Коллектив авторов - Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Осенью Миних еще раз возвращается ко двору в Москве, и теперь мы видим его уже одним из лидеров правящей коалиции. Граф прибывает в старую столицу 1 октября и на следующий же день вместе с братом обедает при дворе 586. По сообщениям иностранных дипломатов, он пользуется неограниченным доверием Бирона, а саксонский посланник Лефорт именует его «intime d’Ostermann» 587. Впоследствии Миних уверял, что именно он – по просьбе Остермана – предложил императрице создать Кабинет, причем императрица просила и его самого войти в состав нового органа, но он якобы отказался 588. Так это было или нет, но Миних, кажется, сам распространял слухи о своей причастности к Кабинету. Его сын Эрнст вспоминал впоследствии, что отец был «приобщен» к членам Кабинета, а его подчиненный барон де Люберас, например, 21 ноября в письме из Риги специально поздравлял Миниха с назначением в «conseill de Cabinet» 589. Политический взлет графа сопровождался всплеском прожектерства с его стороны: Миних представил свои предложения по преобразованию армии, которые были одобрены императрицей, и, по мнению посланника Лефорта, «это еще больше подняло кредит графа Миниха»; граф «заседает [в Кабинете] каждый день и участвует в самых секретных делах» 590. Одновременно его брат, барон Миних, получил назначение в Коллегию иностранных дел: согласно воспоминаниям Миниха-сына, граф провел туда своего родственника прямо для «надзирания» за своим союзником Остерманом 591.

Назначение Миниха «главным директором» Кадетского корпуса было, таким образом, лишь одним звеном в цепи событий, которые в итоге привели к установлению им контроля практически над всеми сухопутными силами империи. В январе 1732 года двор возвращается в Санкт-Петербург, и на Миниха проливается новый поток милостей: 19 января он назначен президентом (а не только председательствующим) Военной коллегии, 21 января императрица со двором ужинает у него дома и, наконец, 27 февраля он жалуется в генерал-фельдмаршалы 592. В начале марта, глухо намекая на весьма личный характер привязанности императрицы к Миниху, Вестфален доносит, что императрица целиком поглощена обсуждением его предложений по военной части, а затем посвящает целое донесение подробному изложению биографии Миниха. В следующем донесении он сообщает, что Миних, якобы, стал четвертым членом Кабинета, причем является там вторым по старшинству, впереди Остермана и князя Черкасского 593. Пик придворного влияния Миниха пришелся на май 1732 года: «нельзя было большим доверием пользоваться, какое на него возлагали, и словом сказать, ни единое дело мимо его рук не проходило», – вспоминал впоследствии сын фельдмаршала 594. В пышной официальной титулатуре Миниха среди других всевозможных званий и должностей красуется к этому времени и фраза «шеф Шляхетного кадетского корпуса».

Исключительное положение Миниха при дворе позволило ему мобилизовать для создания школы значительные административные и финансовые ресурсы, но именно это же исключительное положение обязывало его демонстрировать особое рвение и распорядительность в отношении корпуса, находящегося в его непосредственном и личном подчинении. Чтобы обеспечить скорейший запуск школы, Миних изыскал на ремонт и обустройство Меншиковского дворца 15 000 рублей из средств подведомственной ему артиллерии, в дополнение к официально выделенным на корпус суммам 595. В конце марта он распорядился, чтобы Люберас незамедлительно представил предложения о размещении на здании корпуса или императорского герба, или императорской монограммы, которые зримо демонстрировали бы особую связь между государыней и школой и покровительство, которое монархиня ей оказывала 596. Самой главной задачей, однако, было обеспечить необходимое число учеников, поскольку многие в правительственных кругах сомневались, что дворяне вообще заинтересуются новым учебным заведением. Неудивительно, что 16 ноября, вскоре за назначением Миниха главным командиром корпуса, появился именной указ, в котором императрица сетовала на малочисленность «желающих» записаться в это училище и призывала дворян «немедленно» явиться для зачисления 597. Две недели спустя эта же мысль нашла свое развитие в еще одном указе, разъяснявшем причины создания корпуса и его важность для благополучия государства. В практическом отношении в указе расписывались в самом привлекательном свете условия, ожидавшие молодых дворян в Меншиковском дворце: просторное жилье, «довольная трапеза», прислуга для «всяких работ, шитья и мытья белья» – и вообще подчеркивалось, что на содержание молодых людей «определена из казны Нашей особливая немалая сумма, и кроме оной, никаких им, кадетам, убытков не будет» 598.

Меры эти дали желаемый эффект: число желающих записаться в корпус выросло, и вскоре фельдмаршал мог с гордостью доложить, что даже перевыполнил план приема – в списках значилось уже 308 молодых дворян, 237 из них «русских», остальные – из прибалтийских провинций. Добиться этого, впрочем, удалось ценой качества: до четверти кадет первого приема были старше 20 лет, а значит, по понятиям того времени, уже мало годились для учебы. Руководство корпуса постаралось, насколько это было возможно, прогнать их через некоторое базовое обучение и поскорее выпустить в полки унтер-офицерами 599. Кое-кто из принятых оказался при ближайшем рассмотрении просто физически негодным к службе 600. В письме к Люберасу в июне 1732 года Миних сомневался даже, все ли записавшиеся в корпус действительно дворяне и велел «о том рассмотреть накрепко» 601. Тем не менее уже к марту 1732 года он настолько воодушевлен успехом, что подумывает о расширении училища: «Изволите учинить проэкт, ежели повелено будет содержать оной корпус в двухстах пятидесяти, также и в трехстах человеках», – пишет он Люберасу 13 марта. Отсюда видно, впрочем, что на тот момент у него нет четкого представления о желаемой будущей численности кадетов 602.

Именно в мае, на пике своего фавора, Миних добивается от Анны утверждения нового штата корпуса, согласно которому численность кадетов выросла с 200 до 360 человек, сведенных в три роты. «Уповается, что и впредь желающих будет довольно», – оптимистически информировал фельдмаршал государыню, заверяя ее, что расширенный корпус принесет пользу государству и «вечную славу» самой императрице 603. Кроме учащихся, в штате корпуса значились теперь более пятидесяти офицеров разных рангов, тридцать два учителя и профессора и более сотни низших служителей – денщиков и конюхов, истопников и поваров. При этом смета училища выросла до 63 000 рублей, что на 10 000 рублей больше, чем тогдашняя смета Академии наук, и в три с лишним раза больше, чем изначально предполагалось проектом из бумаг Верховного тайного совета 604. Благодаря своему уникальному влиянию при дворе Миних смог получить для подведомственного ему училища такое финансирование, о каком в петровское время школы и мечтать не могли.