Коллектив авторов - Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Размах затеваемых Минихом предприятий мог варьироваться от скромного и прагматичного до поистине грандиозного. С одной стороны, например, он брался осушить болотистый участок в Санкт-Петербурге с тем, чтобы земля эта была передана в его распоряжение на шесть лет: затем большая ее часть вернется короне, но одна десятая участка останется в его собственности и будет освобождена от налогов и повинностей 572. С другой стороны, в апреле 1736 года в письме к Бирону он предлагает куда более амбициозную схему – подробный план военной кампании против турок, которая должна была завершиться к 1740 году водружением победоносных штандартов Ее императорского величества на стенах покоренного Стамбула 573. Однако коньком Миниха как прожектера было составление новых регламентов: рассказывая десятилетия спустя Екатерине II о главнейших своих прошлых достижениях, он перечисляет, наряду с постройкой Ладожского канала и победами над турками, также и сочинение штатов для полевой армии и гвардии, артиллерии и инженеров 574. Получив назначение начальником над фортификациями, Миних сразу же просит подчинить ему и Минерную роту и предлагает в этой связи некоторые дополнительные пункты к инструкции «обер-директору». «Такая инструкция мне зело надобна, дабы я мог Его Императорскому величеству в том важном чину пользовательные услуги показать и инженерный корпус во всем, что им знать принадлежит, а паче россейских молодых людей, как наилутше обучать», – объяснял он в письме 575. В итоге за ним закрепилась устойчивая репутация активного прожектера. Много позже, в ноябре 1765 года, проезжая мимо дома Миниха на Литейной, десятилетний великий князь Павел Петрович заметил: «Я об заклад ударюсь, что он и теперь, сидя за столом, какие-нибудь прожекты выдумывает». Его наставник С. А. Порошин, сам выпускник минихова Кадетского корпуса, счел нужным возразить, что «прожекты выдумывать не токмо не порок, но еще и достоинство, и достоинство великое; только чтоб прожекты были полезные». «Фельдмаршал Миних, – продолжал Порошин, – выдумывал в свое время прожекты, кои ему славу делали; теперь также их иногда выдумывает, но не всегда с удачей». Наследник престола поспешил с этим согласиться 576.

Относится ли к числу таких проектов и утвержденный 17 ноября 1730 года устав Кадетского корпуса? Миних, как уже говорилось выше, всерьез интересовался вопросами педагогики и, как кажется, уделял специальное внимание подготовке командных кадров. Еще в 1723 году он жаловался прусскому послу на качество русских офицеров: Миних находил их «неуклюжими» (ungeschickten) 577. Но, как и в случае с июльским указом о создании корпуса, авторство устава установить не удается. Черновик этого достаточно пространного и тщательно проработанного документа появляется в бумагах Сената практически уже в своей окончательной версии: редактирование на этой стадии носит минимальный характер. Самые заметные изменения: в документ прямо вписываются имена Миниха и фон Любераса как главного директора и директора соответственно, а Меншиковский дворец на Васильевском острове указывается как место расположения училища. В конце документа добавляются две дополнительные статьи: одна из них требовала, чтобы все карманные деньги, которые кадеты получают от родственников, находились под контролем офицеров; другая устанавливала квоту (треть общей численности учащихся) для дворян из прибалтийских провинций 578. Показательно, что в бумагах Кабинета указано, например, что именно Миних представил документы, относящиеся к созданию кирасирского полка, который должен был находиться под его управлением и носить его имя. В случае с уставом Кадетского корпуса, однако, такого указания нет, хотя государыня одобрила оба документа в один и тот же день 579.

Надо сказать, что и сам Миних в своих записках не настаивал прямо на авторстве идеи: он, по его собственным словам, лишь «по приказанию [императрицы] основал кадетский корпус» 580. И хотя в архиве фельдмаршала встречаются документы, относящиеся к другим его начинаниям, например, черновые наброски списков обмундирования и снаряжения для кирасирских полков, создание которых он усиленно лоббировал как раз осенью 1731 года, аналогичных документов, относящихся к планированию Кадетского корпуса, там не видно 581. Не удается обнаружить никаких планов создания Кадетского корпуса и в переписке Миниха с Люберасом, его будущим заместителем по корпусу. Последний, как отмечалось выше, мог быть автором «Экстракта», содержащего первое упоминание о кадетской школе, а кроме того, среди его бумаг находится большая подборка шведских и прусских военных руководств и инструкций 1710–1720-х годов 582. Но в интригах осени 1731 года и в составлении устава и штата Кадетского корпуса Люберас лично не участвовал, поскольку находился с инспекцией в прибалтийских провинциях. В его письмах к Миниху накануне его назначения командиром корпуса, отправленных из Риги, Нарвы и Динамюнде, создание этого нового училища не обсуждается 583. Возможно, соответствующие документы действительно были подготовлены Ягужинским. Вполне могли они выйти и из-под пера Остермана, который играл ключевую роль в Кабинете и придерживался (как показывает подготовленный им проект реформы Морской академии) соответствующих педагогических взглядов.

Таким образом проект создания Кадетского корпуса мог свалиться в руки Миниху почти случайно, как один из трофеев в придворной борьбе, полученный при разделе торжествующими победителями административного наследства их поверженного соперника Ягужинского. При этом назначение «главным директором» корпуса было лишь одним, и не самым главным, звеном в череде почестей и званий, полученных в тот период быстро набиравшим придворный вес Минихом. В самом начале 1731 года он был вызван из Санкт-Петербурга в Москву, где находился двор, и, по словам его сына, «снискал в короткое время благоволение монархини» 584. Благоволение это было частью более широких перемен в придворных политических конъюнктурах: триумвират близких к императрице Анне немецкоязычных придворных, в составе ее фаворита графа Эрнста Бирона, обер-шталмейстера графа Карла Густава Левенвольде и графа А. И. Остермана, продвигал Миниха в руководство армии в противовес фельдмаршалам князю М. М. Голицыну и князю В. В. Долгорукову, замешанным в попытке ограничить самодержавие в 1730 году. 1 февраля 1731 года граф и графиня Миних представляются императрице в старой столице, а уже 7 февраля граф становится генерал-фельдцейхмейстером, то есть командующим всей артиллерией, и назначается председательствовать в Военной коллегии; его сын Эрнст, служивший при российском посольстве в Париже, пожалован в камер-юнкеры. Три дня спустя Миних отзывается на эти повышения, представляя в Сенат донесение из 14 пунктов, касающихся улучшений по артиллерийской части. В марте ему поручается, вместо скончавшегося фельдмаршала князя М. М. Голицына, руководить Воинской комиссией, разрабатывавшей предложения по реформе армии, а в апреле он становится кавалером ордена Св. Андрея Первозванного. Примерно в то же время он получает разрешение пригласить на российскую службу своего двоюродного брата барона Христиана Вильгельма фон Миниха (1688–1768) в ранге действительного тайного советника 585.