Коллектив авторов - Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

И действительно, сомнения касательно личности барона оказались вполне обоснованными: детальная реконструкция его биографии на основе вновь обнаруженных архивных материалов не оставляет сомнений, что основатель Морской академии был, называя вещи своими именами, настоящим самозванцем и авантюристом, каких немало видел XVIII век. Но, несмотря на это, именно он внес ключевой вклад в создание данного петровского училища и во многом определил его облик. Пример Сент-Илера напоминает нам, насколько эфемерной была в ту эпоху грань между «самоизобретением» ( self-fashioning ) и самозванством, между интриганством и серьезной работой по построению новых институций и как легко могли предприимчивые дельцы изобретать и перекраивать свою идентичность, перешагивая при этом через социальные и географические границы 310.

Образовательное предпринимательство Сент-Илера и предлагавшиеся в его многочисленных проектах организационные новшества были неотделимы от и прямо вытекали из его попыток переизобрести себя заново в России. Морская академия, как она предстает в проектах ее первого директора, должна была стать радикально модерным для своего времени учебным заведением. Устройство школы и действия ее руководителей должны были регулироваться правилами и инструкциями, подробно регламентировать предполагалось и повседневное поведение учеников; фиксировалась – пусть и в самом общем виде – программа обучения; функции директора регламентировались и отделялись от функций учителя; и так далее. В этом отношении проекты Сент-Илера следует считать прямыми предшественниками школьных регламентов и проектов, которые будут появляться в России позднее, в 1730-х годах. Однако эти попытки внедрить в академии новые организационные формы были мало связаны с реформаторскими усилиями Петра или с нуждами его государства. При ближайшем рассмотрении движущей силой здесь оказывается именно барон де Сент-Илер, который стремился закрепить свои полномочия – и свой административный и социальный статус – путем сочинения регламентов, устанавливавших его ранг и его служебное положение по отношению к его подчиненным и к другим сановникам; введение «лучшего порядка» и «регулярства», основанного на новейших французских моделях, было инструментом, с помощью которого он надеялся достичь своих карьерных целей. Сначала сочинение проектов было способом прилечь внимание царя; позднее он пытался использовать проекты, чтобы выгородить себе некоторую административную нишу, присвоить ресурсы и, наконец, отразить нападки соперников. Именно потому, что француз был совершенным чужаком при русском дворе, ему приходилось особенно сильно полагаться на прожектерство как способ установления своего социального статуса. Но хотя его положение чужака и стимулировало предпринимательские усилия барона, оно же и делало успех его проектов менее вероятным. Как оказалось, сами по себе заимствованные напрямую из Западной Европы «регулярные» практики не были особенно нужны Петру и его модернизирующему государству, так что большая часть предлагавшихся Сент-Илером организационных новшеств оставались на бумаге и были благополучно забыты после его увольнения.

Похождения нашего героя, успевшего за какой-то десяток лет оставить свои следы едва ли не по всему европейскому континенту, вполне могли бы составить сюжет увлекательного приключенческого романа 311. По данным французского военно-морского ведомства, достаточно внимательно следившего за его перемещениями, будущий барон родился в Тулоне, в мещанской семье и носил фамилию Аллер ( Allaire ); какое-то время он подвизался в качестве негоцианта в Байонне, а затем попался на мошенничестве со страховкой. Аллер был арестован и приговорен к галерам, но ему удалось сбежать и перебраться в Испанию, где в это время в рамках Войны за испанское наследство противостояли друг другу франко-испанская и англо-португальская армии 312. Оказавшись за Пиренеями, Аллер к концу 1710 года каким-то образом вошел в доверие к французскому военачальнику маркизу де Бэ ( Alexandre Maître, marquis de Bay, 1650–1715). Как раз в это время, в ноябре 1710 года, англичане и португальцы начали отступление из ненадолго оккупированного ими Мадрида, а 8–9 декабря потерпели серьезное поражение у местечка Бриуэга, что фактически поставило крест на их надеждах вернуть испанский престол Габсбургам. Одновременно летом 1710 года в Англии пал кабинет Годолфина, и пришедшие к власти тори начали прощупывать почву для сепаратных переговоров о мире с Францией. По итогам этого зондирования в апреле 1711 года Версаль направил в Лондон письменные предложения об условиях возможного мирного соглашения 313.

На этом-то фоне и развернулись испанские похождения Аллера. Где-то в конце 1710 года он согласился стать агентом де Бэ в переговорах о сепаратном мире с Португалией и на протяжении нескольких месяцев курсировал с тайными посланиями между штаб-квартирой маркиза и Лиссабоном. С самого ли начала он замышлял предательство или лишь воспользовался ситуацией, сказать трудно, но во всяком случае в марте 1711 года он передал доверенные ему французами депеши командующему английским контингентом в Португалии; англичане заявили португальскому двору протест, и сепаратные переговоры – если они действительно имели место – были сорваны. «Джозеф Халлер» ( Haller ), как он представлялся в общении с англичанами, провел весну и большую часть лета 1711 года, скрываясь от разъяренных португальцев в доме английского посла в Лиссабоне Джорджа Делаваля, который вместо благодарности считал француза «бельмом на глазу». К августу «Халлера», успевшего запастись к тому времени рекомендательными письмами к разным важным персонам в Лондоне, эвакуировали в Англию. Там он пытался делать вид, будто состоит на королевской службе, но в итоге получил от английского правительства лишь 200 фунтов в награду за свои услуги 314. Этого французу показалось мало, он начал интриговать, был выслан на континент, попробовал вернуться, но был арестован; к весне 1712 года авантюрист сидел в английской тюрьме, умоляя освободить его и разрешить покинуть остров 315. В итоге государственный секретарь лорд Дартмут распорядился выпроводить его из Англии, и 20 мая 1712 года Джон Дэвидсон, командир пакетбота « Eagle », высадил Халлера на побережье Голландии в местечке Хеллевутслейс ( Hellevoetsluis ), в полусотне километров к югу от Гааги 316.

Чем занимался авантюрист на протяжении последующих трех месяцев, неизвестно, но, по данным французской разведки, к осени 1712 года он получил от императора в награду за срыв переговоров между Португалией и Бурбонами титул барона Священной Римской империи и должность военно-морского администратора в Неаполе 317. Много позже, описывая этот период своей жизни в письме к Петру I, француз будет уверять, что английское правительство обещало ему «знатной чин», если он только согласится принять «веру кальвинскую» – от чего авантюрист, якобы, отказался. В том же письме он сообщит, что после отъезда на континент сблизился в Гааге с герцогом Мальборо, который как раз в это время попал в опалу и тоже уехал из Англии. Герцог был возмущен столь недостойным обращением со столь заслуженным агентом и обещал, как только его собственные позиции при Сент-Джеймском дворе восстановятся, добиться справедливости и для Сент-Илера. Тем временем, он рекомендовал француза своему давнему боевому товарищу принцу Евгению Савойскому – и с этой рекомендации и начался имперский этап приключений авантюриста 318. Однако в реестре входящей корреспонденции принца Евгения в венском Haus, Hof- und Staatsarchiv рекомендаций от герцога Мальборо или других упоминаний нашего героя обнаружить не удалось 319. Это и неудивительно, поскольку на самом деле Мальборо провел все лето и осень 1712 года в Англии и прибыл в Нидерланды лишь в декабре этого года: таким образом, общаться с ним в Гааге после своей высылки на континент авантюрист никак не мог 320.