Коллектив авторов - Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Внутренней политики было недостаточно для удовлетворения амбиций Шувалова, и по мере усиления его придворных позиций он начинает расширять свое присутствие и в военной сфере. В 1751 году он становится генерал-аншефом и получает свою первую команду: целую дивизию, расквартированную в Лифляндии и Эстляндии. На этом поприще Шувалов также стремится проявить свое управленческое искусство – и наглядно продемонстрировать свои достижения, реальные или «бумажные», императрице и остальным членам элиты. Подчеркивая и свою активность, и масштаб унаследованных им «непорядков», он составляет и представляет в Военную коллегию целый реестр из 102 выявленных им и нуждающихся в решении проблем. В частности, Шувалов подчеркивает недостаток единообразия в муштровке вверенных ему полков и предлагает новый способ исправления ситуации: один солдат из каждой роты пройдет обучение в специальном подразделении под личным наблюдением самого Шувалова, а затем будет отправлен назад в свой полк для обучения остальных. В 1753 году он устраивает для членов Военной коллегии и генералитета показательные экзерциции частей свой дивизии, в 1755 году демонстрируется освоение подчиненными ему войсками новых пехотного и кавалерийского уставов 737. Шувалов также получает разрешение перевести один из полков своей дивизии в Санкт-Петербург: понятно, что там солдаты и офицеры полка будут на виду, а значит, смогут наглядно демонстрировать эффективность своего командира и его заботу о вверенных ему частях; современники отмечали, что шуваловский полк «был щеголеватее пред всеми убран» на личные средства графа 738. При каждой возможности Шувалов сопровождал свои действия прямыми докладами государыне.

С началом Семилетней войны подчинявшиеся Шувалову полки отправляются в действующую армию, и его дивизия, по сути, перестает существовать. Потеря команды означала бы для Шувалова удар по его престижу, так что, как пишет Данилов, он «выпросил себе позволение набрать изо всех полков корпус» численностью в 30 000 человек, получивший название «Обервационного». Сам Шувалов, впрочем, представлял этот эпизод иначе: в его описании выходило, что он принужден был взвалить на себя такую тяжкую ношу, поскольку другие отказывались от нее: «как никто на себя сего дела взять не хотел, то повелено мне оное учредить». Ни существующие регламенты и штаты, ни даже вооружение и униформа Шувалова не устраивали: все это требовалось разработать для Обсервационного корпуса заново; разумеется, эти усилия расписывались в докладах графа императрице, в Сенат и в Военную коллегию. Первоначально предполагалось, что Шувалов сам поведет корпус в бой, но в последний момент он благоразумно отказался от этой чести, ссылаясь на проблемы со здоровьем: «по продолжающимся моим болезням в такое несостояние пришел, что все дела, положенные на меня, буде я при них останусь, претерпют». Тем не менее он выговорил себе звание «шефа» корпуса и продолжал до некоторой степени контролировать его и после отбытия на фронт, так что командиры должны были сноситься не только с командующим действующей армией, но и с Шуваловым в тылу 739.

Тем временем, Шувалов работал над получением нового почетного назначения. Пост генерал-фельдцейхмейстера оставался вакантным с 1748 года, и, по крайней мере, начиная с 1753 года Шувалов всячески демонстрирует свой интерес к артиллерийскому и инженерному делу. Несмотря на отсутствие у него какого-то бы ни было опыта в этой области, в том же году граф представляет новую усовершенствованную гаубицу с овальным дулом; после серии испытаний она было одобрена и получила наименование «шуваловской» 740. 14 декабря 1755 года собравшийся в Военной коллегии «генералитет» предложил императрице назначить Шувалова главой русской артиллерии. 31 мая 1756 года это обращение было поддержано в докладе Конференции, высшего органа государственного управления на тот момент (в состав которого входил и Александр Шувалов): члены Конференции сокрушались по поводу плачевного состояния артиллерии, вызванного, как они полагали, долговременным отсутствием в ней «главного командира» – и предлагали назначить на этот пост Петра Шувалова. Конечно, такое обращение было бы немыслимо, если бы его участники не были заранее уверены в благосклонном отношении к нему государыни, но примечательно, что сам Шувалов считал нужным и полезным конструировать таким образом собственную легитимность в новой для него области, представляя полезные изобретения и организуя демонстрацию поддержки со стороны широких кругов элиты. Когда назначение состоялось, Шувалов, вполне предсказуемо, представил императрице целый каталог недостатков, обнаруженных им во вновь возглавленном им ведомстве, не последнее место среди которых занимала и неудовлетворительная подготовка офицеров и унтер-офицеров артиллерии. Соответственно, укомплектование российской армии «достойными артиллеристами и инженерами» объявляется графом одной из ключевых стоящих перед ним задач. Среди первых шагов нового генерал-фельдцейхмейстера были разработка нового регламента для инженерного корпуса, создание инженерного полка и созыв специальной комиссии для обследования состояния крепостей в империи 741. Как глава отдельного рода войск Шувалов имел право напрямую докладывать императрице по относящимся к нему вопросам, привилегия, которой он регулярно пользовался, чтобы информировать ее и о собственных достижениях 742.

Майор Данилов рассказывает в своих записках, как шуваловский дух прожектерства распространялся по всему артиллерийскому корпусу: из его описания видно, что поощрение прожектеров и соперничества между ними используется графом как инструмент управления. Данилов вспоминает, что «по вступлении графа в артиллерию появились многие прожекты, дельные и не годные, а паче для того, что граф был охотник [до прожектов] и сего требовал от офицеров, кто может чего показать. Я помышлял также, как и прочие, показать что-нибудь новое». Например, один из офицеров, капитан Бишев, также «делал разные инвенции, желая что-нибудь получить себе награждения от Кронштадтского гарнизона, в котором он служил». Прожектерство, таким образом, воспроизводилось на разных уровнях иерархии и превращалось в элемент неформальных отношений между служащими и их начальниками. Вдохновение для своего собственного прожекта Данилов почерпнул в одном из рисунков, встреченных им в «Записках артиллерийских» Пьера Сюрирея де Сен-Реми (ок. 1650–1716). Заручившись одобрением своего непосредственного начальника, прожектер набросал чертеж «мортирок» нового типа, а затем изготовил и опытный образец. После многочисленных проб его изобретение было признано удачным и представлено самому Шувалову: речь идет о знаменитом «единороге», впоследствии широко использовавшемся русской армией. На изобретенном Даниловым орудии граф разместил собственный герб, тем самым символически присвоив изобретение себе и обозначив свое достижение в глазах государыни и других представителей элиты. Что до самого майора, то это изобретение, а также успешное выполнение других поручений (например, изготовление батареи игрушечных пушечек для наследника престола) позволили ему заслужить графское благоволение. Шувалов не только «отменно принимал» его у себя дома, но и подчеркнуто спрашивал мнение именно Данилова, когда за обеденным столом заходил разговор об артиллерии – видимый знак отличия, который офицер считает нужным отразить в своих записках 743.