Коллектив авторов - Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

После смерти в 1740 году императрицы Анны и восшествия на престол малолетнего императора Иоанна Антоновича, регентом ненадолго стал Бирон. Вскоре, однако, он был свергнут в ходе дворцового переворота, ключевую роль в котором сыграл именно Миних, ставший после этого первым министром империи. Уже в начале 1741 года и сам Миних тоже переоценил свои силы, вступив в конфликт с принцем Антоном Ульрихом, супругом правительницы Анны Леопольдовны и отцом императора, и вынужден был подать в отставку. Генеральная дирекция над корпусом досталась, вместе с титулом генералиссимуса, самому Антону Ульриху, который, таким образом, стал первым членом царствующей фамилии, официально взявшим под свой патронаж учебное заведение. Благодаря многолетним усилиям Миниха престиж корпуса был теперь таков, что встать во главе этого училища не стыдно было и принцу. Уже к концу 1741 года очередная дворцовая революция привела к восшествию на престол Елизаветы, и в декабре командование корпусом перешло к принцу Гессен-Гомбургскому, давнему сопернику Миниха и активному участнику нового переворота. Миних оказался под арестом, а директор фон Теттау по приговору «министров и генералов» был уволен из корпуса, поскольку, де, «он плохое кадетам содержание имеет, и також фельдмаршала Миниха есть свойственник» 680. Но сложившийся в корпусе кружок экспертов благополучно пережил и эту «дворскую бурю», что в свою очередь обеспечило устойчивость введенных в 1730-х годах педагогических и административных практик. Обер-профессор Иоганн Беньямин фон Зигхейм занимал свою должность еще и в середине 1750-х годов. Его брат и тезка Иоганн фон Зигхейм перешел, было, в 1737 году из корпуса в Преображенский полк, но после изгнания фон Теттау вернулся на вакансию подполковника и вплоть до 1756 года исполнял обязанности директора училища 681. В 1743 году он потребовал предать военному суду своего давнего коллегу по корпусу майора фон Радена, ссылаясь на его «нерачение», из-за которого «в скором времяни все введенныя добрыя порятки и исправность службы уничтожитца могут». В своей жалобе фон Теттау ссылается на «регламент, которой обер офицерам за регул служит»: именно этот документ задает шкалу для оценки поведения любого офицера 682.

Весной 1744 года Миних писал из далекого Пелыма письмо в Санкт-Петербург новому канцлеру империи Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину. Лишенный к тому времени всех чинов и званий, Миних оказался в этом крошечном остроге на северном Урале примерно в 2000 километров от Москвы по итогам переворота 1741 года, вознесшего на престол Елизавету. За два года до того, в ноябре 1740 года, Миних лично арестовывал Бестужева-Рюмина в ходе предыдущей «дворцовой революции», направленной на свержение Бирона. Теперь Миних просил о милости, пытаясь убедить Елизавету, что может ей еще пригодиться, а Бестужева-Рюмина – что его арест не был инициативой самого бывшего фельдмаршала, а был совершен по приказу правительницы Анны Леопольдовны. В обоих случаях Миних говорит о «проэктах» и «проэктировании»: и жесткая политическая борьба, и благонамеренное реформирование описываются у него как череда проектов. Он уверяет, что обвинения против Бестужева-Рюмина в 1740 году «проэктировали» некие неназванные «другие» и что именно он препятствовал этим другим «пространнее и тяжелее учинить» обвинения против нынешнего канцлера 683. Отвечая на вопросы следователей в 1742 году, Миних также напрочь отрицал свое участие в составлении каких бы то ни было неуместных «проэктов». В частности, он настаивал, что «во время правления принцессы Анны ей и супругу ее о наследстве престола Российского он, Миних, ни сам, ни чрез других никаких проэктов не сочинял», хотя и слышал от барона Менгдена, что граф Головкин «некоторые о том проэкты представлял». Ничего он не знал, якобы, и про «разсуждения, советы или проэкты» касательно возможной «сукцессии» кого-то из дочерей Анны Леопольдовны 684.

С другой стороны, Миних предлагал Бестужеву-Рюмину целую серию собственных «проэктов», которые он мог бы осуществить на благо империи, если бы только государыня дала ему шанс проявить на деле его верноподданническое рвение. В своих письмах из ссылки он пытается привлечь внимание императрицы описаниями неисчислимых благ, которые могут воспоследовать из его проектов, но не раскрывает при этом детали своих предложений. Предложения эти обосновывались ссылками на авторитет Петра I – как утверждал Миних, все они якобы восходили своими корнями к замыслам великого монарха. В письме к Бестужеву-Рюмину в 1744 году Миних перечисляет три «всеподданнейшия важныя представления», уже направленные им ранее в столицу: первое «о безопасности Турецких и Татарских границ», второе «о начавшемся при Петре Великом на Невских порогах, близ Тосны, весьма полезном канале» и третье – «каким образом от болезней при напольных полках и гарнизонах отчасти предостерегаться, а отчасти и больным облегчительные способы изыскивать». Теперь Миних предлагал новые проекты, которые он мог бы осуществить во славу Елизаветы, если бы только она вернула ему свободу: «или канальное строение от Петербурга до Петергофа, или же главный госпиталь под именем: Госпиталь святыя Елисаветы, или оба те строения вместе», строительство укрепленной линии на юге, сочинение «новой системы фортификации» (он и в самом деле работал над таким текстом в 1746 году). Если же ему не будет позволено вернуться на действительную службу, то он был готов предоставить описание надежного способа, которым «с Божеским вспоможением Турки и Татары Российскою славною армиею всегда побиты быть могут». Во всех этих предложениях подразумевалось, что благодаря своим уникальным знаниям и способностям он один только и может их реализовать. Описывались эти предложения в терминах достаточно расплывчатых или даже таинственных: например, Миних упоминает «один из приятнейших Петра Великаго проэктов, о котором я за краткостию времени здесь упомянуть и припамятовать не могу». Разумеется, не упускает он и возможности упомянуть свои предыдущие достижения, от достройки Ладожского канала – Миних напоминает читателю о тех громадных суммах, которые этот канал ежегодно экономил казне благодаря сокращению транспортных издержек, – до починки крепостей по всей империи и, конечно, о победах над турками 685.

Эти же темы развиваются Минихом и в его последующих письмах Елизавете. Его новые предложения предполагали «придание благообразия» Кронштадту и Санкт-Петербургу с окрестностями. Миних уверял, что благодаря его усилиям все пространство от Кронштадта до самой Ладоги покроется «городами, замками, дворцами, увеселительными и загородными домами, садами, парками, фермами». Саму Елизавету он обещал прокатить «в прекрасной яхте в сопровождении сотни шлюпок» по каналу, который будет построен от Летнего дворца в столице до самого Царского Села. Разумеется, все эти предполагаемые улучшения были якобы основаны на замыслах самого Петра I, знать о которых посчастливилось лишь одному Миниху. Дополнительно упоминались еще «два проекта славной памяти Петра Великого, относящиеся до безопасности империи и верных подданных», ни детали, ни даже характер которых, конечно же, в письме не раскрывались. Предсказуемо он уверял, что «никто кроме меня не в состоянии обнаружить и устранить все трудности и неудобства столь обширного и величавого предприятия». Миниху требовалось лишь одно – возможность лично предстать перед императрицей: услышав его, она немедленно признала бы чистоту и благородство его помыслов, увидела его искреннюю преданность и основательность его проектов – и ей оставалось бы только сожалеть о тех напрасно потраченных годах, которые он провел в ссылке 686.