отойти и перегруппироваться, маневрировать на отходе или по флангам.

Назад вообще пути нет. Необходимо во что бы то ни стало перенести бой на корабль противника. Если нас прижмут к бортам, даны просто раздавят нас числом. И потому мы все идем на штурм.

Когда-то, руководствуясь этой идеей, я придумал штурмовой бой и назвал его так, не по-русски, отдавая дань уважения и памяти своей второй родине – Германии. «Штурм» – слово немецкое. Первая моя книга, посвященная этой теме, называлась «Искусство атаки». Она вышла в 1993 году.