Коллектив авторов - Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Представление о том, что было важно для Петра в подготовке гардемаринов, дают краткие заметки, которые царь делал в своих записных книжках. Некоторые записи посвящены тому, кого следует набирать в гардемарины («о гвардии морской – из царедворцев»), в других Петр пишет о необходимости принудить представителей элиты к тому или иному виду службы («и нигде дворянским детям сначала не служить, только в гардемаринах и в гвардии»). Целый ряд записей посвящен определению гардемаринов на практику в иностранные флоты. В одной из записей майору Ушакову велено выбрать двух гвардейских офицеров, «которым бы ведать против регламенту гардемаринов», в другой Александру Нарышкину поручается подобрать из числа обучавшихся во Франции гардемаринов «в академию в надсмотрение несколько человек». Во всех этих случаях речь идет в первую очередь о службе, а не об обучении, хотя в одной записи Петр и предписывает «ребят маленьких обучать не токмо на море, но и в домах по маделям» 433.

Надо сказать, что петровская практика посылки молодых дворян в качестве «волонтеров» за рубеж или, позднее, на российский флот не была некоей временной мерой, паллиативом, к которому царь был вынужден прибегать в условиях дефицита времени и кадров 434. Наоборот, в контексте той эпохи это был вполне нормальный способ подготовки будущих офицеров. Отсюда понятно, почему профессиональные моряки того времени – не только сам Петр, но и его адмиралы и капитаны, включая и опытных иностранцев – мало интересовались созданием более формализованных морских школ. Действительно, уже в меморандуме, подготовленном в марте 1716 года (скорее всего, его автором был Матвеев), доказывалось, что «по всегдашнему обыкновению во французской морской академии недорослая шляхта, которая к оному делу употреблена, больши науки практикою самою действительно проходят в свое совершенство». Если этот документ и в самом деле был составлен Матвеевым, которого только недавно назначили президентом Морской академии, то подобная позиция вполне логична: новый начальник не только подлаживался под предпочтения царя в данном вопросе, но и демонстрировал свои рвение и знакомство с зарубежными практиками, одновременно критикуя действия своего соперника Сент-Илера. Автор сомневался, нужно ли вообще иметь в академии столько учеников, особенно учитывая стоимость их содержания: он предлагал отправлять не менее ста человек в плаванье с эскадрой, поскольку «практика та в 6 месяцов может у искусных капитанов [скорее] произвести их в прибыльное дело, нежели 10 месяцов здесь будучи запертыми по школам». Кроме того, полагал он, подобная практика даст молодым дворянам и возможность заслужить повышение 435.

Примерно в это же самое время Сент-Илеру было поручено составить «ордонацию», регулирующую как раз обучение гардемаринов во время их пребывания на борту корабля. Повторяя соответствующие пассажи из «Ordonnance de Louis XIV pour les armées Navales et Arsenaux de Marine», подготовленный французом документ предполагал выделение на учебу четырех часов в день, а именно, по часу на навигацию, строевую подготовку и обращение с мушкетом, обращение с пушками и управление кораблем 436. Уже к 20 марта 1716 года «ордонация» была переведена на русский и легла в основу чуть более развернутого документа, утвержденного Петром 19 апреля того же года. Документ этот, известный как «Объявление во флот Его Царского Величества вышним и нижним господам морским офицерам о содержании гардемарин и о их должности», включал девять пунктов, большинство из них не длиннее одного предложения. «Объявление» устанавливало, что на борту корабля гардемарины будут находиться под командой специально назначенного «морского поручика», «который должен их к обучению принуждать и о их поступках доносить капитану». Он же должен «надзирать» и над специально направляемым на каждый корабль «школьником», которому поручалось обучать гардемаринов арифметике и геометрии 437. Хотя в целом «Объявление» довольно близко воспроизводит содержание разработанного Сент-Илером документа, а значит, и французского ордонанса 1689 года, в нем есть и некоторые новшества, добавленные, видимо, Петром или его сотрудниками и отражающие их приоритеты. К ним относится и идея посылки с эскадрой «школьников» в качестве учителей, и оговорка, что надзирающий за гардемаринами «морской поручик» должен быть «из русских». «Объявление» также предусматривало дополнительное содержание («полтора рациона в пище») гардемаринам во время их пребывания в море и регулировало порядок назначения наказаний за непослушание.

Кроме прочего, «Объявление» также фиксирует и обособление гардемаринов от Морской академии. Первоначально в предложениях Сент-Илера понятия «корпус морской гвардии» и «морская академии» являются, как кажется, взаимозаменяемыми. В «Объявлении», однако, гардемарины представлены уже как некоторая отдельная группа: «гардемарин» это не то же самое, что «школьник». Но как именно соотносятся между собой статус «гардемарина» и статус «школьника», не вполне ясно. В данном тексте, во всяком случае, «школьник» представлен как некто гораздо более сведущий в математических науках, чем «гардемарин», поскольку «школьник» может выступать для «гардемарина» в качестве учителя. В 1718 году, однако, Петр установил численность гардемаринов во флоте в 200 человек, указав при этом, что «школьники», которые еще не освоили «навигацию» в академии, не должны производиться в гардемарины. Здесь соотношение между школьниками и гардемаринами как будто бы меняется: школьники оказываются предварительной ступенью перед зачислением в гардемарины 438. В 1723 году Петр увеличил число гардемаринов до 300 и велел содержать их на том же основании, что и полки гвардии: теперь государь явно рассматривал их как воинскую часть 439.

Самым важным мероприятием по регулированию флотской службы в петровскую эпоху была разработка и принятие в конце 1710-х – начале 1720-х годов морских и адмиралтейских регламентов. Речь, в первую очередь, идет о Морском уставе, утвержденном 13 января 1720 года; «Регламенте о управлении Адмиралтейства и верфи и о должностях коллегии адмиралтейской», утвержденном 5 апреля 1722 года; и второй части Морского устава, относящейся к управлению флотом «в бытность флота в порту, также о содержании портов и рейдов» (в просторечии «портовая книга»), также утвержденной 5 апреля 1722 года. Сам Петр описывал эти документы не только как законодательный шедевр, но как результат своих личных, собственноручных усилий: «учинено все чрез прилежный труд Царского Величества, в котором не повелением токмо, но самым трудом его учинен, где не токмо утрами, но вечерами по дважды на день, оное делано в разные времена» 440.